Корреспондент «Милосердия» поговорил с психологом, гештальт-терапевтом Александрой Алексеевой о том, как жить, когда все вокруг резко изменилось.
Что с нами случилось?
– Александра, как можно назвать то, что мы сейчас испытываем?
– Шок. Это состояние вызвано резкой сменой условий жизни. До 24 февраля мы жили в относительно стабильной предсказуемой реальности, но с 24 февраля живем в другой. Это касается всех, безотносительно позиции человека и его отношения к происходящим событиям.
Многие из россиян помимо переживаний за собственное будущее, испытывают огромное сочувствие к тем, кто страдает непосредственно на Украине. Кроме того, сама Россия сейчас находится под санкциями. Мы все в одночасье переместились в нестабильную, непредсказуемую среду, и никто не может сказать, что будет дальше.
Очень важно осознавать: сейчас наше (простых людей) понимание происходящего в огромной степени основано не на нашей экспертности (как развернется ситуация, сейчас не могут точно рассказать даже суперспециалисты), а на нашем прошлом опыте, как бы парадоксально это не звучало. У тех из нас, у кого в прошлом был травматичный опыт, ранние детские травмы, ожидание будущего становится катастрофичным.
Опыт 1990-х годов сейчас очень поддерживает многих представителей поколения 40+. Они помнят, что тогда сначала был очень сильный провал, потом дефолт 1998, но затем начался резкий рост. Люди этого поколения основывают свои прогнозы на этом опыте.
Еще более старшее поколение на нынешние события смотрит философски – они прошли объективно гораздо большие трудности, чем мы испытываем сейчас.
Самым уязвимым в нынешней ситуации оказываются люди до тридцати. Во-первых, они выросли во времена относительного изобилия. Сейчас, с их точки зрения, они всего этого лишаются. Кроме того, младшее поколение больше погружено в интернет – они общаются, у них есть друзья по всему миру.
Парадокс, но молодое поколение обвиняет старшее в том, что они «наслушались пропаганды из телевизора», но само оно гораздо сильнее подвержено воздействию соцсетей и той информационной войны, которая там ведется.
Все реагируют по-разному. Почему?
– Почему мы все реагируем на происходящее по-разному? Кто-то в ступоре, кто-то в депрессии, кто-то, наоборот, излишне активен и даже агрессивен?
– На самом деле мы реагируем одинаково, просто разные люди находятся на разных стадиях реакции.
Реакция на горе предполагает несколько разных этапов – шок, отрицание, агрессия и гнев, торг, депрессия, принятие. При этом для человека одинаково естественен первый шок, во время которого он цепенеет, не верит в происходящее, дальнейшая злость, которая в древности позволяла ему быстро отреагировать – бороться или убежать – и все остальное.
Сложности связаны с тем, что нынешние общественные правила не позволяют нам выражать свою злость так прямо, как это делали наши предки. В итоге злость начинает подогревать информационную войну.
Но информационные войны совсем не помогают выразить и сбросить злость, скорее, они ее, наоборот, увеличивают. То есть иду я, заряженный идеей «за» или «против», вижу оппонента, мы начинаем ругаться, и ухожу я из ситуации в еще более расстроенных чувствах. Плюс, если мы поругались в интернете, наши эмоции остаются там в виде текста и начинают заражать других. Получается информационная эпидемия.
По-настоящему прожить злость можно, только признав и осознав, что я сейчас очень сильно злюсь. Не гневаюсь на кого-то, кто «заслуживает», не «борюсь с врагами», а просто злюсь.
Как правильно проживать злость? Можно, не стесняясь в выражениях, написать о своих чувствах резкое письмо тому, на кого я злюсь (потом сжечь), можно покричать на улице или просто открыть кран в ванной (представьте, как текущая вода смывает и уносит вашу эмоцию). Можно пойти и со злостью заняться тяжелой физической работой.
Когда злость прожита, приходит осознание реальности, и человек начинает замечать то, что происходит вокруг. Тогда события – разрушенные дома, пострадавшие люди, новые ограничения, возможно, потеря работы – могут вызвать сильные и тяжелые эмоции горевания: грусть, печаль, тоску. Если человек не проживает их, он может впасть в панику или депрессию.
Как мы проживаем горе? Парадоксальным образом очень просто. Нам нужно свою боль, печаль, тоску замечать, чувствовать, не выскакивать из этих чувств. Это означает, что какое-то время человеку будет больно внутри, у него снизится работоспособность и энергичность, мир будет восприниматься в серых и черных тонах. Это неприятное состояние, поэтому многие люди часто пытаются из него выскочить через дела, разговоры, ту же борьбу с неправыми в интернете… Но важно понимать, что выскакивать нельзя, нужно в этом побыть. Именно так мы горе и проживаем. Помогает нам в этом смирение, но, чтобы его достичь, нужно принять, то есть осознать, увидеть происходящее.
Здесь можно провести аналогию с гриппом, лучшее лечение от которого – смиренно лежать в кровати, а не носиться, переживая болезнь на ногах. И тогда не будет осложнений. Осложнения от непроживания горя – депрессия или паника. А они очень сильно снижают нашу способность выстраивать новую жизнь, новую реальность.
Когда искать помощь? И у кого?
– Каковы признаки того, что я не справляюсь и мне пора искать помощь?
– Когда происходит резкое снижение функциональности, то есть когда я вижу, что не могу ухаживать за собой, делать домашние дела, работать, у меня нарушен сон. Когда я ничего не могу делать, только сидеть и бесконечно смотреть телевизор или читать новости в интернете. Когда я чувствую очень сильную тревогу. Когда начались панические атаки.
Помощь может быть разной:
– можно поискать службы психологической помощи, бесплатные есть в больших городах и в интернете;
– можно пойти в поликлинику; если там нет психиатра, то к неврологу, он выпишет препараты либо даст направление к психотерапевту.
– Есть ли градация, когда нужно прекращать сессии у психолога и начинать искать психиатра?
– Грамотный психолог сам перенаправит вас к психиатру, если увидит, что вы в этом нуждаетесь.
– Как отличить грамотного психолога?
– Это человек, не просто окончивший институт по специальности «психология», но и получивший после института дополнительную подготовку по одному из направлений психотерапии, и у него есть сертификат, подтверждающий это обучение и успешную сдачу экзаменов и других требований данного психотерапевтического направления.
На практике – если вы чувствуете, что после работы специалиста вам стало хуже, вы стали более возбужденным, злым, почувствовали больше вины, лучше сменить специалиста.
К сожалению, сейчас многие представители нашей профессии вместо оказания реальной психотерапевтической помощи занимаются накручиванием и агитацией в ту или иную сторону; я это видела еще в первые дни конфликта. С моей точки зрения, такой подход является признаком непрофессионализма. И, увы, он ведет к увеличению паники, истерии и психосоматики.
Самый большой вызов нынешнего дня для нас всех – не судить других, не проклинать несогласных с вами, удержаться в нейтральных рамках. У нас всех очень мало информации, мы выносим суждения на основе домыслов и фейков, и это тоже потеря точек опоры.
Как только психолог или, например, священник расщепляется, занимает чью-то сторону, он сам становится разносчиком информационной заразы. Не желая того, просто потому, что его накрыло волной информационных вирусов, образно говоря.
– Как выявить психолога, который не поможет?
– Возможно, у начинающих специалистов выдержка может быть меньше, чем у их более опытных коллег. Но в любом случае если психолог как человек не справляется с какой-то ситуацией, он должен честно предупредить об этом клиентов, ограничивает прием и сам идет в терапию и в супервизию.
Но в целом правила одинаковы для острых и неострых ситуаций.
– Если вы приходите на прием к психологу, рассказываете ему о своем состоянии, а в ответ слышите любые оценивающие суждения, фразы «это все ерунда», «здесь вы неправы», от такого специалиста надо уходить.
– Если психолог начинает давать слишком много советов или дает советы сходу. Вообще психотерапия – это не история про советы. Максимум, что может психотерапевт – при необходимости посоветовать сходить к психиатру или врачу. Житейские советы, особенно в категоричной форме, – признак непрофессионализма.
– Если психолог не дает вам выговориться, перебивает, выносит суждения, особенно те, с которыми вы не согласны, – это тоже признак непрофессионализма.
Иногда просто присутствие друга, но только такого, который спокойно выслушает вас, может оказаться очень ощутимой психологической помощью. Но если вы видите, что человек сам неустойчив, если он ведет себя как пропагандист, начинает агитировать за одну из сторон, лучше отойдите от него.
Психолог – это тот, кто задает правильные вопросы
– Многие возразят: чем помогает психолог, если он не может остановить боевые действия, стабилизировать валюты, наладить переговоры. В чем же механизм работы психолога?
– Психолог делает очень простые вещи. Во-первых, когда клиент рассказывает, что с ним происходит, он задает структурирующие вопросы, и очень многое у человека проясняется внутри. Вместо хаоса разрозненных мыслей образуется структура.
Во-вторых, мои учителя психотерапии говорили, что горе и боль тяжело прожить в одиночестве. Человеку очень важно рассказать о своей боли другому, но так, чтобы другой его не осудил и его боль принял – психологов специально этому учат. Если вас внимательно без осуждения выслушали, прожили эту эмоцию вместе с вами, она постепенно сходит на нет.
Вытесненная и непрожитая эмоция остается в теле, влияет на нашу психику, сознание и может вызвать психосоматические реакции.
Кроме этого, психолог помогает клиенту увидеть собственные ресурсы, возможности, которые мы часто не замечаем, находясь в тяжелых эмоциональных состояниях, и переформулировать наше восприятие реальности, исходя из этого. Так изначальное внутреннее состояние «ужас-ужас» становится не таким ужасным и, соответственно, более переносимым. Я уже не думаю: «Все пропало», я знаю, что у меня есть конкретная проблема и есть определенные ресурсы. То есть в ходе психологической работы человек успокаивается, эмоции перестают перекрывать его видение окружающей ситуации. Он сам начинает замечать больше подробностей происходящего и реагирует на ситуацию более адекватно, а в итоге – меньше ранится об острые углы происходящего. Человек учится бережнее относиться к себе, это тоже часть психотерапии.
– Разовый разговор с психологом может помочь или непременно нужна длительная работа?
– Да, поможет. Главное, что дает человеку такой формат, – ощущение, что он не один.
Некоторые психотерапевты считают, что причина панических атак – острое ощущение собственного одиночества. Когда человек чувствует, что его кто-то выслушал, ему становится легче.
– Время ли сейчас для долгосрочной терапии?
– Отличное время. События, подобные нынешним, очень сильно провоцируют переживание собственных травм.
У каждого из нас есть разные травмы, которые во время стабильной жизни как бы успокаиваются, перестают осознаваться нами. Но, когда начинаются события, подобные нынешним, эти травмы обостряются. Именно поэтому во время острых событий обычно происходит обострение многих тяжелых состояний и даже психиатрических заболеваний.
С сопровождением профессионального психолога человек может не только проработать свои внутренние травмы, но и получить необходимую ему в текущей ситуации поддержку.
Главное – сберечь психику
– Что ждет нас дальше? Такие времена наверняка не проходят даром для психологического состояния и здоровья.
– Лично меня сегодня очень поддерживает история моей бабушки. Она ребенком застала войну, прошла через концлагерь, немцы разрушили их дом, после войны они долго жили в землянке. Потом бабушка прошла через советские годы, развал Советского Союза, 90-е. Она до сих пор жива.
Когда я смотрю на нее, понимаю, что жизнь больше любой самой острой ситуации: она будет продолжаться и дальше. И очень многое из того, что будет дальше, зависит от нас самих.
Кризис – это не только время стремительного изменения реальности, но и время возможностей. Главное сейчас – сберечь свою психику, чтобы потом, когда наступит время, эффективно выстраивать новую реальность.
Александра Алексеева – психолог, гештальт-терапевт, ассистент международной четырехгодичной обучающей программы для гештальт-терапевтов Istituto di Gestalt H.C.C. (Италия), автор психологических курсов.
