После бала

Конец июня, выпускной бал: девушки в нарядных, почти подвенечных платьях, юноши в костюмах. Еще нескладные, прыщавые, недовзрослые, но уже не дети. Они уходят из школы, вступают во взрослую жизнь, и ближайшие годы будут постоянно вспоминать прошедшие 11 лет, рассказывать о том, как было к месту и не к месту. И главными людьми в этих рассказах будут учителя – смешные, строгие, вредные. Через какое-то время школьные годы вытеснятся новыми впечатлениями, историями, новым жизненным опытом, и учителя вспоминаться теперь будут только самые-самые.

Мне в жизни повезло с учителями

Недавно я ехала в метро в час пик. Поезд встал, потому что где-то впереди в туннеле что-то произошло. Поезд стоял, а машинист не собирался говорить о причинах 30-минутной стоянки. Люди нервничали, они не могли шевельнуть ни рукой ни ногой. Когда, наконец, впереди что-то загудело, и мы поехали, на ближайшей станции те, которые стояли у самых дверей и не должны были выходить, сделали каменные лица. На них было написано, что эти субъекты выйдут из поезда только тогда, когда будет их станции, но никак не раньше, потому что иначе бездельники на платформе прорвутся в вагон и им, тем которые пережили внутритоннельный коллапс, не останется здесь места. Итак, они стояли стеной и никого не собирались выпускать.

Но вдруг раздался строгий уверенный голос: «Разрешите пройти! Я учитель и спешу на урок к вашим детям. (Пауза). Мне необходимо выйти!» И тут случилось чудо, спины дрогнули, образовалась небольшая щель, и женщина средних лет, с кожаной сумкой, видимо набитой проверенными тетрадями, вышла из вагона. Можно было бы сказать, что она протиснулась, еле-еле пролезла, кое-как выскочила, но это не отразит истины. «Пролезть» и «протиснуться» мог бы любой другой на ее месте, но учительница именно вышла, не теряя при этом ни капли достоинства; ее фигура и походка, вся она, вызывали уважение, люди в вагоне и на перроне уступали ей дорогу. Таких учителей встретишь нечасто. Но, думаю, каждому из нас хотя бы раз, но довелось учиться у таких людей. Память о них проносишь через всю жизнь.

Мне в жизни повезло с учителями. Мне повезло с теми, у кого было подлинное призвание быть учителем. У моих педагогов было многое, всего и не перечесть, но главное не это, не их бесконечные достоинства, главное, пожалуй, отсутствие равнодушия к детям, школьникам, студентам. Когда-то могла быть усталость, но точно никогда не было фальши.

Картон фольгированный не заменит личность

Очень трудно соответствовать определению К.Д.Ушинского: «В воспитании все должно основываться на личности воспитателя, потому что воспитательная сила изливается только из живого источника человеческой личности. Никакие уставы и программы, никакой искусственный организм заведения, как бы хитро он ни был придуман, не может заменить личности в деле воспитания».

В связи с этими словами мне вспоминается история, которую недавно рассказала мне одна знакомая. Ее ребенок поступил в первый класс и, как обычно, родителям выдали большой список того, что надо купить. Ну, само собой, клей, кисточки, кассы букв и цифр, но далее там была означена «Бумага люминесцентная гофрированная», «Картон белый финский мелованный», «Картон фольгированный двустороний», «Бумага самоклеющаяся 10 листов», «Бумага бархатная с добавлением декоративных элементов» и пр., и пр. На недоумение родителей, как, мол, раньше-то мы учились без всего этого изобилия и разнообразия, очень дорогого, кстати сказать, учительница ответила, что у нас в детстве поделки были скучные, уроки труда неинтересные, а теперь совсем другая жизнь, другие возможности. Крякнули, но купили примерные родители все, что было необходимо. Что-то из этого великолепия, как водится, пошло на открытки к Новому году, что-то на аппликации к 8 марта. А закончилось все использованием уроков Технологии для репетиции какого-то спектакля к концу учебного года.

Все это сейчас вспомнилось оттого, что на самом деле, успешность работы учителя определяется не качеством обучающих материалов, даже не методами обучения и воспитания, а в большей степени обуславливается личностью, характером, мастерством, взаимоотношениями с учениками, творческим отношением его к своему делу. И неважно, какой предмет – математику или музыку – преподает педагог, работает он в детском саду или университете.

Учитель с большой буквы

Для меня таким наставником, Учителем, что называется, с большой буквы была моя университетская научная руководительница Анна Ивановна Журавлева, умершая два года назад. Казалось бы, университет, занятия наукой, «Композиционное построение рассказов Писемского», но это было много позже, и по большому счету особенности композиции сейчас уже мне неважны. Анна Ивановна, при том, что она была очень серьезным, известным ученым, дала мне гораздо больше, чем знания по литературоведению.

Анна Ивановна Журавлева

Говоря об Анне Ивановне, мне в первую очередь, хотелось бы подчеркнуть не отдельно взятые методические таланты или дидактические качества, а ее удивительную способность проникнуть в душевный мир ученика (то, что в педагогической литературе называется перцептивными качествами учителя). Она не была волевым человеком в том смысле, в котором заставляют идти другого в бой, кидаться в воду или в огонь. Но любому, кто был с ней знаком, была видна ее решительность, настойчивость и бескомпромиссная требовательность в первую очередь к себе. Она была таким примером, которому нельзя было не последовать не потому что ты боялся двойки или наказания, не потому что было страшно, а потому что было страшно потерять. Потерять уважение. Потому что изначально отношения строились на уважении к тебе, на доверии, и это задавало очень высокую планку отношений, которая если снижалась, то лишь по твоей вине.

Пожалуй главное, что приходит на ум, когда вспоминаешь ее, находясь рядом с ней, невозможно было лгать. Она не терпела не просто вранья, а любой формы нечестности. В начале второго курса, на первое семинарское занятие, когда нам впервые предстояло увидеть своего научного руководителя, я принесла огромный букет лилий. Он был красивый, и я с удовольствием собиралась его подарить. В аудиторию вошла Анна Ивановна, все потянулись к ней. У нас в группе учились люди скромные, тихие, они несли астры и розочки с подмосковного дачного участка, а потом дошла очередь и до меня. Она увидела мой букет и попросила меня выйти с ней в коридор. Честно говоря, я не помню, что она мне сказала тогда, помню, что было ужасно неприятно. Ей всегда была чужда, говоря языком современным, пафосность. Она относила ее к форме фальши, а значит лжи. А с этим она, человек мягкий, боролась всегда очень резко, в этом вопросе была абсолютно непримирима.

Что важнее науки

С Анной Ивановной связано большое открытие в моей жизни, глядя на нее, я поняла подлинный смысл выражения «интеллигентный человек». Не тот, который не занимается физическим трудом и любит читать книжки, не тот, о котором презрительно говорили в советских кинофильмах: «Интеллигент… А еще и очки надел!» А тот, глядя на которого, ты понимал, что такое тактичность, терпимость, способность владеть собой. Ты понимал, что нравственный закон, закон совести – это не какая-то абстракция, лишенная житейской применимости, а именно единственный жизненный принцип, без которого никак нельзя.

Иногда бывают ситуации, простые житейские ситуации, когда ты сомневаешься, как правильно поступить. И тогда на помощь приходит Анна Ивановна. Я думаю о том, как бы отнеслась к этому она, как бы она отреагировала, одобрила ли? Память от общения с ней – лакмусовая бумажка.

После этой злополучной истории с лилиями мне казалось – как же мало я знала ее тогда – что теперь она запомнила меня не с лучшей стороны. Но каково было мое удивление, когда вскоре выяснилось, что она вообще не бывает предвзятой, ко всем она относилась ровно, видела особенности личности. Она умела одинаково любить каждого своего ученика – шумного и тихого, капризного и покладистого, яркого и самого обычного, симпатичного и не очень. Анна Ивановна умела оценить тебя не по каким-то усредненным внешним показателям. Самым важным для нее в ученике, в студенте был его внутренний мир, его уникальные переживания, его специфика восприятия того, о чем она говорила – будь то Лермонтов, Островский, поэты середины минувшего века или просто обыденная жизнь. Именно помогая раскрыть внутреннее, она смогла воспитать стольких действительно талантливых людей, не обязательно ученых, филологов, просто ярких и порядочных. А это гораздо важнее науки.

Годы в школе, а потом в университете вспоминаются как творческие и счастливые именно благодаря нашим наставникам. Учителя, которые были в моей жизни, которых я помню и почитаю, не нуждались в «Бумаге цветной зеркальной металлизированной 14 листов». Их мастерство было связано с огромной внутренней работой, с их личным поиском, напряжением духовных и физических сил, постоянным обогащением научными знаниями, которые они нам передавали. Мои учителя работали над собой, а не над проработкой родителей на предмет покупки «Папки для творчества» (как будто творчество может зависеть от нужной папки).

Думаю, что тот, кто не имел в юности учителей, хотя бы одного, память о котором проносишь через всю жизнь, сродни сироте, выросшему в детском доме, без родителей. И первый и второй рано или поздно станут взрослыми, возможно вполне успешными и порядочными людьми, но печать сиротства изжить им будет очень трудно.

Анастасия ОТРОЩЕНКО