Не так давно я должен был ехать в одну из городских больниц Москвы, с которыми сотрудничает наша Группа помощи бездомным, и провести обход совместно с ответственной за социальную работу в этой клинике Фотиньей Харитоновой. «Обходами» на нашем профессиональном языке называются посещения больниц с целью поиска новопоступивших бездомных, а также проверки и оценки деятельности ответственных.
На подъезде в больницу из окна автобуса мне показалось, что по мокрому асфальту ползет человек. Сердце екнуло. Но тут же припаркованный к обочине грузовик, с которым поравнялся автобус, заслонил вид.
Я вышел на остановке и некоторым усилием воли заставил себя посмотреть в сторону, туда, где мне показался ползущий человек. Сердце екнуло второй раз. Действительно, человек не был плодом моего воображения – взору предстала тяжелая картина: рыжебородый мужчина-бомж лет 55 в добротной, но очень грязной одежде полз по асфальту. Полз не по-пластунски, не всем телом припадая к земле, а как-то сидя и боком. Он выбрасывал вперед ноги, перебирал ими, а затем подтягивался на руках, рывками преодолевая крошечные расстояния. Видимо, полз он уже очень давно. После каждых двух рывков он отдыхал, приходил в себя. Пока я подходил к нему, он практически дополз до автобусной остановки и сосредоточенно оглядывал павильон, соображая, как бы взобраться на лавку. Я подхватил его и усадил на скамью. Мужчина до нитки промок, измазался. Его трясло от холода и, видимо, нервного напряжения.
Звали рыжебородого Павлом. Сбивчиво он поведал мне, что уже дважды поступал на «скорой» в эту больницу – вчера и позавчера, – но оба раза не был принят из-за отсутствия показаний к госпитализации. Беспокоили же Павла ноги. Настолько сильно, что он не мог не только ходить, но даже стоять — падал. На одной ноге пальцы совершенно сгнили и некоторое время назад отвалились сами собой, вторая стопа была сильно обморожена. Павлу дали переночевать в приемном отделении, а утром попросили, и он полз в дождь от приемного отделения до выхода из больницы около двухсот метров. Я обещал бездомному что-либо придумать и предложил оставаться на остановке, после чего поспешил на встречу с Фотиньей.
Фотинья выслушала рассказ о встрече с Павлом; я просил ее подойти к врачам в приемном отделении и «по знакомству» устроить больного бомжа. Однако оказалось, что сделать это не так-то просто. Знакомые врачи, с которыми у нашей Группы наладились хорошие отношения, работали только в лечебных отделениях, в «приемке» таких не было. Тогда мы решили идти на удачу. Приемное отделение встретило нас недружелюбно. Несколько медсестер, в числе их старшая, отдыхали за беседой и, конечно, были не в восторге от нашей просьбы. Старшая сестра упирала на то, что она ничего не решает, все зависит от дежурного врача хирургии, если он даст добро взять пациента, то и она разрешит. Тем боле, говорила старшая, тот человек уже проходил через приемное отделение, и, если бы у него было что-то серьезное, его бы уже взяли. Фотинья смело противостояла сестре, выступая даже не столько против ее доводов, вполне логичных и убедительных, сколько против бесчеловечного подхода медицинских работников, просто и нехотя решавших судьбу человека.
Приемное отделение переубедить было невозможно, и мы последовали предложению старшей сестры, позвонив дежурному врачу хирургического отделения. Тот выслушал нас, пообещал спуститься и лично осмотреть бездомного, если мы доставим его в «приемку». Тут-то вставал вопрос, как его туда привести? Тащить на себе? Меня поджимало время, я должен был уезжать на другое мероприятие. Просить кого-либо из прохожих-мужчин? Но никто не согласиться и близко подойти к бомжу. Тогда мы решили вызвать скорую и на скорой отвезти Павла в больницу. Я поехал по своим делам, а Фотинья осталась ждать машину.
Она дождалась кареты скорой помощи, которой не было минут сорок. Как чувствовал себя Павел, одному Богу известно, ведь к этому времени он провел на улице не менее четырех часов. Фотинья только и успевала разрабатывать в голове план за планом на случай, если скорая не приедет или откажется брать человека. Она обзванивала сотрудников и руководителей Группы, объясняла сложившееся положение и на всякий случай готовилась просить их подъехать на помощь. Наконец машина прибыла. Молодой врач скорой оказался человеком приятным и отзывчивым. Он не только провел первичный осмотр бездомного, но и во всем помогал до тех пор, пока Павел не оказался на кушетке приемного отделения: сам усаживал бомжа в скорую, бегал за коляской для него, разговаривал с медсестрами.
В это время Фотинья созвонилась с дежурным врачом хирургии и попросила его спуститься. Очевидно, он не ожидал, что мы всерьез займемся устройством бомжа, а потому пришел очень хмурый и раздраженный. Вместо того, чтобы осмотреть Павла, хирург набросился на измученного человека с обвинениями, как можно было довести себя до такого состояния, а потом еще и просить помощи. Фотинья, как могла, заступалась за бездомного. Отругавши Павла и немного успокоившись, врач приступил к его осмотру, который провел, надо отметить, тщательно и непредвзято. Оказалось, что у Павла не только есть показания к госпитализации, но и настолько плохо дело с отмороженной ступней, что ее придется ампутировать. Следует отметить позицию санитаров, не желавших возиться с Павлом. Сначала они испарились при подготовке бездомного к осмотру, и Фотинье пришлось самой раздевать мужчину. Затем хотели взвалить на плечи женщины свою непосредственную работу, санитарную обработку, и шумно возмущались, когда Фотинья указала им их место.
Итак, благодаря настойчивости и терпению Фотиньи Павел был госпитализирован. В тот же вечер она провела его опрос и начала поиски родных. Павел оказался непростым человеком. После освобождения из тюрьмы он предпочел бродячую жизнь домашней жизни у мамы в тверском селе.
Дай Бог, ему сил и возможности найти свое пристанище!
P.S. К счастью, ступню Павла удалось спасти, ампутации не будет. Это произошло благодаря тому, что в нужный момент он попал под наблюдение врачей.
Сотрудник Группы помощи Аркадий ТАРАСОВ
