Смерть на тренажере
Утром 1 мая 2015 года 47-летний Дейв Голдберг отправился в фитнес-зал фешенебельного отеля. Сегодня его лучший друг отмечает здесь, на мексиканском курорте Пуна Мита, юбилей; нужно привести себя в форму перед роскошным обедом.
Спустя час жена – Шерил – нашла Дейва лежащим на полу бездыханным. Кто-то из друзей пытался сделать искусственное дыхание, кто-то звонил в «скорую». Когда врач констатировал смерть, Шерил кричала. Несколько взрослых мужчин не могли оттащить ее от тела умершего.
Никто не ожидал такой реакции от женщины, прозванной Суперменом в Юбке. Своим успехом Шерил обязана редкостному хладнокровию, умению мгновенно принимать решения и твердому убеждению: в жизни нет безвыходных ситуаций.
1 мая 2015 года она убедилась: это не так. Может случиться такое, что даже Супервумэн не в силах изменить.
Самая-самая
Таких, как Шерил Сэндберг, называют везунчиками. Ими восхищаются, но чаще – завидуют. За что ни берется – все удается. С самого детства – лучшая в классе, группе, на курсе, спортивной секции.
Шерил выросла в семье эмигрантов, высланных из СССР, а раннее детство провела в Кишиневе. Гарвард закончила с наградой – как самая успевающая по экономике. Одни названия мест работы, которые Сэндберг сменила, порхая по карьерной лестнице, впечатляют: Всемирный банк, министерство финансов, вице-президент Google и, наконец, первая женщина, вошедшая в совет директоров Facebook – как исполнительный директор.
Марк Цукерберг пригласил ее, чтобы … сделать компанию прибыльной – и 2010 году Сэндберг этого добилась, быстро и элегантно.
К черному 2015 году она уже числилась в списках 100 самых влиятельных людей мира, пяти самых влиятельных женщин, 25 самых влиятельных людей в интернете и т.д. и т.п. Все это исчезло в ту самую секунду, когда она поняла, что осталась вдовой. «Словно кто-то выдернул из-под ног коврик, на котором ты стоишь», – так опишет потом она сама это состояние.
Из Супермена в Юбке, миллионерши, крупного руководителя она превратилась в маленькую девочку.
Несколько месяцев эта взрослая женщина могла заснуть только при свете, только рядом с мамой. «Заснуть» – не совсем правильное слово. Уплакаться, урыдаться до того, что сил останется только на то, чтобы провалиться в чуткий, не приносящий облегчения сон. Об этом никто не знал, только дети, с испугом заглядывающие в спальню. Для всего мира мисс Сэндберг просто была в отпуске, восстанавливала силы после постигшей семью трагедии.
Крик отчаяния в Фейсбуке
Спустя месяц после смерти мужа она разместила на своей странице в Фейсбуке пост, который тут же сравнили с картиной «Крик» Эдварда Мунка – тот же ужас, тот же эмоциональный накал. Текст буквально взорвал сеть. Почти миллион «лайков», почти полмиллиона публикаций, 74 тысячи комментариев – в том числе, от сотрудников Фейсбука.
Они до публикации поста не представляли, как выразить свое сочувствие той, к которой и подойти-то близко далеко не каждому удавалось.
Но тут Шерил предстала перед всем миром совершенно беззащитной. Она подробно описала, как провела эти 30 страшных дней, что помогало ей справиться с болью, а что, наоборот, делало страдания невыносимыми.
«Когда случается трагедия, тебе предлагается выбор. Ты можешь сдаться пустоте, которая отныне заполняет твое сердце, твои легкие, лишив тебя способности думать и даже дышать. Или – попытаться найти смысл. За эти 30 дней я очень часто обнаруживала, что заблудилась в этой пустоте…»
Многим показалось невероятным, что Шерил Сэндберг решилась на подобное «раздевание на публике». Зачем?! Не боится ли она повредить своей репутации?
Хроника боли
«Делиться своими чувствами, когда вы проходите сквозь чудовищную боль – это не слабость. Это – человечность», – говорит профессор психологии Адам Грант. Он был – и остается – психотерапевтом Сэндберг. В качестве одного из средств переживания горя он посоветовал ей вести дневник – буквально с самых первых страшных дней.
Сэндберг писала о том, что принес ей этот самый страшный месяц в ее жизни:
«Я прожила тридцать лет за эти тридцать дней. Я стала в 30 раз печальнее. И в 30 раз мудрее.
Я научилась просить о помощи. Никогда не умела этого делать: всегда была старшей в семье, была начальником, тем, кто делает, кто решает, кто планирует.
Я научилась быть благодарной: мои дети живы и здоровы. Я ценю каждую их улыбку, каждое объятие.
Я научилась ценить жизнь и больше не воспринимаю каждый данный мне день как нечто само собой разумеющееся.
Я получила более глубокое понимание того, что значит быть матерью. Оно пришло ко мне через боль: я страдаю за своих осиротевших детей и вижу, как моя мама мучается из-за меня».
Отчего остановилось время
И пост, и дневник – оба текста легли в основу вышедшей в марте этого года книги. Сэндберг поняла, что у тех, кто переживает трагедию, есть много общего. И эта универсальность опыта является действенным терапевтическим фактором.
В первые недели ей, например, казалось, что каждый день длится неделю. В одной из книг она прочитала, что подобное замедление времени свойственно всем людям, переживающим трагедию. Сознание того, что она не одинока, что не ей одной время кажется таким бесконечным, неожиданно сделала существование чуть легче.
Женщина испытала благодарность к тем, кто поделился своим опытом, думая о товарищах по несчастью. И она сама сделала то же самое – позже, когда немного пришла в себя.
Называется книга по-американски длинно: «План Б: столкновение с горем, выработка стойкости, поиск радости» (Option B: Facing Adversity, Building Resilience, and Finding Joy). По сути, это – руководство для тех, кто потерял близких, и тех, кто находится рядом с переживающими потерею людьми.
Как не превратиться в пылающий шар
«Раньше я все делала неправильно, – признается Сэндберг. – Я говорила тем, кто переживет горе: «Могу ли я что-нибудь сделать?». Я спрашивала: «Как ты?». Я уверяла их, что все будет хорошо, полагая, что надежда – лучшее лекарство. Иногда не говорила ничего. Словом, я совершала все те ошибки, которые потом другие люди совершали по отношению ко мне».
Она вспоминает об одном своем друге. У него была последняя стадия рака, и он жаловался ей на этот ужасный «о’кей». Говорил, что люди не могут сказать ничего более ранящего и глупого: «Они что, не понимают: я умираю!» Тогда Шерил не очень хорошо поняла его: только собственное горе помогло ей постичь эту мудрость:
«Истинная эмпатия не в том, чтобы уверять другого, что все будет хорошо. Истинная эмпатия начинается с признания того факта, что хорошо уже не будет», – пишет она.
Для самой Шерил самым страшным оказался вопрос «Как ты?» «Когда мне его задают, я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать, – призналась Шерил. – Я превращаюсь в огромный пылающий шар. Мой муж умер совсем недавно, как, вы думаете, я поживаю?»
Чтобы не ранить человека, перенесшего утрату, она предлагает интересоваться: «Как ты сегодня?». Вроде бы разница всего в одном слове, но «им вы даете понять, что понимаете: все, на что я способна сейчас – продираться с болью сквозь каждый день, минута за минутой».
Смерть неприлична?
На свете нет ничего более универсального, чем смерть. Все мы умрем – и все мы это знаем. Но отчего-то люди, потерявшие близких, часто оказываются в атмосфере, будто в их семье к словно случилось нечто неестественное, даже неприличное. Люди избегают их, не зовут в гости, замолкают, когда те входят в комнату. Они оказываются в одиночестве в то самое время, когда больше всего нуждаются в поддержке.
Шерил Сэндберг умоляет: не избегайте людей, переживающих трагедию – если они сами недвусмысленно не дают понять, что хотят, чтобы их оставили в покое.
Марк Цукерберг сказал потом «Думаю, что очень многие люди хотели помочь ей, но не знали как. Ведь всегда перед сочувствующим стоит вопрос: не растравлю ли я раны своими вопросами. Но Шерил отвечает: «Нет, конечно! Потому что рана моя ни на минуту не заживала».
Слезы на совещании, сон на переговорах
Сэндберг очень быстро вернулась на работу, полагая, что так сможем немного отвлечься. Но это было не самой удачной мыслью. Сначала она заснула на деловой встрече, потом разревелась на совещании, пыталась смеяться и говорить о посторонних пустяках (не получилось), не узнала в коридоре коллегу – и все за первую половину трудового дня.
В два часа она поняла, что больше не выдержит, наврала, что ей нужно забрать детей из школы – и ушла.
Вечером, немного придя в себя, Шерил позвонила Цукербергу и спросила, выходить ли ей завтра. «В Силиконовой долине такое поведение не слишком принято», – пишет она. Тот велел ей отдыхать – если хочет, конечно. Это был еще один урок.
«Когда имеешь дело с подчиненным, переживающим жизненный кризис, – напишет она в книге, – ни в коем случае нельзя отправлять их в отпуск автоматически. Сначала необходимо поинтересоваться, нужно ли им это. Лишая человека инициативы и возможности выбора, ты окончательно выбиваешь почву у него из-под ног».
Вариант, который избрала сама Шерил – приходить на работу и писать дневник. «Я почти ничего другого и не делала в то время, – признается она. – Только писала, писала, писала. И это стало началом выздоровления. В самые страшные моменты жизни нужно вести дневник: это очень облегчает переживание горя и это потом может помочь другим».
Правило трех «п»
Психотерапия, к которой Шерил прибегла, поначалу не помогала совершенно. Адам Грант объяснил своей именитой клиентке, что это не так: «Мы вовсе не рождаемся в определенным запасом стойкости. Это мышца, которую каждый может накачать». Оправиться от самого страшного горя возможно – шаг за шагом, постепенно, не быстро.
Чаще всего, вырваться из тисков трагедии людям не дают три распространенных мифа. Мартин Селигман, основоположник позитивной психологии, называет их «тремя «п»: вера в то, что горе является персональным, повсюду проникающим и постоянным.
Людям, переживающим скорбь утраты свойственны:
- Ощущение, что они как-то виноваты в случившемся;
- Убеждение, что в мире отныне нет ничего, кроме печали;
- Отсутствие веры в то, что им когда-нибудь станет лучше.
Словно взорвали дом…
Стремление Шерил загладить «вину» перед мужем явилось следствием неожиданного симптома ее горевания:
Сэндберг напрочь лишилась уверенности в себе.
«Это проникло повсюду, – вспоминает она. – Мне казалось, я не могу быть хорошим другом. Не могу выполнять свою работу. Не могу заботиться своих осиротевших детях».
Подобная метаморфоза суперженщины удивляла ее саму ничуть не меньше, чем окружающих. Она сравнивала то, что происходит, со взрывом дома, который «строился несколько лет, и исчез в одно мгновение: «Бум. Пустое место».
Прежде всего, Грант велел Сэндберг забанить слово «виновата». Терминология не случайна. В работе Шерил нравится отправлять в бан вещи и слова, которые не являются продуктивными. «Нет лучшего способа спорить с волевым человеком, чем приводить ему в качестве доказательства его же аргументы», – говорит Грант.
Мы выжмем все из плана «Б»
Примерно год Сэндберг казалось, что ни она, ни ее дети больше никогда не смогут испытать радость.
Спустя несколько недель после смерти мужа в школе у дочки было какой-то праздник. Все дети шли с родителями, Шерил было невыносимо само сознание того, что она будет сопровождать дочь одна. Дейч – тот самый человек, на дне рождения умер ее супруг – предложил пойти на праздник вместе ушедшего друга. Сэндберг бурно запротестовала, идея показалась ей ужасной и в конце концов, она разрыдалась.
Но друг обнял ее за плечи и сказал: «План «А» больше не выполним. Давай выжмем все, что можно из «плана «Б»!»
Постепенно Шерил стала выползать из своего тумана, избавляться от заполнившей все ее естество пустоты. Однажды она нашла в себе силы танцевать на какой-то вечеринке – и вдруг ощутила, что ей это нравится. И самое главное, радость не потащила за собой привычное чувство вины. Шерил вновь начала выходить в свет. После 30-летнего перерыва она вновь села за пианино и на велосипед. Она стала снова отмечать дни рождения, а прежде делала это лишь на круглые даты – раз в пять лет.
Шерил делает все, чтобы по каплям вернуть в свою жизнь радость. Это и есть ее «план «Б».
Использованы источники:
