«Я помогаю только детям». Почему взрослые не хотят помогать взрослым? А кто поможет нам, если случится беда?
Помогая кому-то, мы ставим условия, иногда очень жесткие. В благотворительном фонде звонит телефон. Сотрудник снимает трубку
– У меня есть тысяча долларов. Я хочу помочь детям-сиротам.
– Среди подопечных нашего фонда нет сирот, но есть больные дети, нуждающиеся в дорогих лекарствах, помогите им.
– Нет. Я помогаю только сиротам. У ваших подопечных есть родители. Они должны о них позаботиться.
Каждый сотрудник благотворительного фонда помнит такие разговоры и свое ощущение бессилия от невозможности получить эту жизненно необходимую тысячу – на протез для Вани, на лекарство для Тани, на санаторий для Светы. Только потому, что эти дети – не сироты, и на этом основании благотворителю их «не жалко». А с каким трудом собирают средства фонды помогающие взрослым больным, старикам, заключенным, наркоманам… Почему наша помощь так избирательна?
Мимими-фактор?
Ирина Лукьянова, писатель и публицист, педагог:
– На первый взгляд, кажется, что работает типичный мимими-фактор: маленьких хорошеньких детишек жальче, чем подросших и не очень симпатичных. Сострадание к малышам, наверное, так же заложено в человеческую природу, как реакция на детский плач. Он, как известно, самый раздражающий звук для человеческого уха – мимо не пройдешь. Это такие встроенные в человека природные механизмы безопасности. Чем дети меньше, тем они беспомощнее, тем настойчивее внутренний голос, требующий помочь. Кроме чисто природного зова – бежать спасать детеныша – действуют, наверное, и уже рассудочные соображения. Дети – невинные, их страдания необъяснимы с точки зрения воздаяния за что-то, они никогда не «сами виноваты». Страдающий ребенок – невыносимое зрелище бессмысленных, неоправданных страданий, которые просто хочется немедленно прекратить.
Взрослых не так жалко? Жалко и взрослых. Но у взрослых уже есть какой-то жизненный опыт, какие-то стратегии, позволяющие справляться с бедой, какие-то способы психической защиты – а дети и тут совершенно беззащитны.
Дети вообще не должны умирать. Это неправильно, нехорошо, неестественно, они рассчитаны на долгую жизнь, поэтому в человеке все возмущается тем, что дети умирают. Поэтому человеку, естественно, хочется вмешаться и как-то исправить эту очевидную несправедливость жизни.
Другой вопрос, что помощь детям не должна исключать помощи подросткам и взрослым. Но для того, чтобы помогали взрослым, мне кажется, не стоит упирать на то, что «помогать детям легче», что те, кто помогает детям, выбирают самые простые решения и делают это исключительно под воздействием мимими-фактора. Людей, которые помогают другим, вообще не стоит подозревать в глупости, нечистоплотности и корыстных соображениях. Мне кажется, когда пытаешься помогать взрослым, лучше идти каким-то другим путем – не обесценивая чужие порывы делать добро, не сводя желание помогать детям к любованию глазастиками и пушистиками, не низводить детей на уровень «фейсбучных котиков». Когда помогаешь взрослым, вопросов всегда больше, потому что случаи всегда сложнее и не так очевидны, как ясные и вопиющие детские мучения.
Будущее – не только для детей
Старший преподаватель факультета журналистики МГУ, руководитель фонда «Конвертик для Бога», Татьяна Краснова:
– Во-первых, хорошо, что такой вопрос вообще встает. Это значит, что мы привыкли помогать хоть кому-то. Это здорово. Почему детям? Это очевидно. Прежде всего – нормальный человеческий инстинкт: спасти того, кто потом вырастет и спасет племя. Но есть, мне кажется, еще одна штука. Наши прабабушки, бабушки и мамы недаром причитали: «Это не для себя, это для детей! Мы уж как-нибудь, а им жить!» Мы привыкли к тому, что жить не нам, а ИМ. Наша несчастная страна 70 лет жила ради будущего. Настоящему довольно было рваных башмаков, коммунального сортира и коптящего примуса. Зато вот там, в туманной перспективе…
Ну что ж, я надеюсь, что в туманной перспективе мы научимся ценить жизнь и в двадцать, и в тридцать, и в пятьдесят. Мы уже учимся. В Москве работает фонд «Живой», помогающий взрослым. Старикам помогает «Старость в радость». Есть Лиза Глинка, работающая с бездомными. Есть мой любимый «Конвертик», помогающий детям из Таджикистана, Казахстана, Узбекистана. Мне кажется, мы на правильном пути. Если нас не запретят как иностранных агентов и врагов государства, мы научим население помогать тому, кто рядом, и тому, кому плохо. Вне зависимости от возраста и национальности.
Помогают, когда жалко
Владимир Берхин, руководитель фонда «Предание»:
– В России помогают исходя из сердечных импульсов. У нас вообще страна победившего бессознательного. Помогают, когда жалко. А взрослые в большинстве случаев жалости не вызывают. Например, выросшие детдомовцы в глазах населения– это почти уголовники.
У нас есть традиции представлений о том, кому нужна помощь. Это – «детские дома», тема родом из послевоенного СССР, где детдомовцев вдруг стало много; «больные дети» – это уже тренд из 90-х, когда некоторое время торжествовал социал-дарвинизм, но дети – единственные, на кого его можно было не распространять; «бездомные животные» – для меня этот объект помощи является загадкой, но помогать им почему-то считается правильным у некоторых групп населения. Возможно потому, что животные сами себе не помогут. Кроме того есть группы, которым можно помогать, но только определенным образом. Скажем, помощь наркоманам понимается только в виде принудительного лечения. Помощь бездомным – только как кормление и выдача одежды.
Единственные взрослые, просьбы о помощи которым не кажутся населению неправильными– старики и отчасти – онкологические больные. Но собрать средства взрослым онкобольным тоже не так просто, потому что в народе живет странная вера в то, что им «должно помогать государство». Ну и что, что не помогает? Должно! Сложнее всего найти помощь для взрослых людей, имеющих нарушения психики, но для них и собирают редко, о том, что они нуждаются в помощи, вообще никто не задумывается.
Помогая, не суди
Оксана Орлова, психолог, волонтер православной службы помощи «Милосердие»:
– Почему мы, будучи взрослыми и ответственными людьми, когда речь идет о помощи ближнему, «выключаем» сознание и помогаем, руководствуясь инстинктом и эмоциями? Помогая, мы не всегда сами осознаем свои мотивы. Как правило мы даже не спрашиваем себя, почему хотим помогать именно детям, считая это естественным. Объяснение, лежащее на поверхности – инстинктивная реакция на беззащитность ребенка.
Но есть и более глубокие причины. Нам легко представить себя в роли ребенка. Ребенок нам понятен и близок, в отличие от старика, бездомного или тяжелобольного. С ребенком мы можем себя идентифицировать. Еще один глубокий психологический мотив нашей помощи детям – боязнь потерять собственного ребенка. Такой своеобразный «откуп»– если помогу чужому, с моим все будет в порядке. А еще дети – это возможность, шанс, росток будущего, мы предполагаем, что из каждого ребенка вырастет прекрасный человек. А взрослый – уже вырос, и он не всегда прекрасный. Взрослый уже закостенел, его вид, образ мыслей и привычки нам не всегда понятны и приятны. Подсознательно мы чувствуем, что бессмысленно в него «вкладываться». Например, старики, это «слепое пятно» общества, мы боимся смотреть в их сторону, потому что не хотим думать о старости и немощи.
Получается, что помогая, мы берем на себя роль судей, но разве в суде нуждаются люди, которые просят нас о помощи? Представьте себе, что чувствует тяжело больной ребенок, которому исполнилось 18 лет и все, кто спешил на помощь, от него отвернулись?
Попробуйте ответить себе на два вопроса: если бы мне нужно было потратить какую-то сумму на благотворительность, кому бы я помог охотнее всего? Помощь какой группе людей вызывает у меня больше всего вопросов? Почему? Честно ответив себе на эти вопросы, вы узнаете о себе и своих мотивах много нового.
Стал взрослым? Сам виноват!
Анна Пучкова, президент БФ «Мозаика счастья», эксперт по благотворительности и добровольчеству:
– Многие думают, что взрослый «сам виноват». Он должен был сам заработать, взять кредит, как-то «решить свои проблемы». О том, что и взрослый человек иногда оказывается бессилен против серьезных проблем, многие забывают, да и вообще стараются об этом не думать. Потому что это означает, что и они сами ни от чего не застрахованы и, имея даже хорошее здоровье, крепкую семью, финансовое благополучие, вдруг могут с чем-то в жизни не справится.
Конечно, хорошо представлять себя сильным, счастливым и успешным, это помогает дольше оставаться таковым. Однако если хоть на минуту задуматься и проанализировать, то становится очевидно, что здоровье, умственные способности и даже успешность человек не создавал сам, а в лучшем случае только поддерживал и развивал. И даже в этом случае никто не застрахован от автокатастроф, онкологии и других серьезных болезней. Поэтому если вы сегодня можете без ущерба для себя помочь чем-то тому, кто в беде, то у вас будет уверенность в том, что завтра в случае чего помогут и вам, и вашим детям, и вашим родителям, и вашей любимой учительнице, и даже бабушкиной подружке Антонине Ивановне. То, что люди помогают, действуя эмоционально – это, на мой взгляд, более чем правильно. Потому что только искренняя помощь пойдет на пользу.
Просто для того, чтобы помогать взрослым, представьте кого-то из ваших знакомых, человека замечательного, но небогатого, и подумайте – виноват ли он в том, что не сможет в одиночку преодолеть большую беду, если она случится на его пути? Тогда вам проще откликнуться и на просьбу о помощи тех, кто сегодня так в ней нуждается. И дай нам всем Бог всегда помогать и иметь на это силы, возможности и желание.
