В издательстве «Никея» вышла книга диакона Кирилла Марковского «Небо на дне» о том, что мы очень плохо представляем, – о пожизненно приговоренных людях, совершивших «особо тяжкие» преступления.
О. Кирилл с ними 15 лет переписывался, эти письма и составили книгу.
«Почему человек становится преступником? Как доходит он до такой жизни?, – спрашивает автор. – Почему один становится уважаемым всеми человеком, а другой — презираемым обществом? Неужели здесь все дело лишь в личном выборе каждого? Эти вопросы часто задают себе осужденные. И не все могут найти на них ответ.
Большинство из тех, о ком рассказывается в этой книге, дошли до таких глубин греха, которые многим из нас, к нашему великому счастью, просто неведомы. Это не наша заслуга, конечно, а просто наша жизнь сложилась иначе. И это не повод к фарисейскому самодовольству, а призыв судить не человека, а только его поступки. Как это? Это ведь безумно трудно, даже невозможно!
…Никоим образом в книге не ставится под сомнение необходимость наказания пожизненным лишением свободы за особо тяжкие преступления… Вопросы, рассмотренные в книге, относятся исключительно к духовной области. Это вопросы нашего личного отношения к совершившим тяжкие преступления».
Из письма Вадима, организатора преступной группировки, которая в 2004 г. совершила 10 убийств.
«Когда мне было 9 лет, мои соседи, хулиганы из неблагополучных семей, убили мою маленькую собачку породы болонка. Она была очень добрая, с умными и красивыми глазами, с милейшим характером. Помню, как я ее искал долго вместе с мамой и как потом мы нашли ее мертвой возле котельной на куче шлака.
Мне тогда казалось, что убили не ее, а меня самого. Я оплакивал ее, как самого близкого друга, и все не мог понять, как человек мог поднять руку на такое доброе и беспомощное существо? Как человек, рожденный матерью, может быть таким жестоким?
Моя душа разрывалась от бессилия и любви ко всем живым существам в мире. Таким я был.
А спустя десять лет я убил человека, убил без сожаления… Мне было наплевать на все нормы и законы этого общества, я был более сильным, а значит, мог делать все, что захочу, с более слабым. Так я прожил до 30 лет, разделив свою жизнь на две половины: детство и сплошное преступление.
Я помню, как первоначально не хотел делать многое из того, что делал, но, видя взгляды своих «друзей», боялся быть «слабаком» и хотел соответствовать им. Так, постепенно грех стал обвивать меня, подобно кокону. Зло будто входило в мои кости, проникая во все органы. Много раз грех подводил меня и под ствол оружия, и под нож, и по логике вещей я должен был погибнуть. Но я выживал, жил и снова творил дела беззакония.
…Мое безумие кончилось ровно 10 лет назад по приговору суда. Безумие безбожия закончилось через 6 лет после этого, по милости Господа. Кто-то описывает свою первую встречу с Творцом как самое радостное событие в жизни. У меня же все было не так. Моя первая встреча с Ним повергла меня в шок. Я читал Евангелие и видел себя буквально на каждой странице!
Вот я стою в числе римских солдат у креста распятого Христа, вот сопровождаю Его по пути скорби, вот прихожу в Гефсиманский сад, а вот кричу пред Пилатом, стараясь перекричать многих, требуя распятия Господа… Да, я мало что вообще тогда понимал в Священном Писании, но я смог везде увидеть именно себя.
Но тем не менее именно этот страх заставил меня всерьез задуматься о Господе. Много позже на место того, первоначального страха стала приходить любовь, приходить по крупицам, но в непрекращающемся потоке. Слезы лились рекой, а сердце при каждом ударе лопалось, и кровь вытекала мне вглубь тела, обжигая мою совесть, подобно щелочи.
Мне вспоминалась вся моя жизнь, … мое доброе детство и моя злая юность. Мой плач был подобен вою.
Я задавал себе один и тот же вопрос: как я мог убить людей?
Мне казалось, что мое естество разделилось: одна половина говорила мне, что я не мог совершить убийство людей, но вторая излагала факты и убеждала, что это именно я стал убийцей.
Убийство другого человека подобно взрыву, который непременно, рано или поздно, но достигнет тебя самого. Меня этот взрыв настиг спустя много лет, разорвав меня до основания. Я чувствую, что сейчас Господь собирает меня по кускам, но ощущения вины и боли остаются во мне. Думаю, они останутся до конца моих дней. Каждый день эти чувства будут растирать меня в порошок. Каждый день я снова буду проходить через все это.
Из жития Иакова-постника: изнасиловал, убил, покаялся и стал святым
«Преподобный Иаков Постника (VI век) был великим подвижником и отшельником, более пятидесяти лет подвизавшимся в палестинских пещерах. За свою праведную жизнь он сподобился от Бога даров исцеления (в том числе одержимых духами зла) и прозорливости. Все почитали его как святого чудотворца и приходили к нему за советом и помощью.
Однако случилось так, что он, будучи уже в весьма преклонных летах, впал в великие грехи.
Однажды к нему, в его пустынное уединение, привели бесноватую отроковицу.
После того как он ее исцелил, родители стали умолять старца приютить ее хотя бы на три дня. Они очень боялись, что бес может вернуться. Когда подвижник остался вдвоем с отроковицей, дьявол стал наводить на него нечистые помыслы и побуждать ко греху.
И тот, будучи «сильно разожжен блудной похотью, забыв страх Божий и свои подвиги и посланную ему от Бога благодать и силу исцелений, будучи стариком, был побежден диаволом и пал.
Он изнасиловал девицу, растлил ее и свое девство и, осквернив тело и душу, погубил все свои прежние постнические труды.
Не довольно было для него сделать один грех, и он прибавил к нему еще более тяжкий. Подобно тому, как поскользнувшийся с горы летит вниз, падая с камня на камень и разбиваясь, так случилось и со святым Иаковом: совершив один великий грех, он впал и в другой, больший. Враг возбудил в нем страх, и он стал размышлять:
девица теперь скажет своим родителям, что я насиловал ее, и будет мне стыд и поношение, и я буду в большой беде из-за нее.
Поддавшись наущению бесовскому,
он убил неповинную девицу, думая скрыть от людей свой грех и избегнуть позора.
После совершения столь ужасных грехов старец впал в отчаяние, решил оставить иночество, уйти в дальнюю страну и там поселиться. Но Господь не допустил ему пасть совершенно. Поселившись в одной из погребальных пещер, старец провел остаток своей жизни — более десяти лет — в покаянии и подвигах.
Незадолго до кончины Господь известил его о том, что грехи его прощены. При этом преподобному были возвращены и дары чудотворений. Он стал совершать даже большие чудеса, нежели до своего падения.
Приводя житие преподобного Иакова, святитель Димитрий Ростовский делает предположение, что такое падение было попущено преподобному по причине отсутствия смирения: «Таков плод горделивого самомнения, ибо если бы сей инок не считал себя святым и великим в добродетели, то не впал бы в такие лютейшие грехи и не поругался бы враг над старостью того, кто в юности некогда победил его ухищрения».
«От тюрьмы и сумы не зарекайся» — гласит народная мудрость. Никто не может утверждать, что никогда, ни при каких обстоятельствах не совершил бы того или иного тяжкого греха.
А если поменяться мысленно с любым из преступников, поменяться всем: наследственностью, воспитанием, средой и обстоятельствами жизни — может ли кто утверждать, что он бы все равно не совершил того, что совершили они?
У Бога все как-то иначе
Путь к подлинной любви к Богу, разумеется, не всенепременно лежит через тяжкие грехи. Даже более того — стяжание такой любви через тяжкие падения можно считать исключительным случаем. Основной путь, указанный Господом,— жизнь по евангельским заповедям.
Но все же слова Христа поражают: люди, совершившие тягчайшие грехи и глубоко в них раскаявшиеся, способны, получается, на значительно большее чувство к Богу, чем мы — «благочестивые праведники». И те, кого мы считаем презренными негодяями, возможно, любят Бога несравненно более нас. А значит, они гораздо ближе к Нему, чем мы!
«Мои мысли — не ваши мысли, ни ваши пути — пути Мои, говорит Господь. Но как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55: 8–9).
Да, по-человечески, преступники — люди, достойные ада: и здесь, на земле, и по смерти. Особенно те из них, кто лишил жизни, может быть, не одного человека.
Но у Бога все иначе: покаявшийся убийца, который со смирением принял от Бога пожизненную епитимью, которому Господь отпустил его «пятьсот динариев» и который истинно возлюбил Его «много», — первый наследник Царства Небесного.
Из письма Юрия. В 2007 г. на почве личных неприязненных отношений совершил убийство трех человек.
– Вы спрашивали меня о Владимире, который болел туберкулезом и позже повесился. Я тоже болел тогда туберкулезом и вместе с ним прожил в камере полтора месяца. Он верующим был… Мы вместе молились.
Но позже я вылечился, а их перевели на седьмой пост и посадили по одному в камеры. Он стал редко выходить на прогулку. У него в жизни произошло горе, которое и привело его к такому печальному исходу. Когда я с ним сидел, у него мама, бабушка и еще какая-то девчонка ехали из г. Челябинска в г. Киров на свадьбу и попали в аварию. И получилось, что все они погибли.
Когда ему тетя выслала фото, где мама и бабушка лежат в гробах, он сильно поник и много проводил времени в раздумье и молчании. Потом у него совсем молодой брат умер от водки, который только пришел из армии. И последней каплей его терпения был сын, который пошел по его стопам — начал пить и употреблять наркотики.
За несколько дней до смерти Владимир среди ночи на весь пост как начал плакать взахлеб! Помню, его долго успокаивал младший инспектор.
И вот 2 мая 2011 г., в обед, обнаружили его в камере мертвым, в петле. Я, как узнал, сам заплакал. Очень добрый и хороший человек был… Очень жаль его.
Из письма Станислава. В 1990 г. в состоянии алкогольного опьянения совершил убийство трех человек. Преступление было совершено в ходе конфликта с лицами, также находившимися в состоянии алкогольного опьянения.
– О кошечке Вашей прочитал — отмучилась бедная. Нам еще не открыто, встретимся ли мы со своими питомцами на Небесах? Я надеюсь, что все они будут там, и мы их увидим, и они нас узнают! У святителя Игнатия (Брянчанинова), в его «Отечнике», рассказывается об одном пустыннике и его послушнице — волчице. Повествование это заканчивается так: «То достойно неутешного плача, что звери ощущают Твое величие и не ощущают его человеки!» Понимаете?! Значит, Господь и их не обделил, и даже более того — сподобил «ощущать» Его величие!
Вспоминая прошлое, на сердце становится очень больно. Сейчас я снова сижу один в другой камере. Господу было угодно, чтобы меня перевели в ту камеру, где раньше я просидел 5 лет с моим котом Чапой. Знаете, одному тоже неплохо. Меньше суеты и на душе спокойнее, хотя иногда хочется с кем-то поговорить, пообщаться.
Но я ведь не одинок, со мной Господь. Общение с Ним в молитвах рассеивает чувство одиночества. Мой кот тоже не дает мне сильно заскучать. Я с ним говорю, и он меня понимает.
Моя болезнь мне стала родной. Да, нас чаще приводят к Богу скорби и тяготы, потому что не остается надежды на людей и веры в них. Только Господь вечно постоянен и неизменен. Люди же ненадежны.
Кушать стараюсь по-любому, иначе сил не будет ни на что. Но ем только то, что желудок принимает, а то вес тела неумолимо теряется. На днях взвешивали — 54 кг. Это при росте 169 см. Кашу по утрам стараюсь не есть, кота ведь кормить еще надо. Сам голодный останусь, но его накормлю.
Мне тоже нравится тишина. Поэтому я и хочу содержаться один в камере, с котом (он ведь не болтает). Сам я наполовину глухой. В 1985 году мне сделали операцию на левое ухо, и врачам пришлось удалить перепонку.
С 1990 года я сижу в камере почти все 24 часа в сутки постоянно закрытым. Так или иначе, но тишину можно слушать и слышать то, что в ней. Все зависит от сильного желания настроить свои мысли на общение с Богом. Будучи один, я не раз чувствовал присутствие Его, а однажды как будто слышал в полной тишине пение ангелов (я именно так это воспринял своим слухом).
Я часто говорю с Господом своими словами и знаю, что Он слышит меня и молча отвечает мне. Словами это трудно объяснить.
… Книжечку на днях одну прочитал, где на обложке четко изображено распятие Христово. Внизу, под крестом, как известно, изображается Адамов череп. Здесь было очень ясно изображено, как кровь Спасителя льется прямо на эту мертвую голову.
Я долго всматривался в это изображение, а потом вдруг меня осенило: ведь это все мы, там внизу, беспомощные и умирающие, жалкие в своей конечности!
И только кровь Христа заботливо и неустанно льется на каждого из нас, чтобы мы жили. Он не хочет, чтобы мы умирали.
Он готов простить нам все, только бы мы захотели воскреснуть и доверили бы себя Ему — нашему Спасителю и Господу!
Из писем Дмитрия. В 2007 г. на почве личных неприязненных отношений совершил убийство трех человек.
– Ты не представляешь, как это замечательно, когда в тюрьме не болят зубы. На воле ты в любой момент можешь выпить таблетку или даже сразу сходить к врачу. А у нас может так случиться, что заболел зуб, а у тебя в ближайшие сутки, а то и двое (если выходные), нет даже таблетки анальгина.
Все началось с легкого недомогания, вроде как слегка ночью с 21 на 22 февраля поболел желудок. После ужина я уже понял, что это не шутки, а опять приступ моей спаечной болезни. Кишки, стоп машина, прекратили работать!
… Вывезли меня в больницу… И вот утром у меня уже сильные боли сняли, и я пошел на снимок своим ходом. В коридорах уже люди появляться стали. Идем, я в наручниках, под охраной. Вход в отделение, где рентген, через глухие металлические двери. И вот мы такой «пестрой» компанией вламываемся в эти двери, а там, в коридоре… полно детишек!!!
Какой-то, видимо, детский день был. Сначала все просто опешили: смотрите дети, это слон! Меня, конечно, сразу мигом к стене.
И я слышу в этом гомоне: «Маша, стой!» Да куда там — стой! Бах! Мне в ноги маленькая «пулька» прилетела. Кроха чуть выше колен.
Ручками меня обхватила и что-то верещит, рассказывает мне. Мама с охранником тянут ее от меня, а она, клещенок цепкий, смеется, заливается! Еле ее оторвали, чуть без штанов не остался.
Я в палату пришел, лег, капельницу мне подключили. А я одеялом накрылся и даже чуток поплакал.
Вот уж послал мне Господь встречу, только ради этого стоило все пережить-переболеть.
Слава Богу за все! Вот такие у меня дела. За письмом и день прошел. Скоро нас проверят, а там два часа расписаны у меня не то что по минутам — по секундам.
Молитву я теперь переношу на «после отбоя». Так лучше: тихо, спокойно, неторопливо, никто не мешает. Встану себе на коле- ни перед образами — и нет для меня этих стен и решеток опостылевших. Когда получается, утром тоже встаю за час до подъема на молитву. И что любопытно: в эти дни час недосыпа совсем не чувствую, даже бодрее себя чувствую, чем когда сплю до звонка.
