В сентябре 2020 года вступил в силу приказ Министерства просвещения, вводящий новый порядок приема в школы. Согласно этому документу, администрации образовательных учреждений должны будут проверять регистрацию детей по базам МВД и решать, имеет ли ребенок право пребывать в России.
«Мы принимаем детей мигрантов в российские школы на общих основаниях», – заявил на заседании совета по межнациональным отношениям 30 марта 2021 года министр просвещения Сергей Кравцов. Однако эти слова идут вразрез с действующими правилами приема, которые могут закрыть доступ к школьному образованию многих детей по всей стране.
Насколько эта проблема является системной и что делать, если школа отказывается принять ребенка, рассказала порталу «Милосердие.ру» Красова Мария, адвокат комитета «Гражданское содействие» (региональная общественная благотворительная организация помощи беженцам и мигрантам «Гражданское содействие» признана в России «иностранным агентом»).
«Они говорят по-русски как-то не так»
– Известны ли вам реальные случаи, когда детям мигрантов отказывали в приеме в школу из-за отсутствия регистрации?
– Сначала нужно определить, кого мы считаем мигрантами. Как я поняла из выступления Владимира Путина на заседании совета по межнациональным отношениям, под мигрантами он понимает людей, которые приехали из не русскоговорящей страны, или для которых русский не является языком государственного общения.
Однако считается ли мигрантом ребенок, приехавший из другого субъекта РФ, при том, что русский язык для него не родной? Таким детям тоже часто отказывают на том основании, что у них нет регистрации в Москве, или потому что они говорят по-русски как-то не так. Такие случаи встречаются довольно часто.
В феврале мы помогали беженцу – гражданину России записывать детей в школу по месту жительства. Совершенно абсурдная была ситуация. Трое детей, двое из которых 4 и 6 классы закончили в Афганистане. Русский язык учили очень активно, папа отнесся к этому максимально ответственно.
В управлении образования детей отправили учить русский язык еще лучше, брать их в школу отказались. Мы написали жалобу в управление образования, потом – уполномоченному по правам ребенка.
Тут же позвонили из школы, говорят, всех детей готовы взять в первый класс. Девочкам 12-13 лет, это несерьезно. Написали иск в суд и прокуратуру. В течение недели нам позвонили и сказали: «Ой, ну ладно», и вопрос решился.
У нашей страны заключен договор с Кыргызской республикой, где русский считается официальным языком, о присоединении к Евразийскому экономическому союзу. Россия по этому договору должна оказывать всяческое содействие и относиться к гражданам этих государств как к гражданам своей страны. Однако детям из Киргизии отказывают в зачислении в школы на том основании, что у них нет регистрации в Москве.
– Чаще школы отказывают в приеме в первые классы, или это касается и начального, и среднего, и старшего звена?
– Это касается всех детей. Мы обращались в Верховный суд, где получили разъяснение, что школа вправе просить регистрацию только при зачислении ребенка в первый класс и только в порядке первой очереди.
Это значит, что справку о регистрации по месту жительства или пребывания нужно предоставить в школу только с 1 апреля по 1 июля, когда идет набор детей, проживающих на закрепленной территории. Если остались свободные места, для зачисления после 1 июля справка о регистрации не требуется.
Мы можем как угодно подтверждать или не подтверждать адрес фактического проживания, однако в формальных отказах в зачислении ребенка такого основания, как отсутствие регистрации или не владение русским языком, нет. Единственная причина, по которой его могут не взять в школу – отсутствие там свободных мест.
«В Москве это делается целенаправленно»
– Такая ситуация только в Москве или она характерна для регионов тоже?
– В регионах отказы по поводу регистрации мы видим не везде. Там, как правило, стремятся к тому, чтобы все места в школах были заняты, потому что финансирование школ – подушевое, и зависит от количества фактически обучающихся. Однако именно в Москве департамент образования занимается правовым нигилизмом.
В Москве такая политика проводится целенаправленно. Город растет быстро, и Минобр вынужден искусственно экономить места. Если говорить про другие регионы, не столь густо населенные, то это отдельные случаи, исправить которые можно буквально по одному звонку.
Чтобы убедиться в том, что в столице эта проблема системная, достаточно зайти на портал mos.ru и посмотреть, какие документы нужны для зачисления детей в школу.
В том числе, указана регистрация по месту жительства или по месту пребывания, хотя для подачи заявления достаточно указать адрес фактического проживания. Его можно подтвердить договорами аренды и рядом других документов, однако mos.ru такие сведения не принимает, и при обращении к базе БТИ будет выдавать отсутствие данных о регистрации ребенка.
Я знаю единственную школу в Москве, где директор под свою ответственность принимает всех детей. Я очень удивилась такой практике, потому что мы обычно сталкиваемся с противоположным, и спросила, почему она так делает? Она, в свою очередь, удивилась моему вопросу, и ответила: «Мы же детей учим, а не документы!»
– На директоров школ накладывают функции полицейских?
– Абсолютно точно, это совершенно не свойственные им функции, потому что кроме проверки сведений о регистрации, директора школ должны были проверить также и законность нахождения ребенка на территории РФ.
Конечно, мигранты, если речь о классическом смысле этого слова, всего боятся. Они привыкли к какому-то странному своему положению в России, совершенно недопустимому в цивилизованном обществе, и перестают бороться, принимают все, как есть.
Среди моих клиентов есть замечательная семья из Узбекистана. Здесь, в России, они столкнулись с унизительным обращением, хотя папа у себя на родине был полицейским, дети учились в русской гимназии и отлично говорят на русском языке, призеры олимпиад.
Когда они приехали в Москву, стали устраиваться в школу, им сказали: «В своем Узбекистане и учитесь». Это было сказано под аудио протокол, запись у меня есть.
Мы судимся по этой семье уже три года. Мальчик давно вырос, поступил в ВШЭ. Но школа, вероятно, решила, что мальчик недостаточно хорош для нее.
– Выходит, в Москве это именно попытка избавиться от «понаехавших»?
– Не совсем. Это желание избавиться от проблем, которые будут от «понаехавших», не знающих или плохо знающих русский язык. То есть первопричина – в отсутствии коммуникации. Если приезжие, беженцы, хорошо говорят по-русски, у них не будет проблем с приемом в учебные заведения.
Важно понимать, что это проблема системная, и в ней не виноваты учителя. Они не могут найти общий язык с учениками и родителями в буквальном смысле, но только потому, что у них нет специальной подготовки, как общаться с такими семьями.
Родители не понимают даже, что пишут в школьных чатах, им сложно объяснить, что такое родительское собрание или экскурсия, или «а сегодня мы печем блины на Масленицу». Вот попытайтесь сирийцу объяснить про блины на Масленицу?
Поэтому директора школ подстраховываются и стараются лишних проблем на себя не брать. Важную вещь сказал Путин на мартовском совещании: должна быть поддержка не только для детей, которых взяли в школу, но и для самой школы. У директоров огромная бумажная работа, и вместе с водой случается так, что почти в буквальном смысле выплескивается и дитя.
«Наберут в наш класс непонятно кого»
– Что делать родителям ребенка-мигранта, которого не взяли в школу?
– Это очень сложный вопрос. Есть федеральный закон «О порядке рассмотрения обращений», который устанавливает, что за получением государственной услуги гражданин может обратиться любым удобным ему способом – в электронном виде, письменно или лично.
В Москве сложилась такая практика, что в ответ на запросы – письменные или личные – в департаменте образования говорят: «У нас действует единственная форма обращения – через портал mos.ru». Во всех же остальных регионах федеральное законодательство все-таки соблюдается, поэтому в ведомства местной системы образования можно обращаться и лично. Это повышает шансы на успех.
При этом мы все чаще встречаемся с ситуацией, что ребенка не берут в школу несколько лет подряд. Бывают ситуации, когда в комитет «Гражданское содействие» приходит ребенок 14–16 лет, которого в школе предлагают зачислить в 1 или 2 класс. В этом случае мы стараемся устроить его в частную школу, чтобы он в электронной форме или хотя бы экстерном получил среднее общее образование.
Если еще не слишком пропущены сроки, и у ребенка более или менее нормальный возраст, и, если речь не идет о Москве, в школу его удается зачислить. Мы пишем в управление образования, уполномоченному по правам ребенка Московской области. Если это не помогает, обращаемся в прокуратуру, и вопрос решается.
– Есть ли надежда, что ситуация с мигрантами в корне изменится?
– Мне сложно сказать, мы сейчас примерно в середине пути. Мигрантам и беженцам склонны помогать в основном НКО, а люди относятся так: «Наберут в наш класс непонятно кого».
Частыми стали случаи, когда формируются отдельные классы, куда набирают только детей цыган. Они граждане России, но отношение к ним хуже, чем к мигрантам. Это происходит потому, что у них свои социокультурные форматы общения, которые не всегда вписываются в общепринятые.
И это еще хорошо, если сделают такие классы. Чаще школа сразу отказывает в приеме цыганам. Не важно, какое у них гражданство, цыгане получают отказ в приеме в любом случае.
Пока у нас не будет общности интересов и взглядов на человеческие ценности, что человек должен в школу ходить вне зависимости от цвета кожи, ничего не изменится. Мы даже слышим от судей: «Вы считаете, нужно брать в школы всех понаехавших?» Поэтому оптимизм у меня в этой ситуации близкий к нулю. Работы предстоит еще много.
