«Будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд», призывает нас Сам Христос. Но что такое подлинное милосердие – то самое, которое очищает душу? Почему волонтеры и люди помогающих профессий часто сталкиваются с выгоранием и искушениями?
Страсти и добродетели связаны. Объясняем, как
– Отец Нектарий, святые отцы считали милосердное служение одним из способов духовного делания. Но когда, например, Иоанн Златоуст говорит «кто постоянно подает бедным, тот легко и от гнева отстанет», не вполне понятно, как это связано?
– Мне кажется, это недоумение происходит от глубинного непонимания духовной жизни, духовных законов. Добродетели и страсти – это звенья единой цепи. Поэтому нет ничего, что в этом плане не было бы связано – и именно «напрямую».
Милосердие позволяет человеку уподобляться Богу, ведь в Писании мы слышим призыв: «Будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд» (Лк. 6:36). Уподобление – вместе с тем и приближение. А приближаясь к Богу, мы меняемся, желание грешить слабеет, поскольку радость от чувства присутствия Бога в нашей жизни буквально выбивает из-под этого желания основу.
Любой грех, который мы совершаем, делает нас более расположенными к тому, чтобы согрешить чем-то еще. А любая добродетель, в которой мы подвизаемся хоть немного, но дает силу для подвига и в иных добродетелях.
Не могу сказать, что я благословляю кого-то на милосердное служение прицельно ради борьбы со страстями и пороками, но советую попробовать – всем. Просто потому, что это необходимо: жить не только для себя, а по возможности – и вообще не для себя. Это путь к тому, чтобы актуализировать в себе то, что подлинно делает нас людьми. Я сейчас цитирую моего любимого философа, а точнее психолога – основателя логотерапии Виктора Франкла. Гениального человека, который не был христианином, но был искренне убежден в том, что «человек является человеком настолько, насколько он живет не для себя». И, конечно, то же самое можно сказать и о том, насколько человек является учеником Христовым и является ли он им в принципе, в зависимости от того, для кого и для чего он живет.
– А как же определить: для себя ты живешь или нет?
– Это совсем не та материя, которую нужно исчислять в граммах и миллиграммах, пользуясь для этого аптекарскими весами. Достаточно просто понимать, что ближний по-настоящему значим для тебя, а порой – даже более значим, чем ты сам. И в силу этого ты думаешь о нем, заботишься о нем – деятельно и зримо. Радуясь тому, что удается облегчить чье-то бремя, сделать чью-то жизнь лучше, чем она была прежде, находя в этом для себя (для себя! – видите?) смысл и даже утешение.
Но это все верно, если речь и правда идет о милосердии, а не просто «социальной работе» и «благотворительности»: ведь не секрет, что можно совершать немало добрых по видимости или даже по своему результату дел – просто как работу или даже неся это как повинность и совершенно не участвуя в этом сердцем, не сочувствуя тому, что ты делаешь, не сочувствуя и не сопереживая тем, кому помогаешь. Более того: человек может работать в той или иной благотворительной организации и тяготиться тем, чем ему приходится в ней заниматься, не испытывая никакого влечения к такой деятельности и не находя в ней для себя удовлетворения. Да, возможно, что и в таком случае эта работа будет иметь все же свою ценность в силу того, что те, ради кого она совершается, получат помощь, поддержку. Но все же, согласитесь, это очень разные вещи – когда ты служишь людям по внутреннему убеждению, по влечению сердца, ради Христа наконец. И когда ты просто делаешь это за зарплату или «потому что так надо». И последнее все равно неплохо и как-то «зачтется» человеку. Но, конечно, в первом и во втором случае плод для души будет совершенно разный.
– Можно ли соотнести духовные запросы (или сложности) и сферу приложения усилий? Например, человеку с такой-то проблемой (или, напротив, добродетелью) – идти работать с бездомными, человеку другого склада – с больными, еще кому-то – с бедными…
– Я думаю, помощь людям не столько решает какие-то частные проблемы христианина, сколько учит его милосердию как таковому. Когда ты сталкиваешься с бедой и болью лицом к лицу, не прячешься и не скрываешься от них за броней равнодушия, то твое сердце оживает и открывается для ближнего. И впуская его в свое сердце, ты расширяешь там место для того, чтобы оказаться способным впустить в него Бога. Он ведь правда так часто, по слову того же Златоуста, ждет в нашей прихожей, у двери, у обочины дороги, не заметим ли мы Его… Ждет в лице «меньших сих», тех, кому в этой жизни приходится особенно трудно. И замечая их, мы начинаем замечать и Его. И даем Ему возможность совершенно иначе участвовать уже в нашей собственной жизни. А это куда важнее, чем решение отдельных внутренних или внешних проблем.
Помогать ближнему нужно ради него самого
– Кого-то помощь другим вытаскивает из глубоких кризисов, кого-то, наоборот, лишает последних сил. Почему так получается?
– Если ты идешь служить нуждающимся только потому, что ищешь пользы лично для себя, то трудно сказать, обретешь ли ты эту пользу. Ведь огромное значение имеют не только и не столько наши действия, гораздо важнее наша способность не оставаться равнодушными к чужой боли, чужому страданию. В этом неравнодушии – залог и нашего исцеления. Если же я «помогаю другому для себя», то другой, Бог даст, эту помощь получит, а мы сами – далеко не наверняка.
С этим напрямую и связано пребывание в «ресурсном состоянии» или же, напротив, выгорание. Чаще всего последнее становится следствием разочарования. Это закономерно: ты прикладываешь усилия, ждешь результата (опять же – для себя), а его нет. И когда разочарование соединяется с накопившейся усталостью, то вот и выгорание. Когда же ты помогаешь лишь для того, чтобы помочь, и радуешься, видя, что это получается и жизнь людей меняется к лучшему хоть чуть-чуть, радуешься просто от сознания того, что ты участвуешь в одном деле с Богом, то выгоранию неоткуда взяться. Это схематично, коротко, но примерно так.
Конечно, нельзя забывать и о том, что мы люди, что наши силы ограниченны, и поэтому очень важно соблюдать во всем, что мы делаем, меру. Не возлагать на себя нагрузку, которую мы не можем нести долговременно, постоянно и притом без ущерба для своего здоровья, а следовательно и нервной системы, и психики. У святителя Феофана Затворника есть прекрасное рассуждение о том, как определить для себя, скажем, количество поклонов. Он говорит, что необходимо опытным путем выяснить, от какого числа поклонов ты чувствуешь утомление, и за правило взять число примерно на десять процентов меньшее. Тот же принцип применим и здесь. Мы должны видеть, что у нас остается время и остаются силы для «обычной жизни» – для работы, для наших близких, для отдыха, для каких-то занятий, которые для нас важны, для чтения, для развития… Что мы успеваем восстанавливаться и не теряем способности быть в форме – во всех смыслах этого слова. Такая рассудительность и осторожность поможет не выгореть, не надорваться, не надломиться и не оставить важного и нужного дела из-за переутомления и бессилия.
Типичные искушения милосердного служения
– Где доброделание, там и искушение. Какие типичные искушения бывают у тех, кто занимается помогающей работой и милосердным служением?
– Их очень много. Прежде всего, это ощущение, что раз ты делаешь исключительно важное дело, то исключительно важный человек. И притом – исключительно хороший. Хотя в действительности ты лишь пытаешься им стать, причем не исключительно хорошим, а просто хорошим.
Второе напрямую связано с первым: тебе начинает казаться, что все, кто не помогает людям, как пытаешься помогать ты, никуда не годятся и вообще напрасно обременяют собой землю. Это, конечно, не так, но если бы было и так, то вряд ли тебе стоит подобным образом думать. Почему? Да в первую очередь потому, что милосердию такие рассуждения чужды.
Еще одно искушение – ожидание благодарности от тех, кому ты стараешься помогать. Оно обязательно будет приводить к разочарованиям – множественным. Но тут есть замечательное лекарство: как можно чаще вдумчиво перечитывать евангельский эпизод с исцелением десяти прокаженных. Поблагодарить Христа вернулся лишь один. И было бы неразумно рассчитывать на большее в нашем случае.
Ну, и наконец, еще одно. Чем больше стараешься делать, тем больше понимаешь, насколько этого недостаточно, понимаешь, что не можешь помочь всем, помочь так, как это действительно необходимо. И море человеческого горя порой просто накрывает тебя, ты тонешь в нем. Это очень трудно… Однако утешает мысль о том, что ты хотя бы пытаешься разомкнуть этот мрак – беды и невзгод, быть в нем рядом с теми, кто в этом нуждается, разделять с ними их боль, а главное – нести туда, в этот мрак свет Христов.
Понять, идет ли милосердное служение на пользу нашей душе или нет, не сложно: дерево познается по своим плодам, а значит, надо смотреть в первую очередь на плоды: меняемся ли мы к лучшему или же нет?
Но это в любом случае зависит не только от нашего труда в делах милосердия, это зависит от нашей жизни в целом. Само по себе служение милосердия разрушать человека не может, в нем, напротив, есть все необходимое для его личностного, христианского становления и созидания. Разрушать может лишь неправильное к нему отношение.
Коллажи Татьяны Соколовой с использованием фотографий Павла Смертина
