Архив: Храм, возле которого мы с вами сейчас находимся, впервые был освящён в 1801 году. Был освящён в присутствии всей императорской фамилии и был построен на средства князей Голицыных. При этом храме была создана лечебница, в которой призревались бедные и больные люди. В 20-х или в 30-х годах храм был закрыт, и вот 22 ноября этого года состоялось освящение этого храма. Храм был освящён Святейшим Патриархом Московским и Всея Руси Алексием…
Епископ Пантелеимон Орехово-Зуевский: В начале 1990 года администрация Первой Градской больницы в лице её главного врача и его заместителя обратилась в Данилов монастырь с просьбой помочь открыть храм. Администрация больницы надеялась, что Церковь будет помогать и больнице – тогда на Церковь возлагались очень большие надежды – но монастырь, недавно открытый, решил, что для него это будет непосильной задачей.
Я случайно узнал об этом, и, поскольку моя жена тогда была тяжело больна, и мне нужно было найти место для своего служения в Москве – туда, где я служил, было очень далеко ехать, а дети были маленькие, Варюше тогда было шесть лет – я обратился с просьбой к отцу Павлу благословить на работу по открытию этого храма.
У меня тогда была небольшая община, несколько человек, которые у меня исповедовались, причащались, которые ездили ко мне в Гребнево, и они тоже подключились к этой работе – а отец Павел благословил меня заниматься открытием этого храма. Я очень был этому рад, потому что мой жизненный путь круто изменился тогда, когда я пошёл работать в больницу санитаром.
Когда я работал в больнице санитаром, я узнал Бога, пережил встречи со смертью больных, и для меня это было началом такого духовного возрождения. Господь тогда призрел на мои поиски, на моё тогдашнее смятённое состояние и помог мне начать потихоньку выбираться из той лужи, из того болота – наверное, «болото» будет более такое мягкое слово – в котором я тонул.
И поэтому, конечно, возможность вернуться опять в больницу – уже в качестве священника, не санитара – мне очень понравилась, ну, и, кроме того, это решало проблему близости к моим детям: жена была больна, мы понимали, что осталось немного времени до её перехода в вечную жизнь, и поэтому мы как-то стали этим заниматься.
В том, что я оказался здесь, в храме, во многом – заслуга моей жены, и, когда храм открылся, то отец Павел написал мне, что «это всё твоя матушка за тебя ходатайствует». И она говорила: «Если я умру – то храм отдадут Церкви и отдадут нашей общине». Так оно и случилось. Так что, конечно, её молитвы, её страдания, её болезнь легли в основу как бы начала жизни нашей общины в этом храме.
Ну, а самое главное, наверное – всё-таки молитвы отца Павла Троицкого, который тогда благословил это наше начинание, молился о нас, и был очень рад – как он писал, «очень рад за тебя, что ты получил то, что хотела твоя душа». И, конечно, это благословение тоже имело решающее значение, потому что, когда мы пытались храм открыть, то встретились с разного рода препятствиями: не так легко было образовать общину, хотя это была решаемая задача. И, в принципе, храм, конечно, открылся всё равно, но кто бы в нём начал служить – это был вопрос открытый.
Тут помогло ещё одно обстоятельство: помог отец Фёдор Соколов – ныне покойный, Царствие ему Небесное – который предложил мне встретиться с владыкой Арсением. Тогда он был викарием Святейшего Патриарха Алексия, недавно был рукоположен в сан епископа, ещё года он не служил в этом сане. И Патриарх Алексий приехал к отцу Фёдору освящать его храм. Отец Фёдор пригласил меня на это освящение, и там я поговорил с владыкой Арсением.
Владыка Арсений, с которым мы дружили в семинарии, когда я рассказывал о смерти жены, сразу сказал: «Какой храм ближайший к твоему дому, куда тебя надо перевести?» И, конечно, если бы не отец Фёдор, не эта встреча с владыкой Арсением, не наше с ним давнее знакомство, то тоже могло бы ничего не произойти. Так что, как видите, целый ряд был таких, разных факторов, и очень много, конечно, сделали члены нашей общины, оформляли необходимые документы…
И вот тогда было принято решение перевести меня из области и назначить настоятелем этого храма. Это было открытие первого больничного храма в постсоветский период…
Архив: Наш храм, конечно, находится в таком положении, исключительном: внутри он очень в хорошей сохранности, но снаружи, конечно, требуется ремонт – нужно поставить крест наверху… И так, если приглядеться внимательнее, и внутри нужно очень многое сделать. Но главная наша забота – не восстановить помещение церкви в том благолепии, в котором оно было когда-то, а главная наша забота – помочь больнице.
…В перспективе мы собираемся создать здесь, в больнице, отделение при храме. Но для этого сейчас нет помещения, потому что многие помещения находятся на капитальном ремонте. Ремонт продолжается уже многие годы, и сейчас вообще ремонтировать у нас в стране что-то трудно.
Но, если бы была возможность отремонтировать какое-нибудь здание, то можно было бы перевести отделения, расположенные рядом с храмом, в это новое помещение – тогда рядом с храмом можно было бы открыть отделение, в котором работали бы христианские врачи, христианские сёстры милосердия, а заботы о больных в этом отделении, мог бы взять на себя наш храм, наша Церковь.
Епископ Пантелеимон Орехово-Зуевский: В первый раз я был здесь в мае – это было где-то рядом с Днём памяти царевича Димитрия. И я пришёл сюда в отделения неврологические, чтобы причастить больных Святых Христовых Таин – и оказалось огромное количество людей, которые хотели причаститься.
Я запланировал одно время, но был несколько часов в отделениях, оказалось, что присутствие священника в больнице очень нужно больным, и очень многие из них первый раз исповедовались, причащались, и я даже поразился тому, как больные встречали священника, как они хотели поговорить со мной, как они хотели научиться каяться в грехах. Это убедило меня в том, что нужно, конечно, храм этот открывать…
Архив: Православный христианин здесь попался, да.
– Всё, превосходно, лечение идёт. Утешение есть. Надежда тоже есть. Она не всегда стабильна, но она есть…
Епископ Пантелеимон Орехово-Зуевский: В июле умерла моя жена, в августе я поговорил с владыкой Арсением, а 1 ноября мы здесь были – вместе с отцом Владимиром Воробьёвым, с отцом Дмитрием Смирновым, с отцом Александром Салтыковым пришли в храм, чтобы помолиться и подумать, как можно устроить храм в его нынешнем помещении. Двери были какие-то вместо Царских дверей в алтаре, кто-то курил в храме у окна, рядом были больничные отделения – консервативной гинекологии, КДЦ…
1 ноября мы здесь молились и думали, как устроить храм, а 22 ноября, через три недели ровно, храм уже был освящён Святейшим Патриархом Алексием. Двери мы оставили те же самые – немножко только сверху спилили их вершины, так, что они стали больше похоже на Царские Врата – повесили иконы, какие нашли, убрались в храме, устроили престол – всё было в храме очень скромно. И нам в храме передали маленькую комнатку, где теперь находится наша требная сестра Альбина.
Все остальные помещения были заняты больницей; через храм ходили больные, носили еду, гремели кастрюлями иногда во время службы. Но служба началась – и для меня это была, конечно, огромная радость. Я помню, как мы облачали престол, и я как-то благодарил Бога, что будет место, где я смогу служить Литургию без указания настоятеля – я тогда был под таким настоятелем, который руководил очень моей жизнью – где я смогу как-то свободно молиться, и, конечно, была такая, очень большая радость.
На первых порах нам очень помогал приход Николо-Кузнецкого храма – храм Святителя Николая в Кузнецах. На клиросе регентовала наша Ира, Ирина Петровна, и чередовалась она с матушкой Екатериной – сейчас она замужем за отцом Николаем Емельяновым, дочка отца Владимира – они чередовались в службах. Причастников было мало, больных было немного совсем, наша община тогда была совсем небольшая – но было, конечно, очень радостно и хорошо, и начала устраиваться какая-то наша здесь совместная жизнь.
Первые сёстры милосердия стали ходить в больницу ещё до открытия храма. Людочка Лопаткина, у которой вышло потом Евангелие замечательное, Таня Трифонова и Оля Комарова, которая помогала и составлять листочки первые для подготовки к причастию – очень много она вложила сюда трудов, Оля…
Архив: Здесь мало света, потому что здесь некоторые лампочки не горят… Вот это – наши сёстры, немногие из тех, кто здесь помогают в больнице. У нас всего здесь помогает сейчас около восьмидесяти человек, начали такую помощь. Здесь сейчас трудятся тоже сёстры из первого центра православного по подготовке сестёр милосердия. Они убирают в палатах… Вот, повесили здесь, видите, ёлочные игрушки, потому что приближается Новый Год – вот там, тоже на окошечке… там тоже висят шарики разные…
Епископ Пантелеимон Орехово-Зуевский: Они были первыми такими сёстрами милосердия и ходили в терапию. Здесь было отделение терапии – оно находилось на другой территории, потом его перевели на эту территорию – и там были самые тяжёлые больные, со страшными пролежнями… Холодно было в отделении, очень многого не хватало. Вообще в больнице в 90-е годы, конечно, было что-то такое, печальное очень, грустное, трагическое даже, я бы сказал – не было ограды, не было охраны никакой…
Архив:
– Да не надо – «старшая сестра»…
– Старшая сестра этого отделения… может быть, вы расскажете о ваших нуждах, что нужно здесь по уходу за больными?…
– А что, вы не знаете, что нужно?
– Нужно всё, да? Судна, утки?
– Это всё, стеклянное… Всё, что стеклянное, что бьётся – всё нужно.
– Ложки нормальные даже нужны?
– Термометры…
– Термометры… ложки… лекарства для обработки пролежней?
– Пролежни… кроме уксусной кислоты, ничего нет.
– Ничего нет? Даже камфорного спирта нет?
– Ну, уксус – есть…
Епископ Пантелеимон Орехово-Зуевский: На территории больницы были перестрелки – хранили оружие, были какие-то мафиозные структуры… Ну, в общем, самые разные происходили тут события, так что было иногда очень страшно даже ходить по территории, и не рекомендовали мы по ночам здесь появляться… Но храм начал свою жизнь, и замечательно, что ещё до открытия храма, 5 ноября, начались занятия в училище на курсах сестёр милосердия – это было вечернее отделение обычного училища медицинского – мы начали тоже такую работу, служение началось там.
Это были женщины, в основном уже в возрасте, у некоторых было не только высшее образование, но и учёные степени. И вот мы расклеивали объявления по столбам и на остановках, и собрались женщины, которые, как они говорили, всю жизнь мечтали всё-таки найти для себя какое-то служение – вот они пришли к нам, стали у нас учиться. И вот эта жизнь – училища и храма – она была изначально связана, и были изначально люди, которые ходили в больницу. И вначале в больницу, хотя прихожан было меньше, но ходило гораздо больше людей, может быть, чем сейчас – ну, в процентном отношении, в пропорции такой.
И я всё время говорил, что наш храм – больничный, нам дали его для того, чтобы мы больнице помогали, и мы старались больнице помогать, как могли, и, конечно, в начале это было более востребовано, так сказать, более нужно было больнице.
Но так началась здесь наша жизнь, началась с этой радости, первой литургии. Есть – сохранились – видеозаписи этой первой литургии, такие, любительские, плохого качества, может быть… На литургию пришли все наши батюшки, приехал отец Феофан, и отец Иероним, по-моему, был здесь, служил, и отец Фёдор, по-моему, был. И отец Дмитрий, конечно, отец Владимир, Александр… И была вот такая удивительная радость – и началась вот наша жизнь, которая по милости Божьей, продолжается уже четверть века.
Я благодарю Бога за то, что у меня была такая возможность – последнюю четверть моей жизни нынешней прожить здесь – и благодарю Бога, что в храм собралось так много хороших людей. Наверное, это соединение – храма, больницы и училища – привлекло людей, такого места не было больше в Москве тогда, и все добрые хорошие люди, которые хотели помогать, стали стекаться сюда. К нам приходили батюшки из других храмов – и отец Владимир приходил, и отец Александр Салтыков, и отец Валентин Асмус…
Приходили батюшки из храма Святителя Николая в Кузнецах – и мы по субботам ходили вместе: они – в одно ходили отделение, я – в другое, помогали причащать больных. И ходили по больнице, и крестили здесь в храме…
Первые прихожане были очень невзыскательны, были более аскетичны, довольствовались малым – 90-е годы были временем лишений, трудностей всяких. Все эти люди приходящие понимали, что они должны что-то делать в храме. У нас не было людей, которые просто пришли на службу, поисповедоваться, причаститься – все принимали участие в нашей общей здесь жизни. Хотя и сейчас очень многие тоже участвуют в жизни нашей общины, но не все так активны, может быть, как раньше.
Все были друг с другом знакомы, конечно, старались друг другу помогать – и обстановка была такой небольшой, но очень дружной такой семьи, в которой были общие радости, были общие беды: мы вместе хоронили Олю, когда она неожиданно погибла, и вместе радовались рождению детей, радовались освобождению помещений больничных, которые нам потихонечку передавали – была такая общая замечательная жизнь. Но, мне кажется, она и продолжается, и так, качественно, ничего не изменилось, наверное – ну, и не должно, наверное, меняться.
Мы приобщаемся к вечности здесь. Это приобщение всегда как бы одно и тоже, может иметь разные формы, но, по сути, это – одно и то же. Бог находит нас, приводит сюда, очищает от грязи, даёт нам радость совместной жизни, устраивает жизнь каждому по-своему: кого-то приводит в монастырь, кого-то забирает к себе, для кого-то находит мужа, для кого-то – жену, кому-то даёт детей, кому-то – не даёт… Очень по-разному Бог ведёт нас – но ведёт, это чувствует каждый, кто становится членом нашей такой приходской общины.
Мы чувствуем, что здесь с нами Бог, и благодарим за то, что, несмотря на все наши недостоинства и грехи, Бог не отвергает нас, а снова и снова прощает, снова и снова являет свои милости – богатые, неизреченные – и всё новые и новые люди находят дорогу в наш храм. И по милости Божьей мы ещё живы пока, пока Бог нас терпит, и хотелось бы, чтобы эта наша жизнь продлилась бы и в вечности, чтобы мы и там тоже вместе жили той радостью, которая соединила нас здесь вместе на земле.
Я с удовольствием поздравляю вас, дорогие друзья, с этим праздником. Не знаю, является ли этот праздник праздником для тех, кто здесь меньше двадцати пяти лет находится, чувствуют ли они, что это – общая наша жизнь. Я вот помню всё, что здесь было: помню, как появилась в храме каждая икона, как менялся вид храма, помню про пожары, которые были у нас, помню про отпевания, про венчания…
Не всё, наверное, но хотелось бы тоже приобщить вас к этой истории; если это вам интересно, можно об этом тоже поговорить когда-нибудь. Так, наверное, наших прихожан больше интересует будущее – я желаю вам счастливого будущего. Но помните, что когда-нибудь оно тоже станет прошлым. Поэтому лучше искать вечности – и там успокаиваться и сердцем, и душой…
