За то время, пока черепаха переползает расстояние от кормушки до теплой стены холодильника, сапсан перемещается на 400 километров, в два раза опережая по скорости одноименный поезд.
То, что делали люди губонинского склада, то, что они успевали за отведенную им человеческую жизнь обычной продолжительности, не сделает и целый выпуск средней общеобразовательный школы. И сотой части не сделает.
Преждевременный выкуп
Темп его жизни был задан не сразу. Родился в 1825 (по другим данным – в 1828) году в Коломенском уезде Московской губернии в семье крепостного каменщика. Сам тоже становится каменщиком. Со временем откладывает в сторону кайло и берется за подряды. Многие так делали, и крепостные тоже. Пока ничего удивительного мы не видим.
А затем Губонин разгоняется – и его уже не удержать.
1855 год. Петр Ионович участвует в строительстве столичного Исаакиевского собора – поставляет гранит и притом с большой скидкой.
1856 год. Петр Губонин «за труды по возобновлению Большого театра в Москве Всемилостивейшее награжден Серебрянною медалью с надписью «За усердие» для ношения в петлице на Аннинской ленте».
Этих медалей у него впоследствии будет без счета.
1957 год. Губонин вместе с Василием Кокаревым создает Бакинское нефтяное общество. Первое время скважин не так много, но с годами предприятие значительно разрастается. В 1875 году их уже десять, кроме того «завод со всеми принадлежащими к нему зданиями, аппаратами, машинами и сходящим из земли горючим газом стоимостью 1 млн 200 тыс. рублей; стоимость нового отделения, находящегося в постройке и находящегося инвентаря, принята в 13 тыс. 669 рублей». Плюс шесть парусных шхун, пять барж и пароход.
Каждый год у него что-нибудь да происходит.
А в 1858 году Губонин наконец-то выкупает себя из крепостной зависимости у помещика Бибикова. Похоже, это была его единственная неудачно просчитанная сделка – спустя три года крепостное право отменяется.
Губонино, оно же Бежица
В середине 1860-х годов в Брянском уезде появился новый населенный пункт. Он назывался Губонино, и обязан своим появлением предпринимателю Петру Ионовичу Губонину. Сегодня это город Бежица, один из крупнейших промышленных центров России.
Вместе с инженером Виктором Федоровичем Голубевым он учредил «Общество Брянского рельсопрокатного, железоделательного и механического завода для выплавки чугуна, выделки железа и стали, приготовления из них изделий на продажу, построения всякого рода машин и принадлежностей для железных дорог и судостроения, выделки и прокатки рельсов и добычи всякого рода металлов и минералов».
Инфраструктура же, которую отладил здесь Петр Ионович, включала в себя больницу на пять корпусов и 75 коек, аптеку, амбулаторию, ремесленное училище на 100 человек, мужскую школу на 400 человек, женскую на 170 человек, церковно-приходскую на 125 человек, детский сад-ясли. Народная столовая на полтысячи посадочных мест, бойню и паровую мельницу, три сотни усадеб для служащих, при усадьбе – коровник, ледник, огород.
Вполне губонинский размах. А храмов было целых два.
Московское Комиссаровское техническое училище – это тоже Губонин. Оно предназначалось для подготовки рабочих и специалистов высшей квалификации – уровень развития российской промышленности нуждался именно в таких специалистах. Училище открылось в 1865 году. А спустя год ему присвоили имя мещанина Комиссарова, спасшего Александра II от террориста Каракозова.
Путеводитель по Москве 1913 года сообщал: «Комиссаровское техническое училище. Новый классный корпус построен в 1891–1892 гг. по проекту и под наблюдением архитектора М.К.Геппенера. В этом трехэтажном корпусе соединены все научные, рисовальные и чертежные классы училища, между тем как мастерские, столовая и актовый зал с церковью и дортуары со всеми хозяйственными помещениями находятся в старых зданиях, соединяющихся со вторым этажом корпуса коридором, над проездными воротами».
Кстати, за участие в работе Русского технического общества Губонин получает звание коммерции советника.
В 1872 году Губонин вместе с уже упоминавшимся Кокоревым создает знаменитое Северное страховое общество. Его московский офис с солидными башней и куполом и по сей день украшает центр города. Адрес – Ильинка, дом 21.
Приблизительно тогда же Петр Ионович берется за финансирование нового многообещающего проекта – московского Политехнического музея. Этому предшествует Политехническая выставка, устроенная в 1872 году в Александровском саду, и за организацию которой Губонин получает дворянский титул.
Да, это все об одном человеке. Речь идет не об армии миллионеров и благотворителей.
Еще одно, еще более многообещающее начинание приходится на те же годы – храм Христа Спасителя. Без нашего героя здесь, опять же, не обходится.
И в том же 1872 году Петр Инонович становится почетным гражданином Царицына. Первым в истории города. За что? За прокладку железной дороги, да это как-то уже и не важно.
А еще Петр Ионович был старостой московской церкви Параскевы Пятницы на Пятницкой. В начале он 1870-х полностью ее отремонтировал на собственные деньги. Купил при случае для этой церкви дорогущее паникадило на 365 свечей – просто увидел на одной из выставок, понравилось, и расплатился. Правда, потом выяснилось, что приобретение не входит в двери, да и крыша его в принципе не выдержит. Отказаться от паникадила? Перепродать?
Ни за что! Старую крышу снимают, помещают новое паникадило через верх и кладут новую, усиленную крышу.
Для Губонина не было разделения дел на большие и малые. Разве что железные дороги получили в его жизни явный приоритет. Дело было современное и прогрессивное – вся страна постепенно опутывалась гладкой рельсовой сетью, и Петр Ионович с его характером в принципе не мог остаться в стороне.
За свою жизнь он принял участие в строительстве Орловско-Витебской, Грязе-Царицынской, Горнозаводской, Уральской, Балтийской, Лозово-Севастопольской и некоторых других железных дорог. Именно в этом бизнесе он, как правило, и зарабатывал свои миллионы, которые потом так щедро направлял на разные полезные дела.
Хозяин Гурзуфа
Хочется закричать: «Остановись, Ионыч! Дух переведи!»
Но не таков Ионыч. Не послушается.
1878 год. Губонин начинает финансировать строительство нового здания Тверской духовной семинарии с домовой церковью в честь святителя и чудотворца Тихона Задонского. Он, несмотря на староверческие корни, никогда не жалел денег на никонианскую, новообрядческую, официальную Церковь.
Здание достраивают в 1881 году, храм освящают годом позже.
И в том же году господин Губонин приобретает Гурзуф. Зачем? Ради неспешного крымского отдыха? Фруктов, корюшки и пеленгаса? Греть под солнцем свои пятидесятишестилетние кости?
Разумеется, нет. Цель Петра Ионовича – создать в Российской империи первый полноценный курорт европейского типа. И показать всем остальным, что это в принципе возможно.
С привычным азартом Губонин берется за дело. В Гурзуфе появляются дороги и отели, аптеки и рестораны, магазины и почтово-телеграфная станция. Пристани и парикмахерская. В порядке досуговой инфраструктуры – верховые прогулки, прогулки в колясках. Конечно же, храм Пресвятой Богородицы, без него никуда. Ялта потихоньку отходила на второе место – передовой россиянин выбирал новомодный Гурзуф.
Особое внимание Губонин уделил гостиницам. Он, многократно путешествовавший по России и Европе, прекрасно понимал, насколько важен путнику комфорт и ощущение домашнего уюта.
Все было сделано по высшему разряду. У каждого отеля – свое индивидуальное лицо, двух одинаковых фасадов не сыскать, свою гостиницу при всем желании с чужой не спутаешь. При этом выбраны яркие, праздничные цвета.
Потолки – высокие. Полы – паркетные. Балконы – защищенные от ветра. В каждом номере – печь или камин. Ванны с двумя типами воды, морской и пресной. Телефонизация. В любое время дня и ночи можно связаться с управляющим, с врачом, с аптекой.
А цены – на редкость доступные. Это достигалось одновременно двумя способами – рациональными технологиями и отказом от сверхприбыли, к которой обычно стремятся владельцы отелей.
Поражал главный ресторан курорта. Электрический свет, собственная пристань, свежайшая рыба, икра, камбала, осетрина. Собственная пекарня, отборные вина. Тут, как не трудно догадаться, было дорого. Но те, кто не располагал лишними средствами, могли приобретать примерно то же самое у местных жителей в бесчисленных гурзуфских лавочках за сущие копейки.
В парке все тот же электрический свет, фонтаны, фонтанные группы и статуи из самой Вены. «Богиня ночи», «Нимфа», «Первая любовь», «Рахиль», «Гречанка», «Дети во время дождя» – все это названия фонтанов.
При храме же церковно-приходская школа для местных детишек. Учебники и прочие пособия – на средства Губонина.
Губонин вообще тяготел к храмоздательству. Кроме тех, что уже перечислены, на его средства, полностью или частично построены Спасо-Преображенский собор Николо-Угрешского монастыря, часовня памяти гренадеров, героев Плевны в Москве, храм Спаса-на-Крови в Петербурге, два храма в Крыму – оба в честь Владимира Крестителя, церковь в своей родной деревне Борисово.
И одна мечеть. В Гурзуфе. Для коренного населения, среди которого немалую часть составляли мусульмане.
Великий толстопуз
Сергей Юльевич Витте писал о Губонине: «Я встречался в Петербурге с Губониным, который представлял собой толстопуза, русского простого мужика с большим здравым смыслом. Губонин начал свою карьеру с мелкого откупщика, затем сделался подрядчиком, затем строителем железных дорог и стал железнодорожной звездой».
А вот впечатление публициста Константина Аполлоновича Скальковского: «Глядя на Губонина с его чисто русской наружностью, красивыми оборотами речи и мягкими манерами, мне становилось ясно, как бояре и дьяки московской Руси без малейшего образования, кроме грамотности, заимствованной у пономаря или из чтения рукописных переводов нескольких книг византийских церковных писателей, решали с успехом важнейшие государственные дела, искусно вели дипломатические переговоры и лицом в грязь не ударяли при утонченном дворе Людовика XV».
Ближе к концу жизни Петр Ионович все-таки более или менее угомонился. Вечной своей суете предпочитал сидение в излюбленной беседке в парке своего Гурзуфа. Пил чай, беседовал с приятелями. Вспоминал заграничные поездки.
– Что вас там больше всего удивило? – интересовались приятели.
– Как богато живут там мужики, – отвечал обыкновенно Губонин.
Бывший мужик, он прекрасно понимал, что говорит. У самого царя на письменном столе стояла серебряная чернильница с надписью «От бывшего крестьянина, ныне твоею милостью действительного статского советника Петра Губонина».
А многочисленным своим работникам всегда платил сполна. Даже вошел в поэму Н.Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Там один белорусский мужик приговаривал:
– А счастье наше – в хлебушке:
Я дома в Белоруссии
С мякиною, с кострикою
Ячменный хлеб жевал;
Бывало, вопишь голосом,
Как роженица корчишься,
Как схватит животы.
А ныне, милость божия! –
Досыта у Губонина
Дают ржаного хлебушка,
Жую – не нажуюсь!..
Управляющих и инженеров потчевал уже не хлебушком. Говорил:
– Пойдемте, молодцы, в трактир чай пить!
И вел их не в трактир, а в дорогую ресторацию, заказывал не чай, а самые роскошные деликатесы. Был равнодушен к еде, но любил угостить.
* * *
Скончался Петр Ионович Губонин в 1894 году, в полнейшем умиротворении. В советское время могила одного из величайших российских благотворителей XIX века была разорена. Останки утрачены.
