Удивительно, что после всех испытаний, перенесенных в России этот человек остался добрым и веселым. Он не озлобился, а наоборот – крестится и благодарит Бога за то, что вообще не умер. А во время беседы много раз повторял: «Напишите: я очень благодарен всем, что меня вылечили и отправляют домой. Я очень благодарен этим людям».
| Урош |
Итак, на прошлой неделе Урош на инвалидной коляске вместе с сотрудником автобуса «Милосердия» Никитой Дановым улетел домой, в Сербию. А нам осталась его история.
Москва не сразу строилась
В 1977 году молодой парень Уроч (Урошем его стали называть в России) Петрович, которому только что исполнилось 24 года, приехал из Югославии в Москву вместе со своей фирмой строить дома. Кажется, в тот год они строили гостиницу у станции метро Речной Вокзал. Вскоре он познакомился с русской девушкой, которую звали Вера, влюбился и в 1978 году, женившись, увез ее в Белград.
В Югославии у них родились дети: дочь и сын. Но через какое-то время относительно счастливой жизни дома настал конец, потому что распалась страна, началась война, разгорелась инфляция и пришла настоящая бедность. В строительной фирме в Белграде ему выдавали зарплату – половину или даже полный пакет денег – но на них ничего нельзя было купить, слишком дешево они стоили. С этого времени Уроч все чаще уезжал далеко из дома на заработки, а домой приезжал все реже – и то только затем, чтобы оставить семье какую-то сумму денег и опять уехать. Дома росли дети, их нужно было поднимать на ноги.
По старой памяти Уроч стал приезжать в Москву и опять работать здесь на стройках. Благо, в 90-е годы в Москве было, где развернуться – кругом шла приватизация, строительство, перепланировка и отделка квартир на новый лад – строители были нужны. Вот Уроч и работал. Время от времени возвращался домой и опять работал в Сербии. Раз его занесло даже в Туркмению, но там были плохие жилищные условия, совсем не было нормальной холодной воды, а только одна горячая, и Уроч решил, что долго он там не протянет, и вернулся работать в Россию. В Москве он жил на съемных квартирах с товарищами по стройке. Когда цены на аренду жилья поднимались, а денег у них не хватало, они уходили с очередной квартиры и искали что-то дешевле.
Трудности перевода
По-видимому, вскоре у сербского строителя стали меняться отношения в семье, хотя Уроч об этом прямо не говорил (Уроч вообще за все годы так и не выучил нормально русский – говорит с большим акцентом, мешая русские и сербские слова, так что понять его было довольно трудно, а постоянно переспрашивать во время рассказа – неудобно, потому что говорить ему об этом тяжело).
Возможно, дело доходило даже до развода и до намерения Уроча остаться жить в России в качестве приезжего строителя, потому что иначе никак не объяснишь долгое молчание и незаинтересованность в его судьбе семьи, когда постепенно он терял себя в Москве в последние десять лет. А может быть, и у Уроча пропала потребность видеть близких, потому что здесь у него была своя – другая жизнь. В последний раз домой он приехал в 1999-м году – и снова вернулся в Москву работать.
Рассказ Уроча о своих последних годах жизни в Москве весьма расплывчатый и не отличается точностью информации. Возможно, многое он опускал. Так или иначе, последние десять лет, проведенные им в Москве закончились бездомностью, алкоголизмом, потерей себя, тяжелыми болезнями, обморожением и частичной ампутацией ног.
Он потерял паспорт, из-за этого уже не мог найти работу и снять нормальное жилье. Мобильный телефон у него тоже украли – так потерялись все друзья и связаться с кем-то, чтобы помогли, по его словам, он не мог. Денег на новый паспорт не было, на билет домой и визы – тем более. Он скитался по Москве в поисках временного жилья и заработка, пять лет жил на квартире у какой-то женщины на станции метро Молодежной, но потом его оттуда выгнал хозяйкин сын. Время шло, домой он ехать не думал, жить приходилось все тяжелее. Уроч все больше терял себя, стал выпивать и водиться с другими алкоголиками и бездомными.
В декабре 2007 года он опять в очередной раз потерял временное пристанище и оказался на улице, прожил там с декабря по февраль – самое холодное и суровое время для бездомных. От истощения и холода организм все хуже справлялся с нагрузками уличной жизни. Закончилось все тем, что однажды вечером Уроч упал посреди улицы и больше уже не поднялся – отказали ноги. Нашлись добрые прохожие, которые вызвали скорую помощь и отправили его в больницу. Так у него обнаружили туберкулез в легких и гангрену на ногах.
В туберкулезной больнице в Солнечногорске Уроч Петрович очутился в феврале 2008 года. Здесь его приняли, как своего, таких, как он, здесь большинство – бездомные, алкоголики, потерявшиеся гастарбайтеры, бомжи-иностранцы из СНГ, Вьетнама, Африки и много еще откуда. Здесь его переименовали из Уроча в Уроша и начали потихоньку отхаживать, лечить, а потом стали думать, что делать дальше.
Медики-следопыты
В 11-ой туббольнице есть особое отделение, которое не лечит, а думает о будущем своих пациентов – отделение социальной помощи и психологической реабилитации. Здесь работают люди, которые иногда невероятным образом возвращают человека к жизни – нормальной человеческой жизни с домом и семьей. Заведует им психолог Милена Мартынова, а одна из помощниц – та, которая и занялась Урочем – Елена Тимофеева.
Если бы не было таких людей и специальных отделений в московских больницах, десятки, а то и сотни бездомных из совершенно разных городов и стран, возможно, никогда бы не вернулись домой. А тут, кажется, жизнь дает шанс.
– Мы работаем, как следопыты! Посылаем запросы в архивы, ругаемся с чиновниками, добиваемся получения документов. И все за свои деньги – делаем фотографии, «ксерим» паспорта, иногда палата скидывается или земляки помогают, чтобы отправить домой – у отделения своих денег нет – делится Елена Тимофеева.
– Иногда звоним бывшей жене бездомного, умоляем: «Ну, дайте вы шанс мужику!» – они соглашаются и потом все налаживается. А другая может и отказать. Говорит, у меня свой дом, другая семья. Так один и умер у нас в больнице, – вспоминает Милена Вячеславовна.
С их новым подопечным, Урошем, им повезло. Он оказался спокойным, серьезным и сам был рад ехать домой. Во время лечения отказался от выпивки и уже больше не притрагивался к спиртному. Перед Новым годом он общался по телефону с дочерью, а потом и с братом. С родными помогли связаться работники посольства Сербии в Москве. Специальное свидетельство о возвращении удалось оформить довольно быстро – за несколько месяцев. Вот только на какие деньги ехать? Собственных средств у отделения «добрых дел» нет. У родственников Уроча денег на приезд в Россию, чтобы забрать и увести инвалида, тоже не набралось.
«Милосердие» в роли последней надежды
Позвонили в Комиссию по церковной социальной деятельности, с Группой помощи бездомным при ней 11-я туберкулезная больница тесно сотрудничает. Требовалась довольно большая сумма денег на авиа-перелет в Сербию инвалида-колясочника да еще с обязательным сопровождением до пункта прибытия. Особо ни на что не надеялись, но решили узнать, и начальник автобуса «Милосердие» диакон Олег Вышинский, подумав, сказал, что они постараются помочь. Так в историю Уроша вошли новые люди. Посольство Сербии в Москве помогло приобрести льготные билеты сербских авиалиний, которые оказались более чем в три раза дешевле аналогичных российских рейсов: билет в одну сторону обошелся в 8,5 тыс. руб., а в российской кассе пришлось бы платить 28 тыс. Отъезд назначили на 12 февраля, с Урошем поехал сотрудник автобуса Никита Данов.
Последний вечер в Москве
Приехать в Солнечногорск, чтобы пообщаться с Урошем удалось уже под вечер перед отлетом. Он сидит на коляске, в желтенькой пижаме, выбритый и подстриженный, с живыми глазами, охотно с улыбкой протягивает руку и сам, перебивая корреспондента и двух своих нянек – Елену и Милену, – рассказывает о своей жизни, где-то подробно, где-то перебежками. Шутит над собой, говорит, что хочет домой, и тут же видно, что он боится. Урошу страшно, потому что дома, кажется, ему мало, кто будет рад – оно и понятно. Больше всех он нужен только брату, который обещал встречать его в аэропорту в Белграде и у которого он будет жить первое время. А дальше – не знает. Постарается оформить пенсию, если удастся накопить денег – сделает себе протезы и будет просто жить. Может, он увидит маленьких внуков, которых еще не видел, может, его простит сын, который сейчас с ним не общается, в общем дальше тоже неопределенность, но все надеются, что впереди будет больше хорошего. Он сам в это сильно верит. И персонал больницы его подбадривал: «Не волнуйся, Урош! Все будет хорошо. Ты едешь домой. Присылай нам оттуда фотографии – мы хоть Сербию посмотрим. В гости зови!» А Урош кивал в ответ и опускал голову. «Счастливо, Урош!», – прощалась Лена. Вот, хоть еще одно дело ее подопечного завершается как надо.
В Шереметьево-2 перед выходом на посадку
Возвращение
Вылет из Шереметьево-2 задержался на два часа и вместо положенных восьми часов вечера в столицу Сербии Никита Данов и Уроч прилетели в одиннадцать. Их встретили ночь и пустой аэропорт. Долгожданной радостной встречи, какие показывают в программах «Жди меня», почему-то не случилось. Некоторое время они так и сидели в аэропорту – Никита, Уроч на коляске и еще стюардесса. Стали уже подумывать, как добираться до места самим на поезде. Но на пятичасовую (в один конец только) поездку из Белграда до города, где живет брат, у Никиты уже не оставалось времени, а как Уроч поедет один?
Но наконец к инвалиду все-таки пришли. Это оказался племянник Уроча – Марко Петрович (сын брата) с другом. Возможно, они ждали рейс по расписанию, а потом пропустили опоздавший самолет и не успели прийти во время. Сейчас Марко 21 год и он работает полицейским – ставит штампы на границе с Болгарией. Своего дядю он видел последний раз десятилетним мальчиком (тот был у них, когда еще натовские бомбежки не начались). Марко радовался встрече, а Уроч, по словам Никиты, вел себя как-то буднично. Может, он действительно ждал брата, а может… никто не может точно сказать, почему ведет себя так или иначе другой человек. Но уже в два часа ночи они расстались с сопровождающим, и автобус увез сербского инвалида, его племянника и друга к вокзалу. В три часа у сербов был поезд.
Справа налево: Урош, Никита Данов, Марко и его друг
После расставания Никита Данов пошел еще немного побродить по ночному Белграду. Дошел до храма Саввы, путь до которого подсказал Марко, пофотографировал красивые (и не очень) здания.
Храма святого Саввы
Больница в Белграде так и не восстановлена после американских бомбёжек
И жизнь ночного Белграда во многом напоминала жизнь другой столицы. На вокзале водились такие же, как наши, бомжи, а на глаза попадались «безумные» бабушки, кажется, – сейчас с Ярославского или Казанского вокзалов столицы. Что говорить – славяне – родственные души.
Анастасия Кравцова
