Елена Наследышева корреспондент православной белорусской газеты «Царкоўнае слова», а так же автор(редактор) православных программ «Існасць» на минском телевидении.
Живет в Минске. Служила сестрой милосердия 6 лет в одной из минских больниц.
Пабло Пикассо. «Наука и Милосердие» 1897 г.
Больница — это место, которое никогда не даёт забыть о том, что мир сей — юдоль страдания. Человеку не хочется вспоминать о существовании боли, потому что сердце его всегда ищет радости, благополучия, покоя, в конце концов. Тяжело страдать и тяжело видеть страдание. Я думаю, что милосердие можно понимать как попытку одного человека разделить с другим человеком его страдание, а значит, — принести ближнему своему облегчение.
Всегда перед дверью больницы я ощущаю внутренний протест: душа сопротивляется, не желая терять свой покой. Но… «кто станет сберегать душу свою, тот погубит ее». Только после, поздним вечером возвращаясь домой, понимаешь и чувствуешь смысл всех минут и часов, проведенных у постели больных. И как ни странно, сердце нередко посещает тихая радость, совершенно несравнимая с той, которую боялся потерять в больнице.
Радость после встречи со страданием… Как-то нелогично это звучит, неправильно. Но именно страдание помогает душе человеческой созреть и подготовиться к встрече с Богом. Можно сравнить душу страдающего человека со вспаханной землёй. Она вспахана острым плугом скорби и гораздо более обычной почвы готова воспринять семена веры. Здоровый и благополучный человек чаще всего подобен целине…
* * *
К пещере, где родился Христос, пришли по зову Ангела пастухи, наверняка, знавшие только одну грамоту — как пасти овец. И пришли туда вослед рождественской звезде волхвы, исполненные всякой человеческой премудрости. Мне кажется, что в наше время без эрудиции в разных областях науки и культуры сестре милосердия не обойтись. Наш многознающий современник (например, у одного, памятного мне, пациента было три высших образования) зачастую идет «путем разума в поисках Истины», и ему недостаточно односложного ответа на заданный вопрос. Если же удается ответить ему, как говорится, на его же «языке», то это заставляет собеседника более серьезно отнестись к вопросам веры.
И что интересно: в науке и культуре, в окружающих предметах и явлениях природы, в нашей обыденной жизни можно найти множество аналогий, могущих помочь говорить о Боге и о мире невидимом с человеком, привыкшим уважать только научно обоснованные знания.
Мне самой этот момент хорошо знаком. Прежде, будучи неверующим человеком, я считала Православие примитивной религией, верой бабушек и детей. Когда же познакомилась с богословием христианства — изумлению моему не было предела. Ничего более глубокого и непостижимо великого я никогда не встречала! Действительно, непостижимого, потому что Божественное умом объять невозможно. И, наверное, самое важное — не доказать, а дать возможность неверующему интеллектуалу неким образом ощутить: разум человеческий не в состоянии вместить Бога, так же, как и стакан не может вместить Атлантический океан.
Да, кто-то идёт путём разума, кто-то — более простым и незамысловатым путём. В больнице частенько рядом с эрудированным интеллигентом может оказаться человек малообразованный, а бывают и такие, у которых болезнь отняла рассудок, и они стали как младенцы — потеряли память, речь или возможность двигаться. Бывает, что эти простые люди искренним сердцем воспринимают сестру милосердия, как посланника Божьего. И в общении бывают настолько добры, по-детски доверчивы и благодарны, что… ясно и глубоко ощущаешь своё недостоинство перед Богом и перед ними.
«Погладьте меня, пожалуйста, по голове», — эта наивная и трогательная просьба одной пожилой женщины запомнилась мне больше, чем продолжительные беседы с интеллектуалами. Почему? Может быть, потому, что в наше время чрезвычайного развития человеческого интеллекта люди страдают от недостатка обыкновенной доброты, чуткости и сострадания…
* * *
Не один и не два, а десятки людей, лечившихся в больнице, с обидой или враждебностью вспоминали о том, что с ними грубо обошлись в храме. И добавляли, что больше не хотят переступать порог церкви… Человек, пришедший в храм, ожидает найти здесь мир иной и людей иных — ведь это храм Божий! А на деле видит то же, что и за стенами церкви.
«Пришла я, чтобы записочку подать, — делилась своей обидой одна женщина, — а мне работница, что принимала записочки, да как швырнёт их обратно! Я, видите ли, неправильно их написала. Ну, почему бы не объяснить спокойно, что к чему? Нет, сразу ругаться!»
«Горе тем, через кого приходят соблазны». Горько и стыдно слышать такие истории о нас, православных! Эта женщина не разочаровалась и снова пришла в храм… А другие?
Конечно, иногда новички сами бывают слишком дерзки и самоуверенны. Только-только начав приобщаться к церковной жизни, не учатся, не разбираются в древних церковных правилах, а начинают предъявлять претензии к тому, что их не устраивает. Увы, Господи, мы, люди, находясь в храме, часто забываем, что это не магазин, не клуб по интересам, а дом Божий…
Вот горе у человека. Ищет страдающая душа утешения — беда за бедой идет, и нет никакого просвета. Мечется среди людей, простирая к ним руки и умоляя о помощи. Но нет её, и человек близок к отчаянью. Последняя надежда направляет его в храм — искать помощи свыше. Но… резкое слово или безразличие лишают душу этой надежды, и куда идти? Мы верим и надеемся, что Бог не оставит несчастного, если даже и все люди оттолкнут его. Но как часто разочаровавшийся в братьях-православных встречает на своём пути сектантов. Они-то проявляют участие к его проблемам, утешают и приводят к мысли, что настоящая христианская любовь именно у них.
Медсестра Ольга в моём отделении именно так пришла к пятидесятникам. Выслушав её историю, я много думала о ней — хотелось найти ответ на вопрос: кто же виноват в том, что люди уходят из православных храмов, так и не почувствовав здесь дыхания Истины? Мы, миряне и священнослужители, не проявившие христианской любви и элементарной внимательности к человеку, пришедшему в церковь, или сам этот человек, не сумевший (или не захотевший?) преодолеть своё уязвленное обидой самолюбие? Чаще всего люди, с которыми я общалась, говорили о том, что они приходили в храм искать утешения, отрады, душевного комфорта, в конце концов, а не чего-то большего. Естественно, если такой человек не находит желаемого, он разочаровывается и может больше не придти. Как же помочь ему вернуться и найти в храме не только душевный покой, но и Бога?
* * *
Ее звали Серафима, и чем-то небесным веяло от этого имени. Она 30 лет пела в церковном хоре, и можно сказать, что вся жизнь её была связана с храмом. Когда мы встретились в первый раз, она ещё ходила по палате, только страдала от боли в ноге: после пасхальной службы шла домой и, споткнувшись, упала. Мы подружились, и когда священник совершал молебен в отделении, Серафима тихонько вторила хору — она ведь знала все эти песнопения на память. Когда её выписали, мы тепло попрощались, думая, что можем уже не свидеться, попросили молитв друг у друга.
Но ещё одна встреча состоялась. Где-то через полгода, входя в одну из палат, я увидела новую больную, которая неподвижно лежала на кровати. Лицо её было иссушено болезнью — худое и бледное, давно немытые волосы растрёпаны, руки безвольно опущены вдоль тела. Увы, я узнала Серафиму! Бедная, она даже говорить отчётливо уже не могла, даже плакать: всё тело, даже лицо сковала болезнь — непонятная и стремительная.
Почему?! За что?! Этот вопрос стоял в глазах Серафимы, таких больших и выразительных на фоне впалых щёк и болезненной бледности лица. Увидев меня, она сначала обрадовалась, а потом зарыдала — глухие, тяжкие стоны вырвались из её груди. Она, неожиданно для себя самой, для врачей и для меня угасала. Но почему? О, как хотелось, чтобы произошло чудо, чтобы Бог явил на этом человеке, служившем Ему столько лет, Свою силу и милосердие! Но она угасала, не смотря на то, что пламенно, конечно, пламенно (ведь Серафима — значит пламенная) молила Бога об исцелении, не смотря на то, что причащалась.
И, наверное, именно это противоречие заставляло Серафиму страдать вдвойне: здесь, на земле, мы так привыкли к тому, что за особые заслуги обычно бывают особые награды. Но Господь судит иначе, и часто у нас — людей — вырывается с обидой: «Бог не равно делит!» Вспомнить хотя бы притчу Господню о первых и последних, когда работникам, пришедшим утром и вечером, хозяин заплатил одинаково. А эти странные слова: первые будут последними, а последние первыми…
Мне очень хотелось найти слова, чтобы утешить, поддержать Серафиму… Хотя, что я могла сказать человеку, который пел в церковном хоре 30 лет? Но я видела, как испытуется вера этого человека, как душа его находится в Гефсиманском саду и борется за то, чтобы суметь сказать Богу: «Да будет воля Твоя!»
Я верю, что Серафима победит в этой борьбе. Почему? Это трудно объяснить. Победит потому, что много лет она молилась Богу в храме; потому, что не переставала молиться тогда, когда молитва оставалась безответной; потому что терпение, с которым она переносила свою боль и беспомощность в болезни, светилось уже чем-то неземным… — святым.
* * *
С первых слов почувствовалось, что этот человек какой-то особенный. И действительно, позже он признался, что имеет три высших образования. Мне подумалось: вряд ли он захочет со мною говорить… Как правило, у таких людей скептическое отношение к религии. Но я ошиблась. Он рассказал мне о себе, и этот рассказ заставил иначе взглянуть на этого человека.
Когда Николай был ещё студентом, с ним произошёл несчастный случай, который чуть не лишил его зрения. Торопился юноша куда-то, бежал и не заметил, что впереди натянута верёвка. Удар пришёлся прямо в глаза. Казалось — всё обошлось. Но однажды, по дороге на занятия, он внезапно ослеп — на ощупь добрался домой. Врачебный осмотр показал, что произошло отслоение сетчатки, а, значит, впереди ожидало трудоёмкое, длительное лечение. Николаю предлагали уйти из института, или хотя бы взять академотпуск, потому что, когда он открывал книгу, то видел текст ровно минуту, потом — всё расплывалось в глазах. Но юноша не ушёл. Он так и готовился к занятиям: откроет страницу на минуту, а потом — темнота, и вся надежда только на память.
Сессия выпала на тот период, когда ему делали специальные уколы, от которых глаза сильно отекали и болели. Но Николай не ушел, не пожалел себя… Он сдал все экзамены на «отлично», и каждая полученная пятёрка радовала не только его, она вызывала всеобщее ликование однокурсников, искренне сопереживавших ему.
— Помню, — рассказывал мне этот мужественный человек, — преподаватель химии, увидев мои глаза, прослезился, и сказал: «Я вам поставлю пятёрку только за то, что Вы пришли на экзамен». Он, как специалист, понял, что со мной происходит. Но я попросил его всё-таки дать мне билет и выслушать мой ответ.
Николай закончил лечение и продолжил учёбу, получив в итоге три высших образования. А ведь в школе он очень слабо учился, можно сказать, был одним из последних. Однако в восьмом классе произошёл перелом: мальчишка вдруг понял, что от результатов учёбы зависит многое в его дальнейшей жизни.
«Поразительно, какая у этого человека воля», — думалось мне во время нашей беседы. Ведь никто его не заставлял, не принуждал — всё сам. Мне не давал покоя вопрос: что же помогало Николаю быть таким мужественным? Это заложено в нём от рождения или он приобрёл эти качества сам? Так до сих пор и не знаю точного ответа. Однако пример для подражания — замечательный. Ведь как часто, встречаясь с трудностями, опускаешь руки и потихоньку начинаешь скатываться к унынию и бездействию, хотя знаешь, что Господь рядом и всегда готов поддержать тебя. Вот здесь, пожалуй, вполне уместна пословица: «на Бога надейся — и сам не плошай».
* * *
Когда перед тобой пациент больницы, то это, в первую очередь, — страдающий человек, а уж начальник он, или простой рабочий — не важно.
С этим директором фирмы, лежавшим в 9-й палате, было удивительно просто говорить. Наверное, Бог уже не раз стучался в его сердце, и потому он так живо впитывал каждое слово о вере христианской. После инсульта у Алексея парализовало левую половину тела, и он искренне радовался, что не правую, потому что осталась возможность подписывать документы, а значит, в каком-то смысле, оставаться на посту. Правая рука действовала, и, может быть, это обстоятельство воскресило в его памяти один случай.
— Однажды я пришёл в церковь. Хотел крестик освятить. Отдал его батюшке, и он сделал всё, что полагается. Несёт мне. Я ладонь протянул, чтобы забрать его, и когда крестик коснулся моей руки, то что-то необычное со мной произошло. Меня как будто какая-то сила пронзила всего — с головы до ног. И стало как-то хорошо, радостно. Я так понимаю, что это Бог со мной это сделал. Именно Он…
Да, дивны дела Господни! Он всегда рядом с нами, но никогда не знаешь, в какой момент и как Он откроется тебе. Когда люди с удивлением и благоговейным трепетом говорят мне о таких прикосновениях Божиих, то всегда вспоминаются слова Священного Писания: «Дух дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит».
* * *
Увы, человеку свойственно ошибаться. История с больным из 8-й палаты научила меня очень осторожно относиться к первому впечатлению о новом пациенте. Много раз происходило так, что именно те больные, которые поначалу не проявляли никакого интереса к духовным вопросам, не хотели присутствовать на молебне или даже враждебно воспринимали визит сестры милосердия, после — внезапно проявляли желание поисповедоваться. А те, которые задавали много вопросов и уверяли, что непременно будут молиться и исповедоваться, в момент прихода священника не могли оторваться от телевизора или просто отмахивались от назойливой сестры: мол, есть дела и поважнее, а это — ещё успеется.
Да, никогда нельзя торопиться с окончательными выводами: «кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём?» В тот день, когда я собралась зайти в палату № 8, знакомая санитарка поспешила отговорить меня, уверяя, что там лежит ужасный безбожник, которого не обрадует посещение православной сестры милосердия. Это предупреждение привело меня в некоторое замешательство: как же поступить? Появилось сильное желание не входить: зачем лишние сложности. Но в последний момент чувство долга (ведь нужно посетить все палаты) победило, и я вошла…
В палате находился мужчина лет сорока. Он не был тяжело больным и очень живо среагировал на мой приход. Можно сказать, он даже обрадовался, когда узнал, кто я и откуда. И вот здесь пришла пора изумляться, потому что этот человек, будучи некрещёным и далёким от церковной жизни, мыслил и чувствовал как христианин. Его внимательность к движениям своей души и самокритичный анализ своих поступков крайне удивили меня. Потому что среди людей, не знакомых с творениями святых отцов и никогда не готовившихся к исповеди, крайне редко встретишь человека, который бы глубоко задумывался над вопросом: «А что заставило меня поступить именно так?» Этот больной задумывался.
На его больничной тумбочке лежала книга, аккуратно обернутая в газету. Это выглядело несколько странно, потому что книги у больных всегда лежали открыто, а яркие обложки так и бросались в глаза. Порой мне кажется, что люди перестали читать настоящие Книги. В палатах всё — детективы или чувственные романы с фигурами в сладострастных позах на обложке, или фантастика с уродливыми монстрами, которые и в страшном сне не приснятся, но тем не менее созданы больной фантазией какого-то горе-художника. А вот скромные обложки с именами классиков встречаются крайне редко.
— Вы знаете, а я ведь не ради аккуратности книгу обернул в газету, — как бы прочитав мои мысли, продолжал нашу беседу больной. — Из-за лукавства! Стыдно показать кому-то здесь, что я читаю «Добротолюбие». Вы меня понимаете? А ведь перед Богом нечестно поступаю. Знаю это и ничего не могу с собой поделать — грешен. Книга эта — удивительно мудрая. Читаю и поражаюсь, как тонко христианские подвижники раскрыли греховные движения человеческой души! Читаешь, и стыдно делается, потому что видишь лукавство своё как на ладони, ничем не прикрытое.
— Почему же Вы ещё не крестились? — решилась я спросить у него в конце разговора.
— Не могу вот так просто пойти и креститься: только потому, что все так делают. Мне надо ещё готовиться: читать, думать, искать ответы на вопросы. У каждого человека свой срок — срок созревания.
Этими рассуждениями он напомнил мне первых христиан, которые долго и ответственно готовились к великому таинству Крещения — рождения в новую жизнь. Не день, и не два, порой годами ходили они в храм под именем «оглашенных». В наше время всё иначе. И трудно рассудить, кто поступает правильнее — тот, кто называя себя неготовым, не торопится, откладывая момент воцерковления, или тот, кто спешит креститься под любым предлогом, не понимая до конца того, что совершается с ним.
Одна престарелая больная убеждала меня, что хочет принять крещение. Она много раз лежала в больнице, но всегда из-за каких мелких, на мой взгляд, несерьёзных обстоятельств не исполняла своё намерение. Она так и не крестилась, хотя это можно было сделать прямо в палате больницы. Думается мне, что не очень-то она хотела…
Да, «чужая душа потемки». И только Отец наш Небесный знает, что там — в глубине. Пускай мы произнесем множество красивых и возвышенных слов, убеждая окружающих и самих себя в их правдивости, но Бог видит то, что есть в нашем сердце на самом деле. Человек может ошибиться, но Господь обязательно разберётся, кто лукавит, а кто говорит честно, и даст Свою благодать искренне просящему у Него «просто и без упреков».
* * *
Сегодня снова говорили в женской палате об абортах. Большинство пожилых женщин не избежали в своей жизни этого тяжкого греха. А вот Галина избежала. И она глубоко убеждена, что в этом ей помог Бог. Будучи ещё молодой девушкой, в тот день, когда должна была состояться её свадьба, Галина пришла в церковь. Для того времени это был смелый поступок, тем более, что замуж выходила она за военного. Прийдя в храм, девушка поставила свечу перед иконой Божией Матери, и попросила, чтобы Пречистая сохранила её в будущем от греха убийства своих нерождённых детей. Жизнь офицера, как известно, кочевая, один год здесь, другой — там.
И молитва Галины была услышана. Господь дал ей двоих детей, которых она родила и вырастила, и больше беременностей у неё не было. Понимание того, что не случайно обстоятельства жизни сложились именно так, наполнило сердце этой женщины верой и чувством тёплой благодарности Богу за свою судьбу.
Можно сказать: совпадение. Но разве не сказал Господь: «Просите, и дастся вам; ищите, и обрящете»? Только вопрос, что просить. Галина, понимая, что жизнь полна скорбей и искушений, просила Бога уберечь её от греха, а мы часто не греха боимся, а жизненных трудностей. Разве не страх перед ними заставляет родителей (не только матерей, но и отцов!) избавляться от маленького человечка, грядущего в мир? Ведь с ним будет столько хлопот! Вот и убивают люди своих малышей. Убивают ещё и потому, что не верят в существование Хозяина жизни, в то, что Он может помочь нам в наших жизненных трудностях. И Он хочет помочь, потому что сказал: «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Я успокою вас».
* * *
Очень редко в неврологии бывают молодые пациенты. Таких больных жалко вдвойне: ведь жизнь у них только начинается…
Хрупкая Настенька всё чудесные истории из своей жизни рассказывала. Как-то по-детски в чудеса верила. Говорила, что за два дня до моего прихода в отделение ей приснилось стихотворение о Боге, первое её стихотворение. Жаль, что я тогда не переписала его. Действительно, чудесно сложилось у этой девочки: больница, икона в палате, приход сестры милосердия, первые стихи — и юная душа проснулась… Каждое словечко о Православии так жадно впитывала и радовалась… Над её постелью висела икона Спаса Нерукотворного. Лик Спасителя на ней очень суров. И Настя удивлялась: «Почему Он так строго смотрит? Ведь Он же добрый».
Спустя несколько дней девочка показала мне копию этого образа. Она очень точно срисовала икону, изменив только одно: на устах Спасителя играла чуть заметная улыбка…
* * *
Какая забавная бабушка лежит сейчас в 4-й палате. На вид вроде бы обыкновенная, как все, но какой острый ум и память для столь преклонных лет! Очень многое знает о христианстве, начитанная. «Но, милочка, поверить никак не могу! Хотела бы, да вот что-то мешает», — повторяет она мне при каждой встрече. И так искренне звучат эти слова, так трогательно. А ведь мыслит и рассуждает этот человечек гораздо более трезво, чем многие из тех, кто считает себя христианином. Убедила меня в этом одна история, которую однажды бабушка поведала мне.
«Уговорила меня моя верующая подруга, — с улыбкой начала она, — поехать к какому-то особенному батюшке. Приехали. Служба началась. И тут с людьми такие странности начали твориться: кто-то рычит, кто-то кукарекает, кто-то по полу катается. Ну, просто страсть! Я бочком, бочком, и вперёд протиснулась, прям туда, где батюшка стоит, да молитвы читает. Там народу поменьше было. А он читает, читает, да на меня глядь из-под бровей. А я стою-то ровненько, да жду не дождусь, когда все это безобразие кончится.
И что вы думаете? Оказалось потом, что подруга меня на отчитку привезла, да батюшку предупредила, чтоб он особливо обо мне помолился. Вот он на меня и поглядывал: не начнут ли из меня бесы выпрыгивать».
Отчитка удивила и несколько напугала мою собеседницу. Но, не смотря на это, ей хватило рассудительности и такта отнестись с юмором к тому, что её посчитали одержимой нечистой силой. А ведь часто бывает так, что люди, страдающие какой-нибудь хворью и не получившие помощи от врачей, всеми правдами и неправдами стремятся попасть на отчитку. Они не имеют четкого представления о предназначении этого церковного чинопоследования, многие из них ни разу не были в храме, однако, едут «лечиться»: раз врачи не помогают, авось поп поможет, ведь говорят же, что он «лечит». Как говорится: «слышал звон, да не знает, где он». И хоть смейся, хоть плачь, глядя на эту несуразицу…
* * *
Идя в отделение, всегда беру с собой Святую воду. Порой смерть настигает человека внезапно. Кто-то успевает перед кончиной исповедоваться, причаститься, а кто-то — только принять несколько глотков Святой воды… И хочется верить, что в этом есть некая милость Божия к умирающему.
Но, Господи, сколь крепко и глубоко в понятии людей укоренилось атеистическое убеждение в том, что свои особые качества Святая вода получает от серебра! Мол, опустил батюшка в воду серебряный крест, и готово — она не портится. О люди, люди! Как же говорите вы, что веруете во Всевышнего, а сами не допускаете у Бога могущества, способного изменить свойства одного из земных веществ без каких либо физических или химических воздействий!
Люди ищут чудес и… проходят мимо, не замечая их. Наверное, так происходит оттого, что у Бога все чудеса совершаются просто и тихо, без внешних, впечатляющих эффектов, ибо сила Его безгранична. «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».
* * *
Умерла Полина. Недавно узнала это от ее домашних. Очень немощная она была в последнее время, но оставалась жизнерадостной — воистину, сильна была духом. Всю войну прошла, с первых дней до последних. Чего только не повидала.
Как-то взяла она меня за руку и говорит: «Знаешь, что значит слово «победа»?.. После великой беды!» Эти слова теперь сама многим больным говорю, особенно тем, кто унывает. Да и себе их повторяю, когда скулить и жалеть себя хочется. Ведь в них весь путь христианина в этой жизни: «В мире скорбны будете». Но «претерпевший до конца спасен будет». Горький и страшный опыт войны открыл Полине ту истину, которую мы, христиане, не раз читали в Священном Писании. Но одно дело прочесть, другое — прожить.
Господи, как научиться верить в победу, когда горести окружают со всех сторон, и кажется, что нет им конца?! Буду вспоминать Полину и её слова, молиться за упокой её души. Она же смогла дойти до конца войны и встретить победу! А наше земное существование вполне можно сравнить с войной… Только брань наша не против крови и плоти, а против духов злобы поднебесной.
Сестрам милосердия
Подруги, сестры, милые душе!
Любуюсь белым вашим облаченьем.
Но знаю, вижу, что уже
Не это стало главным украшеньем.
Не бисер ценный, не плетение волос
Вас украшает так неизреченно —
Жених Небесный, Сам Христос
Собою облекает сокровенно…
