Оператор на том конце им пригрозил, сказал, что это – хулиганство. Мысленно я докручиваю историю до трагедии – полиция быстро вычисляет чей номер, кто звонил, жалуется в органы опеки о ненадлежащей заботе о ребенке, он же без надзора, раз звонит и хулиганит, и…
Да, мы называем сына сыном, но в опеке его называют «подопечный». Да, даже когда мы приходим туда вместе с ним, они называют его просто: «подопечный Иванов». «Его зовут Петя», – прорычала я как-то, выйдя из себя, инспектор извинилась и стала называть ребенка по имени. Инспектор у нас в принципе неплохая, до нее они менялись раз по 5 за год, а эта уже три года работает.
Это хорошо, что она так долго, много раз была у нас с проверкой, холодильник мы ей показывали, книги, одежду. Недавно я прочитала на форуме приемных семей, что инспекторы иногда открывают шкаф и вещь за вещью проверяют – не драная ли, чистая ли. У нас такого не было.
Как-то она пригрозила пожаловаться на нас начальству за задержанный годовой отчет, намекнула, что могут быть проблемы у меня, как у опекуна.
Я ее в лоб тогда спросила: «Хотите ребенка в детдом отправить из-за бумажек?» Она ответила: «Конечно нет!»
Тогда ответила, когда детей направо и налево раздавали, когда был призыв покончить с сиротским домами по всей стране. Мы тогда своего сына нашли случайно, не планировали, а тут увидели и не смогли пройти мимо. Друзья говорят, что вылитый мой муж в детстве. Мне тоже так кажется.
Опека. Это слово неприятное. Любой звонок оттуда означает, что ты должен в чем-то отчитаться, должен в очередной раз доказать, что соответствуешь. Должен принести справки из школы, характеристики. Должен показать квартиру и условия проживания ребенка. Это если все идет по плану. Если на тебя или сына никто не пожаловался – врач или медсестра, воспитатель или учитель.
Вот пропускаем мы школу или детский сад – а как это будет воспринято администрацией, а вдруг позвонят в опеку. Хотим отказаться от прививок – то же самое. Вот он нахамил завучу или подрался с одноклассником, или названивает девочке… мало ли что придет в голову ребенку, вступающему в переходный возраст.
В конце декабря, например, оказалось, что по одному предмету у него выходит плохая оценка, не делал домашние задания. «Почему?» – спрашивает учитель. «А моей маме некогда смотреть задания по электронному журналу, ей это неудобно!» Почему он так решил, так сказал, наверное, думал, что это – крутая отмазка. Хорошо учитель просто пригласил нас на педсовет, а мог быть вместо этого звонок «куда следует» сделать. И закрутилась бы машина.
Какие существуют критерии надлежащего и ненадлежащего исполнения обязанностей опекуна? Я не знаю. Воспитываю его так, как своих родных – сыт, одет, учится в хорошей школе, занимается музыкой, плавает в бассейне, у него много друзей, они приходят к нам в гости, каждое лето мы ездим в путешествия – то в Крым, то на Волгу, иногда в Европу.
Мы дружная семья, где есть представление о взаимном уважении, дружбе, взаимопомощи. Мне так кажется. Но, положим, синяк на лбу – врезался в дерево, когда съезжал с горы на ледянке. И вопрос: «Папа тебя обижает?»
Не бьет, не шлепает, не порет ремнем, а «обижает»? Допускаю, что накануне папа мог отобрать телефон или выключить компьютер, потому что уже поздно, мог отругать за замечание в дневнике или неубранную комнату. «Обижает»? Конечно.
«Да, папа меня обижает», – и тяжелый театральный вздох. Это мы, услышав такое, стали бы смеяться и говорить: «Ах ты наш обиженный, бедненький какой… Не дали ему в одиннадцать вечера фильм смотреть и мороженого третью порцию тоже не дали…» И, конечно, сынок вместе с нами стал бы хохотать и дурачиться, он же знает, что мы его любим.
Но для представителей органов опеки мы – враги или как минимум – подозрительные личности. Нас надо схватить за руку, уличить, на чем-нибудь поймать. Нам ни разу ведь не сказали, что мы молодцы, не подбодрили, не поддержали. Основное воздействие на нас – это задавить бумагами и отчетами и внушить страх.
Основная помощь – бесплатные билеты на елки или глупые и дурного вкуса мюзиклы. Довольно часто и настойчиво предлагают услуги психолога. Но спасибо, если уж и понадобится психолог, мы пойдем к своему, проверенному, который не будет доносить в опеку после каждого нашего визита.
Как понять, что этот чиновник считает «надлежащим выполнением обязанностей»? Что для него хорошо. А что – плохо? Вот ходим мы в храм. Положим, это может быть хорошей характеристикой, но может и наоборот раздражать нашего инспектора.
Как-то давно врач в поликлинике, увидев, что мы делаем старшему сыну медицинскую карту в православную школу с неприязнью спросил мужа: «Вы что – служитель культа?» Может быть и инспектор посчитает хождение в храм –мракобесием, не достойным государственного ребенка. И так может быть во всем.
Коронная, конечно, фраза это – «мы вам платим!» Да, мы получаем деньги, но тратим на сына. Конюшня, лошадь, бассейн с личным инструктором, так как из-за особенностей здоровья в общей группе ему невозможно заниматься. Ему нужны хорошие врачи, у которых платные консультации, ему периодически нужны дорогие лекарства.
В свое время нужны были психолог, логопед, педагог, который подготовит к школе. Массаж надо делать, на море возить, чтобы те годы, что он провел никому не нужный в доме ребенка, были компенсированы. Да, без денег, что мы получаем от государства, сделать это было бы невозможно.
Но постоянно ощущать себя виноватым и ждать, что по твоей семье проедется каток, который задавит все живые ростки, с таким трудом прижившиеся на неплодородной почве, который закатает все в серый асфальт и утрамбует, невозможно вдвойне.
Мы, взявшие на себя ответственность за когда-то чужих детей, а потом, через неимоверные сложности, сроднившиеся с ними, не можем ими рисковать.
Даже звонок в полицию будет, возможно, выглядеть в моих глазах милой шалостью – звонил же наш старший сын спасателям, чтобы просто поболтать с ними, и никто в семье не ждал после этого полицейской облавы.
Просто шутка, просто синяк, просто драка, просто двойка, просто жизнь, а не растоптанная вселенная семьи по прихоти чужого человека вдруг решившего, что он знает лучше меня потребности подопечного Иванова.
