В России ежегодно родители совершают несколько тысяч преступлений против собственных детей. Но есть более тяжелая проблема – преступление матери против собственного только что появившегося на свет младенца.
Наши гости в студии – Марина Гордеева, руководитель федерального Фонда поддержки детей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации, и Лиля Овчарова, заместитель директора Института социальной политики.
– Эта проблема у нас в государстве сейчас остро стоит?
– Если ставить вопрос о преступлении матери, то я хотела бы сказать о том, что есть такое же преступление отца. Потому что не бывает ребенок только у матери. И отец совершает такое же преступление, как и мать. Плюс семья этой матери, родители ее и родители того мужчины, с помощью которого появился этот ребенок.
– Я предлагаю на этом нам на мгновение прерваться, потому что именно иллюстрацией ваших слов, послужит наш материал из города Новосибирска.
***
– Случаи, которые были показаны, исключительные. Они демонстрируют то, что, во-первых, женщина не знает, где искать помощи. Во-вторых, общество или же родственники глухи к проблеме женщины с младенцем. Фонда поддержки детей, оказавшихся в сложной жизненной ситуации создан для того, чтобы поддерживать программы, которые бы системно, своевременно решали задачу, на это выделяются значительные средства из федерального бюджета.
– В Новосибирске, в огромном городе, нашим журналистам удалось найти одно место, где помогают таким мамочкам. И это религиозная, причем католическая организация.
– Есть масса и других примеров. Один из первых приютов, который называется «Маленькая мама», был открыт в Санкт-Петербурге лет 10 назад. И таких «маленьких мам» по стране разбросано уже немало. Другое дело, что их и немного. Насилие семейное – это одна из разновидностей насилия как и вообще пренебрежение жизнью ребенка.
– Мне кажется, что это естественная позиция в ситуации, когда общество не обращает внимания или поощряет совершение более 3 миллионов абортов в год. Грань между ребенком, находящимся в утробе и вне ее – очень эфемерная.
– Люди, принимающие политические и административные решения, должны уже понять, что забота о детях – это не только миссия семьи. Это и миссия общества – социальных институтов, а не прокуратуры и суда. В системе социальной защиты должны быть соответствующие организации, которые оказывают сопровождение.
– А есть случаи оказания фондом помощи семьям в тяжелой жизненной ситуации через созданные социальные службы?
– Наш фонд действует не так давно, реально работает где-то полгода. Одна из первых программ – «Никому не отдам» – предложена субъектам федерации для реализации на условиях софинансирования. Всего родильных домов и отделений в нашей стране – 2245. Случаев отказа от детей – 10-11 тысяч в течение года. Получается, что на 1 родильный дом приходится где-то чуть больше пяти отказов. В сельской местности – меньше, в крупных городах – больше. Чтобы помочь, не так много и надо. Скажем, те территории, которые поставили перед собой задачу помочь женщинам, ожидающим ребенка, добиваются очень хороших результатов.
– Это подразумевает, что есть социальные работники, которые будут конкретно работать с этими женщинами?
– Эта программа («Никому не отдам») нацелена на то, чтобы мама, которая родила ребенка, никому его никогда бы не отдала.
– Я это прекрасно понимаю. Я спрашиваю о том, должна ли создаваться система специальных социальных работников, которые, зная о проблеме матерей, могут им помочь в психологическом, медицинском плане?
– Такие специалисты должны быть, прежде всего, в школах, в женских консультациях, в родильных домах. И они должны быть при системе социальной защиты. Видимо, нужно создавать такую полуанонимную систему для женщин, ожидающих детей.
– Вернемся к случаю, когда женщина доведена от отчаяния. Давайте обсудим проблему «окон жизни». Как это осуществлено в Европе? И какие мнения есть у нас на этот счет?
– Даже если подкинутых детей станет в два или три раза больше, спасение жизни даже одного ребенка стоит того. Поэтому такие «окна» нужны. Если сейчас у нас подброшенных детей, допустим, 200-300 в год, а станет 600, то если даже спасти жизни 100 детей, то такая игра, безусловно, стоит свеч.
У меня два соображения по этому сюжету. Не зря Польша была показана как положительный пример, но там условная положительность. Ситуация связана с тем, что в Польше запрещены аборты. Отсюда острая проблема детей-подкидышей. У нас несколько иной аспект, но «окна» нужны, только их не обязательно называть «окнами». В Германии есть через Интернет можно получить помощь.
-«Окошки» есть и в Германии.
– «Окошки», может быть. Эти «окошки» могут быть при разных организациях.
– Причем, знаете, как там сделано? Женщина имеет возможность дать истории обратный ход. Кладя младенца, она берет конверт, в котором находится юридический документ. В течение полугода она может передумать и обратиться с документом в органы внутренних дел. С ней проводится определенная работа и младенца возвращают. Это очень мудро, мне кажется.
– Бюджет может выделяться не только государственным учреждениям для этой деятельности, может быть социальный заказ, оплачиваемый бюджетом того или иного уровня, и иным организациям, которые готовы работать в этой сфере и имеют свои кадры.
– У нас есть еще один репортаж. Это пример одного родильного дома, куда еще никто не пришел – ни волонтеры, ни ваш фонд. И никто там не помогает решать ситуацию с отказниками. Давайте посмотрим, а потом вы нам скажете, что было бы, если бы этот роддом сотрудничал с вашим фондом.
***
– Вот медсестра говорит, что она расспрашивает женщину, вдруг она передумает. А с чего ей передумать-то? Здесь не только расспросить надо, но еще и приложить усилия к решению проблемы. Может быть, трудоустроить женщину, оказать материальную поддержку одеждой, питанием, кров найти.
– То есть социальный работник, который находится в роддоме, должен быть, в отличие от медсестры, обличен гораздо большими полномочиями?
– Его сейчас вообще нет в роддоме
– Я говорю, который должен быть.
– В роддоме может быть социальный работник. Кстати, в Кировской области я сама видела: в роддоме ввели должность социального работника. Это медсестра, которая, выслушав женщину, пойдет в службу занятости, в администрацию района.
– А, например, может роддом напрямую обратиться в ваш фонд или нужно это делать через региональные власти?
– Если главный врач решает создать такую службу помощи, то он должен составить программу и доказать, что серьезно к этому относиnся, что деньги пойдут впрок.
– Что же касается абсолютно уже аварийной ситуации, когда женщина готова убить этого младенца, то, видимо, нужно создавать эти «окошки жизни». Они должны работать, как у автомобиля подушка безопасности. Она работает, только если хорошо отрегулирован и натянут ремень. Если ремня нет, то подушка безопасности убивает пассажира.
– После того, когда во всем мире женщины вышли на рынок труда, нужно понять, что миссия женщин резко изменилась. Поэтому всякая попытка свалить всю проблему на женщину, это путь в никуда. Поэтому обществу нужно искать механизмы, которые бы помогли женщине не отказаться от ребенка.
См. также: Почему можно бросать детей?
