Врач-реаниматолог Дмитрий Седых работает в небольшой больнице поселка Лесной Кировской области. Больница – это отдельно стоящие корпуса: в одном находится операционная, а в других – палаты для больных. Переносного аппарата искусственного дыхания для маленьких детей у врачей нет. Когда требуется сделать ребенку операцию, Седых берет его на руки и быстро бежит из одного корпуса в другой. Чем быстрее он бежит, тем больше шансов на удачный исход.
«Мужеству некоторых наших врачей можно только позавидовать, ведь они часто работают в нечеловеческих условиях», – говорит глава фонда «Детские сердца» Екатерина Бермант. Она и рассказала эту историю про Кировскую область. Но пациентам мужества не хватает, и все чаще они едут лечиться за границу. Туда их гонит общая неустроенность отечественной медицины и недоверие к врачам. Врачи подтверждают: русификация медицины в Германии и в Израиле вышла на новый уровень. Охота за русскими пациентами идет вовсю.
Поток выезжающих больных растет, говорит Сергей Шуляк, директор по исследованиям в маркетинговой компании DSМ Group. Его мнение: многие едут «не потому, что действительно надо, а потому, что престижно». Точных цифр нет, но по прикидкам Павла Воробьева, завкафедрой гематологии Московской медицинской академии, каждый месяц уезжают лечиться по нескольку тысяч человек. И только несколько десятков из них, утверждает Воробьев, едут потому, что реально необходимо – речь идет о сложной операции на сердце, пересадке костного мозга, удалении опухоли, – а остальные просто потому, что не доверяют врачам в России.
В рейтинге Лиги защиты прав пациентов Россия занимает 130-е место по уровню оказания медицинской помощи. Российские медики утверждают, что это из-за послеоперационного ухода – с ним основные трудности. «Бывает обидно: сделана хорошая операция, но из-за неправильного выхаживания все идет насмарку», – говорит Андрей Лопатин, завотделением челюстно-лицевой хирургии Российской детской клинической больницы.
Но дело не только в этом. Важный мотив, например, – отношение врача к пациенту. В России с этим тоже не все в порядке. Например, Андрей Щербаков (про него Newsweek подробно писал в №30) не смог вылечить свою дочь в Москве и увез девочку в Германию, хотя российские врачи его отговаривали. Так вот, Андрей рассказывает, что через три дня получил sms-сообщение от московского доктора: «Вижу, вы все же увезли Сашу в Германию в надежде на тамошнюю медицину. Надеюсь, чуда не произойдет, и вы убедитесь в нашей правоте».
Как в кино
В основном едут в Германию. Германия – самая популярная у русских больных: организацией их лечения заняты около 300 посреднических компаний. Многие немецкие клиники открывают на своих сайтах странички на русском языке и нанимают русскоговорящих операторов. «Не так давно клиент привез своего новорожденного ребенка с патологией сердца из Новосибирска на частном самолете, – рассказывает Виктор Бершалов, директор одной из таких посреднических компаний. – Он так и говорит: мне что до Москвы лететь, что до Берлина, а иностранные врачи вроде надежнее».
В Германию едут не только миллионеры. В Мюнхене Ирина Фиц руководит организацией «Медицинский мост». Ей ежедневно звонят родители из России, все с одной и той же мыслью: европейские клиники – единственная надежда для их тяжелобольных детей. «Говорят, что почку готовы продать, лишь бы оплатить услуги врачей в Германии», – говорит Фиц. Причем часто речь идет даже не о лечении, а о диагнозе. И, видимо, едут не зря: «В половине случаев германские клиники не подтверждают страшные диагнозы, поставленные детям русскими врачами», – объясняет Виктор Бершалов.
У двухлетней Златы российские врачи обнаружили опухоль возле глазного нерва. После операции девочка ослепла. Отчаявшиеся родители привезли ребенка в Израиль. Там выяснилось, что у Златы была не злокачественная опухоль, а обыкновенная киста, которая со временем могла рассосаться. Позже это подтвердили и немецкие врачи.
Израиль – главный конкурент Германии в борьбе за пациентов-иностранцев. В 2007 году там провели реформу здравоохранения. Раньше деньги от лечения иностранцев зачислялись в бюджет, теперь львиная доля остается в клиниках. Это дало мощный стимул к охоте на иностранных пациентов, которых тут же нарекли «живыми деньгами». Выручка от их лечения, по оценкам экспертов, уже сейчас исчисляется десятками миллионов долларов, а через пару лет может превысить $ 100 млн в год. Больше всего едут сюда лечиться из США и России.
Американцы едут в Израиль, потому что там дешевле. Лечение бесплодия в Израиле иностранцу обходится в $ 4 000-5 000. В США аналогичный курс может стоить $ 20 000. Операция по шунтированию в Израиле – $ 12 000. В США – не менее $ 100 000. У российских пациентов другие причины: в Израиле хорошо лечат, а теперь еще и визы не нужны, объясняет Евгений Вайнер, директор компании «Медкуратор». А минимум в пяти крупных госпиталях созданы «русские центры» с русскоязычным персоналом и сайтом. К тому же известно, что в Израиле особое отношение к детям.
У Гаврилы, которому сейчас два года и два месяца, операция уже позади. В Израиль он попал через Италию. «Даже смешно, до чего он выглядит здоровым, такой румяный», – улыбается его мама Кира Долинина. Дело было так. В апреле прошлого года она с семьей поехала в отпуск в Италию. 11-месячного Гаврюшу взяли с собой. Арендовали машину, поехали обозревать окрестности и тут же попали в небольшую аварию. «Все были пристегнуты, нас сильно тряхнуло и все», – вспоминает Кира. Через три дня у ребенка начались судороги и рвота. Еще через несколько часов он впал в кому. В небольшой больнице в итальянской глубинке врачи не понимали, что происходит. Решили отправить ребенка в педиатрический центр в Геную. Ситуация была настолько критическая, что за ребенком прислали вертолет. «Прямо как в кино. Через 40 минут мы сели прямо на крышу больницы. Сына осматривали пять врачей и три медсестры», – вспоминает Кира. Нашли кровоизлияние в мозг. Еще через полтора часа Гаврюшу прооперировали, поставили дренаж и стали наблюдать дальше. Через несколько недель на стволе головного мозга Гаврюши генуэзские врачи нашли злокачественную эпендимому – опухоль, которая быстро развивается и практически не лечится. Мальчик заболел еще на родине, а авария выявила заболевание на ранней стадии. «Мы кинулись собирать деньги на лечение, а врачи говорят – не бойтесь: не соберете денег, мы так вылечим. А заплатите потом», – говорит Кира.
18 июня мальчика прооперировали еще раз – в той же больнице в Генуе. Операция была очень серьезная: хирург побоялся удалять всю опухоль и вырезал лишь ее часть. Надо было искать второго врача, который взялся бы удалить остаток опухоли целиком. Нашли трех – в США, Швеции и Израиле. В Штатах запросили $ 500 000, шведы не успели оформить документы. Поехали в Израиль, там было в разы дешевле. Местный врач удалил опухоль на 99%. Это был феерический успех. В марте 2009 года Долинины наконец вернулись домой в Петербург. «Первые два года самые опасные: выживаемость детей после таких операций 60% в Израиле и менее 50% в России, – говорит Кира. – С годами этот процент повышается до 90%». Теперь она каждые три месяца возит Гаврюшу в Израиль – сделать МРТ и показаться хирургу.
Кира Долинина убеждена: ей повезло, что сын не соприкоснулся с отечественной медициной. «Я ведь жила в Гаврюшиной больнице и видела, каких детей из России туда привозят, – делится она. – Все «залеченные», и часто не от того».
Врачи с авторитетом
При этом в том же Израиле не подвергают сомнению высокий уровень российских врачей. Наоборот, русская школа медицины в Израиле пользуется большим авторитетом, говорят в крупнейшем медицинском центре «Шиба» под Тель-Авивом. Врач-специалист из России, приехав в Израиль, очень быстро находит себя на рынке труда, по сути – как только выучит иврит. И заработает он там на порядок больше, чем на родине.
Средняя годовая ставка нейрохирурга в государственной российской больнице – $ 15 000. А, скажем, в Америке – $ 200 000. Но на самом деле любой хороший российский врач-специалист, скорее всего, зарабатывает гораздо больше, чем ему официально платят в больнице. Он получает от пациентов подарки. Премиальные московского хирурга за удачную операцию на мочеточниках могут доходить до 40 000 руб. «В итоге сумма, потраченная на лечение у нас и у них, примерно одинаковая, – объясняет Шуляк из DSM Group. – Просто в европейских клиниках все деньги идут в больницу». На Западе врачи себе в карман денег не берут.
«Если операция прошла успешно, то я могу в виде благодарности принять от пациента только выпечку домашнего изготовления. Или баночку варенья. Больше ничего», – рассказывает анестезиолог Алексей Долинин, брат Киры. Он уехал из России десять лет назад и сейчас работает по специальности в Швеции. Его годовой доход – около € 100 000. «Конечно, 40% этих денег уходит на налоги. Но зато я даже карандашей ребенку в школу не покупаю. Все оплачивает государство», – смеется Алексей.
«Да если большинство тех, кто едет лечиться за границу, потратят те же деньги тут – их точно вылечат, да еще с песнями и плясками», – утверждает Павел Воробьев. Не говоря уже о том, что часто западные медики пасуют перед российскими. Воробьев вспоминает, как пару лет назад один из его пациентов отправился лечить острый лейкоз в Германию. Там ему помочь не смогли, после чего больной вернулся к московским врачам и сразу пошел на поправку. «Европейцы постоянно едут лечиться к российским стоматологам. Просто там это лечение часто не покрывает страховка. А за свои кровные выходит дешевле лечить у нас. Качество-то одно и то же», – продолжает Воробьев.
«Конечно, в России тоже есть хорошие врачи. Беда только в том, что не каждый из них может признать, что ему что-то не по силам, и вовремя остановиться. Как это сделал тогда наш итальянский хирург, удаливший Гаврюше только часть опухоли», – говорит Кира Долинина. И пациенты продолжают лететь на Запад.
Светлана ЗАЙЦЕВА,
Дарина ШЕВЧЕНКО,
Евгений СОВА
