Направо ресторан, налево церковь, посредине – семь вагонов с врачами. В середине ноября прошлого года Александр МОЖАЕВ принял участие в очередном рейде поезда «Здоровье» по сибирским просторам. Что это за поезд и кому он везет лекарства и помощь – читайте в репортаже Александра, который он прислал нам на сайт:
Не убьешь и не выкинешь
Уже рассвело, но солнце еще только собирается выглянуть из-за деревьев дальнего леса, засохшая трава сверкает инеем, от рубероидных крыш покосившихся сараев поднимается прозрачный пар. На перроне сибирской станции Абагур Лесной стоит только что прибывший поезд «Здоровье» — семь вагонов диагностического центра, вагон Красного креста и передвижная церковь святого Николая, служит в которой отец Евгений Балаганский. Несмотря на ранний час, возле поезда уже начала выстраиваться очередь из пенсионеров-железнодорожников, ради которых руководство Западно-Сибирской железной дороги и железнодорожного профсоюза и организовали акцию «Поезд Здоровье». Самая важная ее задача — обеспечить встречу обитателей глухих пристанционных поселков с врачами-специалистами. Иначе за докторами приходится ездить в ближайший город, а это под силу не всем.
Поезд тоже проснулся и готовится к работе. С виду он вроде бы совсем обыкновенный, но еще вчера вечером, когда я сел в него в Новосибирске, проводница предупредила: «Мы тут все некурящие, но если надо, я повешу вам пепельницу в тамбуре. Не надо?! Тогда мы будем очень рады приветствовать вас в наших рядах! Располагайтесь, направо у нас ресторан, налево церковь, все есть!» И еще добавила, что телефон и компьютер я могу оставить заряжаться прямо в коридоре, потому что здесь никогда ничего не пропадает.
Это был вагон Красного креста. Коллектив исключительно женский. Мужское население вагона представлено только священником и дьяконом походной церкви. Женщины начинают утро с подготовки подарков: аптечки, постельное белье, полотенца, халаты. А дьякон Алексей тем временем расставляет по полкам книжки в церковной лавке. В основном это тоненькие молитвословы, ассортимент которых вполне характеризует круг жизни поселян: молитвы о православных воинах, молитвы девушки о хорошем женихе, молитвы бездетных супругов, молитвы об избавлении от пьянства и наркомании, молитвы об усопших и молитвы о помощи в скотоводстве.
Ровно в восемь утра вагон бросает трап на платформу и начинается прием посетителей. Первые дедушка с бабушкой входят неуверенно, топчутся на пороге: «Простите, тут говорят, у вас вроде как можно…»
– Заходите, садитесь, железнодорожникам все можно! – громко приглашает гостей Ирина Сергеевна Шерстобаева, председатель железнодорожного комитета Красного креста. – Кто из вас работал на дороге?
– А мы обои, с пятьдесят третьего…
– Ну вот вам тогда сразу два календарика в подарок, вот еще по комплекту белья и аптечка. Вы лекарства какие принимаете?
– Да все, какие найдутся.
– Тогда отправляйтесь в регистратуру, потом к специалистам на обследование, а получите рецепт – возвращайтесь сюда, будем подбирать для вас медикаменты.
Поезд «Здоровье» странствует по сибирским просторам уже 13 лет, в последние три года он стал совершать еще и специальные выезды в сопровождении вагона Красного креста и передвижного храма. В более крупных населенных пунктах состав стоит не менее недели, бывают и короткие рейсы (четыре – пять дней), на самые отдаленные полустанки, где за малолюдностью упразднены даже фельдшерские пункты. Там живут нищие старики. Чтобы попасть к врачу им надо встать затемно, три часа ехать электричкой в город, стоять в очереди за талонами. Как не старайся, больше одного специалиста в день не осилить. Чудо-поезд дает возможность посетить нескольких специалистов разом, сделать УЗИ и флюорографию.
В регистратурном вагоне стоит вздыхающая, перешептывающаяся очередь. Люди развлекаются пересказом своих невзгод сначала друг другу, а потом – записывающей их данные медсестре. И она терпеливо выслушивает рассказы, потому что для этих людей простое внимание важно не меньше, чем реальная помощь.
– Последний раз у врача была еще до пенсии, потом поликлинику нашу упразднили, а в город мне не выбраться, я и сюда два часа брела с соседней улицы…
– Жена инвалид первой группы, я не знаю что с ней – взяла да перестала ходить. А ее ведь не убьешь и не выкинешь, так вот уже 20 лет сам варю, сам стираю…
– Посмотрите бабушку, она 35 лет на дороге проработала, а теперь ее сын-наркоман из дома выгнал. Мы ей на огороде избушку из шпал построили, а лечить нечем…
Семь вагонов здоровья
Из одного окна виден неказистый станционный павильон и почерневшие избы кривой и грязной улицы имени Парижской коммуны. За противоположным окном маячат вышки зоны. Больше ничего примечательного здесь нет.
Cветлана Государкина и Ирина Шерстобаева
– Но ведь, получив диагноз, им все равно придется ехать в город?
– Если требуется серьезное лечение, то конечно, – подхватывает Светлана Владимировна Государкина, специалист социальной сферы. – Однако самую необходимую помощь можно получить здесь. В нашем поезде едет врач-сурдолог, по рецепту которого мы прямо на месте выдаем слуховые аппараты. Вы не представляете, что это такое, когда неожиданно возвращается утраченный слух, возможность общения. Старики как дети малые плачут.
Светлана Владимировна ведет меня по вагонам. На дверях купе таблички с названиями специалистов, почти у каждого кабинета небольшая очередь. В тамбуре встречаем первого за все утро человека с сигаретой – руководителя диагностического центра Александра Леонидовича Абрамова. Он сразу начинает с главного:
– Вы когда будете про нас писать, обязательно подчеркните, насколько необходим наш поезд живущим здесь людям. В минувшем году мы посетили 50 населенных пунктов, обслужили почти 10 тысяч человек, и это лишь небольшая часть тех, кто нуждается в помощи. Наш поезд был первым среди подобных, еще в 1993 году, а вы понимаете, какое было время и чего тогда стоило организовать это мероприятие. Однако нашему оборудованию и сейчас может позавидовать любая городская поликлиника. А у меня на столе уже лежит проект нового, ультрасовременного поезда, который скоро придет на смену «Здоровью». В нем будет все, вплоть до телемедицинских технологий — например, мы сможем прямо отсюда, с самого глухого полустанка, в присутствии пациента отправить снимок на консультацию. Хоть в Новосибирск, хоть в Москву.
– А зачем строить новый поезд вместо старого, если и старый еще совсем не бесполезен? – удивился я.
– А попробуйте набрать второй штат сотрудников. Врачи народ семейный, а тут постоянные разъезды, командировочные — сто рублей в день. Нагрузки при этом вполне стахановские: например, кардиолог должен принимать 15 человек в день, а он принимает по 40-60. Учтите, только железнодорожников, членов их семей и представителей социально незащищенных категорий. Охватить всех желающих мы не смогли бы даже при желании, ведь если открыть двери и сказать: «Заходи, кому не лень!», вы не представляете, что тут будет. Для того, чтобы сделать круг по Западно-Сибирской дороге и вернуться на эти станции, нам потребуется минимум полтора года. А когда нас нет, многим нашим пациентам только и остается, как двести лет назад, ходить к знахаркам, лечиться корешками да заговорами.
Магнетизм
Скоро выяснилось, что про корешки и знахарок Александр Леонидович говорил чистую правду. К полудню поезд, проехав еще 15 километров на восток, перебрался на соседнюю станцию Тальжино. В вагон поднялась пенсионерка Зоя Матвеевна, которая сразу привлекла общее внимание своей бойкой говорливостью. «Что вы тут мне подарили, полотенце? А мне не надо, у меня самой есть еще красивше, ты мне лучше медаль дай. У меня две есть, а недавно 80 лет исполнилось, значит, третью полагается!». Вокруг шумной старушки собрались почти все медики вагона. Когда Зое Матвеевне был задан вопрос о здоровье, она перешла в наступление:
– От так, девочки мои. Будете ездить ко мне лечиться, я сама врач, у меня биополе. Ко мне знаешь как ходят — кто яблок принесет, кто мандаринов, а денег я не беру.
– А такое заболевание, как эпилепсию вы лечите? – вежливо спрашивают медработники.
– Ой, лечу! Привозили мне одну девицу, я ее святой водой отливаю, а ее потом трясет всю ночь – большое было на нее напущение, кто-то злой спортил. А у кого у вас дача есть? Давай, записывай: ехал Егорий на белом коне. Подъезжает к воротам (называй сама себе и свою дачу), ставит каменную гору, огненную реку. Запирает ворота от всех воров, от всех зверей, от всех злых людей и от пожару. Вот это прочитаешь и потом «Отче наш», и все. Ну девки, еще кого лечить, подходи! Давай, снимай ботинки. У меня магнетизм, в ботинках нельзя, – приказывает целительница. – Как тя звать-то? – и начинает вращать руками над головою скептически улыбающегося клиента, бормоча молитвы вперемежку с заговорами. И уже через две минуты ставит диагноз: – У тя болит внутри, а у той ничего нету, я сразу узнаю. Сегодня те голову будет больно, а потом все пройдет, глаза будут ярче глядеть!
Грязь видна – уже хорошо
Фоном для этого нелепого сеанса был колокольный звон, поднимавшийся к низким серым облакам и разносившийся по всем окрестностям станции Тальжино. Звонница в храме не предусмотрена, но каждую новую станцию церковь оповещает о своем прибытии перезвоном, несущимся из установленного на крыше динамика. С виду походная церковь представляет собой обычный почтовый вагон, но снаружи по бокам его висят два больших киота с иконами и тянется красивая надпись: «Святителю отче Николае, моли Бога о нас!».
Внутри храм украшен исключительно богато и нарядно (например, иконы все писаные, не бумажные), что производит сильное впечатление на местных жителей. Часа через два после прибытия поезда потянулись первые робкие посетители с традиционным вопросом: куда ставить свечку за упокой, а куда за здравие. Пришли двое желающих принять крещение.
Вдруг с улицы донесся хриплый вопль: «А ну сворачивай свою музыку!!!» На перроне бесновался страшенный пьяный гоблин, в грязных трениках, со свернутым набок носом и отсутствующими передними зубами. «Чья музыка? – орал он, пытаясь взобраться по ступенькам церковного вагона, – кончай трезвонить, до трех считаю!» Казалось, что сейчас произойдет что-то непоправимо отвратительное, но вдруг рядом с ним возникла хрупкая, интеллигентно одетая женщина. «Сереж, ну будет тебе людей смешить, совсем что ль Бога не боишься» – ласково приговаривала она, стаскивая его с подножки. «У меня свой бог! Я их по стенке размажу!» – все более вяло огрызалось чудовище. Дама увела его за угол и вернулась обратно.
– Кто вы? – восторженно спросил я.
– Да соседка его, еще ребятенком дурня за уши таскала!
Я удивился, потому что выглядела женщина явно моложе своего подопечного. А потом на поезд налетели тальжинские дети: человек 15, в большинстве – мальчишки лет 10-12. Почти все смахивали на детдомовцев – драные, чумазые, одетые не по росту. Они ломились в двери, требуя каких угодно подарков. Сотрудница Красного креста откупалась от ватаги, кидая с подножки листовки с надписью: «Друзья! Начинайте день с водных процедур!» Кидала, а сама приговаривала: «Это про гигиену, а надо б им, наверное, еще и про наркоманию бумажки вынести». Дети были очень довольны и требовали добавки.
– Растут, как репьи, даже в школу не ходят, – сказала стоящая рядом женщина в оранжевом жилете путейца. – Нарожают по десятку, а сами не просыхают с утра до ночи. Вы не представляете, что здесь творится, не то, что умирают, а мрут от пьянства так, что хоронить не успевают! На маленьких станциях везде так, а в Абагуре Лесном еще и под поезда спьяну кидаются.
Между тем тальжинские дети оценили по достоинству сверкающий интерьер храма. Трое ребят даже сбегали домой, умылись, переоделись в чистое и изъявили желание немедленно креститься. Уже с наступлением темноты батюшка приступил к таинству. Я подумал, что работа предстоит непростая. Ведь его задача состоит не только в том, чтобы прочитать над новообращенными христианами полагающиеся молитвы. Нужно был найти такие слова, чтобы когда-нибудь им захотелось снова вернуться в Церковь. Чтобы через несколько лет эти бойкие и любознательные мальчишки не заняли на платформе место бесноватого Сережи.
На мой взгляд, отец Евгений выбрал правильный тон. Он говорил им о том, что быть христианином – значит не бросить друга в беде, помочь слабому, держать свое слово, быть честным и благородным. Классический набор пацанского кодекса чести, все верно. А к сидящему у свечного ящика дьякону тем временем подходила молодежь постарше и задавала странные вопросы:
«Отцы, если в камере крестился, это считается?», «А я два раза крещеный, мне третий можно?», «А я крест потерял, новый дадите?»…
Дьякон Алексей поднимал глаза к потолку и говорил:
– Крестик стоит 20 рублей, но если для вас это затруднительно, могу дать и бесплатно…
– Ага, точно, давай бесплатный, а то, блин, теряются все время!
…Вечером, сидя в купе поезда, отправляющегося в сторону следующих позабытых селений, я спросил у отца Евгения, что он сам думает о своем нелегком труде?
– А что ж вы хотите, – ответил он, – мы работаем точно как наши предшественники 700 лет назад. Страна вроде крещеная, а живет в совершенном язычестве. Нравственный упадок повсюду очевиден, но мне кажется, что в Европе с этим еще хуже. Там все вроде как пристойно, все чистые, вежливые, а на самом деле пустые. У нас грязь ничем не прикрывается. Уже хорошо.
– Чего ж хорошего? – удивился я, вспоминая бездонные глаза гоблина Сережи.
– А про это вы можете спросить у любого из сотрудников поезда. Когда недуг очевиден, его проще диагностировать, а стало быть, и вылечить. Человек своих грехов не только от окружающих, но и сам от себя не скрывает, ему противно, и поэтому есть надежда на лучшее.
– Отец Евгений, а вы и вправду думаете, что у этих детей еще есть шанс выбиться в люди?
– Так ведь только от веры все и зависит. Мы сегодня сделали то, что нам по силам – остальное не наша забота.
Александр МОЖАЕВ
