Я вот сейчас стою перед вами. Вот вы видите, что я сейчас пью водку? Хотите, я даже вам предложу?
Я никогда женщину пальцем не трону. Я могу обидеться, могу поругаться, но руку никогда не подниму.
Я в тюрьме не сидел, поэтому со мной по понятиям не надо говорить.
Я же музыкальную школу окончил! Я только по пианино. Петь я не учился, но песен много знаю. «Ледяной горою айсберг из тумана вырастает…»
Смерть? Боже упаси! Я даже не думаю об этом. Но рано, или поздно она ждет, конечно, меня…Но, мы еще поживем.
Я закончил в Москве здесь институт. У меня тетя живет тут рядом.
Я работал главным бухгалтером в «Магнолии».
Скрывать мне абсолютно нечего.
Отец маму убил у меня в комнате. Я тогда тут в институте учился. Да все там знают, почему. Он это сделал при ее маме, ну, бабушке. Она вообще перестала разговаривать.
У меня отец убил мою маму, мою личную. Понимаете? Он ее бил постоянно. И добил.
Я к тете пришел. Она мне говорит: «А ты отцу не хочешь помочь?» Я говорю: «А чем я ему помогу? Чем?» «Ты что, не можешь ему передачку сделать?» Я говорю: «Только топор. Только топор».
Деньги у меня были, я мог это сделать, но я специально этого не сделал.
Когда с мамой у меня это случилось, я нормально это перенес. Вернулся на работу.
Заворотник это не актриса. Я когда с ней расстался, забухал. А так, у меня была квартира. Я на Преображенке снимал. На злости и забухал…
Люблю Пушкина. «Капитанская дочка». «Войну и мир» я ненавижу. Я пытался читать. Булгаков для меня очень трудный. Папа, вот который маму убил, говорил, что «Преступление и наказание» не может читать. А я нормально.
Прихожу с работы домой, не могу понять: стоят чемоданы и все собраны. Я захожу. Хозяйку звали Нина Николаевна. Я даже никогда не курил в комнате. Она сидит на кухне. Она противная баба была, но нормальная. Я говорю: «Здравствуйте, а что такое?» А она: «Олег, а мы с вами расстаемся». Я говорю: «А что случилось?» «А вы, – говорит, – зайдите в зал». Я захожу, а там…Чуть ли не десять человек сидят. Заворотник эта понатащила туда своих знакомых, друзей, они там бухали.
У меня с карточки сняли деньги. Два человека знали пин-код. Я и она.
Документы были, но начал пить. Причем по страшному.
Папа у меня машинист паровоза был. Мама судья. Он пил по страшному. Я кстати в него пошел. Я его копия.
Я лучше буду на улице так стоять вот здесь, на этом ветродуе, мне бы только не в тюрьму.
Я попытался бы сделать так, чтобы не получилось эффекта моего отца.
Ну, пускай фотографируют. Мне все равно! У меня не жилья сейчас нету, ни-че-го. Мне все равно!
Помолись о нас. За нас надо молиться. Если искренне помолитесь, поможет.
Предыдущие выпуски:
Портреты бездомных. Константин: «Я 20 лет бичую, меня не надо рекламировать»
Портреты бездомных. Александр Валерьевич: «Стал семье не нужен»
Портреты бездомных. Иван Заболотный: «С 1988 года в скитаниях»
Портреты бездомных. Володя: «Я ушел в прадеда»
Портреты бездомных. Гафур: «Я только с дочкой и мамой разговариваю. Они лишь бы думали, что я живой»
Портреты бездомных. Александр: «Оставил ключи, все оставил, ушел в лес»
Портреты бездомных. Витя: «После ранения тут в Москве остался»
Портреты бездомных. Наташа: «Москва – это яма. Понимаете?»
Портреты бездомных. Иван: «Очнулся в Склифософском. В Москве уже 8 месяцев»
