Рассказ, опубликованный в фейсбуке, как автор водила бабушку на Медико-социальную экспертизу и о том, какое отношение к пациентке продемонстрировал врач-невролог, проводящий освидетельствование, вызвал большой резонанс. Выяснилось, что с равнодушием и хамством медработников сталкивался в России каждый. Мы ждем от медиков помощи, а нарываемся на хамство, что же делать?
Прокомментировать ситуацию мы попросили трех независимых экспертов – специалиста по медицинской этике, московского инвалида и сельского врача из глубинки.
Медикам нужен стандарт
Анна Сонькина, врач паллиативной помощи, стипендиат Pediatric PainMaster-Class Института паллиативной педиатрии Миннеаполиса (США, 2011), выпускница диплома паллиативной медицины (Diploma in Palliative Medicine) Кардиффского Университета (Великобритания, 2012), врач-консультант медцентра Марфо-Мариинской обители:
– У этой этической проблемы – две стороны. Можно сказать: «Ну чего вы хотите от медиков, нагрузки у них большие, зарплаты маленькие, где уж ждать человечности?» Это будет совершенно справедливо. Работа у специалистов МСЭК (Медико-социальная экспертная комиссия) неинтересная, трудная, рутинная, но, самая главное – малооплачиваемая. С другой стороны, выбрали они ее по собственной воле. У кого могли быть иллюзии о том, что этот труд будет хорошо оплачиваться? Впрочем, ответственность с медиков, конечно, снимать нельзя. Проблема комплексная: плохие условия, плохое образование, недостаток личной культуры и отсутствие корпоративной этики. У нас в стране любой человек «при исполнении» кому угодно может нахамить, и ничего ему за это не будет.
Но если медработник – хам, как его ограничить? Решается это с помощью стандартов. Главврач Первого хосписа Вера Васильевна Миллионщикова говорила: «Если вы хотите работать здесь, вы должны называть больных исключительно по имени и отчеству. Должны знать по имени и отчеству, всех из посетителей, которые часто приходят. Увижу что не так – будете наказаны». Словом, должны существовать правила, разумеется, выполнимые, а также условия для выполнения этих правил. При этом сотрудников уважают, им нормально платят, хорошо к ним относятся. У нас непонятно, с чего должно начинаться, что сначала – создать условия или ввести стандарт? Это вечный вопрос. Например, резко повысить врачам МСЭК зарплату. А за что, собственно? Или начать их учить, чтоб они качественно работали. Да кто же за такие деньги станет стараться?
За границей медиков обучают тому, что они являются работниками государственной индустрии, на которую идут налоги граждан. И чтобы «держать марку», нужен профессионализм каждого сотрудника. Кроме того, каждый медик состоит в профессиональном сообществе, ассоциации, он подписался под какой-то этический стандарт, если он его нарушит, его оттуда исключат.
Можно говорить о том, что врач должен быть хорошим, высокоморальным человеком, но, к сожалению, в системах такие аргументы не работают. Исходя из принципов гуманности и морали, систему, к сожалению, не построишь. В отдельно взятом учреждении – да, вот, как в первом хосписе, где Вера Васильевна показывала личный пример. Но на системном уровне в нашей стране – не получится. Поэтому – только стандарт. Но я боюсь, что как бы ни совершенствовалось наше здравоохранение, отношение к старикам изменится в последнюю очередь.
Что же делать пациентам? Во-первых, вести себя конструктивно, чтобы получить необходимое. Во-вторых – выстоять эмоционально, чтобы сохраниться как личность, выжить. Я думаю, что включать эмоции в споре с чиновниками от медицины, не полезно. Если им говорить: «Да поймите же меня, войдите в мое положение!» Они озлобляются еще больше: «Как это не заботимся о вас? Только и делаем, что о вас заботимся!»
Пациентам нужно знать свои права. Сухого юридического языка такие чиновники боятся, если им сказать: «Я знаю, что вы обязаны сделать мне то-то» и добавить волшебные слова, такие, как «Управление здравоохранения», «Департамент здравоохранения», то есть шансы на победу.
Врачи, переродившиеся в чиновников
Андрей Борисович, москвич, инвалид II группы:
– На МСЭК я пять лет ходил раз в год, пока не получил бессрочную группу инвалидности. Ежегодное переосвидетельствование нужно для того, чтобы получить пенсию. Районное бюро МСЭК располагается очень неудобно, от метро минут 15, транспорт туда не идет, припарковаться поблизости невозможно, машину ставлю за квартал. Здание старое, второй этаж, крутая лестнице. Хромые, больные, немощные еле ползут и долго отдышаться не могут. Стульев не хватает, половина пришедших людей ждет стоя. При этом записаться на МСЭК по телефону нельзя. Приезжать приходится два раза: сначала, чтобы сдать документы – сидишь в очереди, тебя записывают в амбарную книгу и назначают день, потом приезжаешь уже на освидетельствование, и снова стоишь в очереди. Конечно, есть бюро МСЭК и получше, без лестниц и с просторными залами, но очереди – везде.
А что касается врачей, то надо понимать, что в МСЭК работают не врачи, точнее, врачи, переродившиеся в чиновников, мутанты такие. Человек, пришедший на переосвидетельствование, для них не пациент, а проситель, нахлебник, который хочет от госщедрот себе отхватить больше положенного. А задача МСЭК – «не пущать», поставить нахала на место.
Вот что инвалиды слышат от тети из МСЭК: «Вас много а я – одна. Работать приходится в нечеловеческих условиях. Трудимся, не покладая рук, а нас сокращают, количество бюро МСЭ уменьшилось, нагрузка возросла. Думаете, нам приятно забираться по этой лестнице? Вы-то разок другой в год придете, а мы каждый день тут, а врачи у нас немолодые, Марье Семеновне, вон – за 70».
С врачами МСЭК нужно общаться четко. Если что не так, звонить их начальству. Лично я два раза звонил главному специалисту по МСЭК, даже дозванивался. В результате меня, как скандалиста, в следующий раз на переосвидетельствование по телефону записали, в качестве исключения, приходить не пришлось. Вообще, приходится постоянно бороться за свои права и в поликлинике, и в больнице – чтобы записали, чтобы приняли, выдали бесплатные лекарства и сделали рентген. Скромные и робкие инвалиды в нашей системе здравоохранения могут и не выжить.
Пациент врачу – родственник
Валентина Волкова, терапевт, 30 лет работает в сельской больнице Саратовской области:
– Лично я нашим молодым коллегам всегда говорю: «Глядя на больного, думай, что это твой родственник. Что человека этого тоже кто-то любит, что этому человеку больно». У меня тоже бывает плохое настроение, если человек «теряет берега» могу и резко поговорить, но если помощь действительно нужна, не отказываю никогда. А плохое настроение всегда можно спрятать. Всегда. Потому что перед тобой – человек, такой же человек, как твои самые близкие люди.
