После рассказа Натальи о себе становится понятно, что она давно была готова к такому повороту своей жизни. Сама она не видит во всем этом чего-то необыкновенного и на разговор согласилась лишь потому, что ее удалось убедить: такой опыт может оказаться полезным для многих людей.
Пошла учиться
В последние годы перед выходом на пенсию я работала в бухгалтерии на железной дороге. На пенсию я вышла уже 11 лет тому назад. Потом я работала управляющей в храме Покрова Пресвятой Богородицы в усадьбе «Богословка», в Невском лесопарке. А когда по некоторым причинам ушла оттуда, мне стало скучно, у меня появилось время на то, чтобы кому-то помогать.
Ксения Николаева, координатор команды волонтеров для слепоглухих, тоже была прихожанкой этого храма, так что мы уже были знакомы. И она мне скинула ссылку – фонд поддержки слепоглухих «Со-единение» организовывал курсы для волонтеров при университете имени Лесгафта. Я записалась, отходила все часы и пошла учиться в школу «Образ», закончила две ее ступени, потом брала частные уроки.
Я поняла: нужно жить среди слепоглухих людей, чтобы хорошо знать все эти способы общения. Раньше не имела отношения к помощи инвалидам, так как у меня просто не было времени – очень много работала.
Были и проблемы со здоровьем, одно время я даже сама пользовалась инвалидной коляской.
Если никто не откликается, я берусь
Дактилю я могу вас сейчас научить за 15 минут. Остальное – дело техники, практика нужна. Жесты – это сложнее: например, московские жесты отличаются от питерских, и даже в разных районах Питера разные жесты. А люди любят еще и поспорить: «Нет, такой жест!»
Своеобразная форма речи (общения), воспроизводящая посредством пальцев рук орфографическую форму слова речи, поскольку использует дактильную азбуку. Тем самым дактилология сочетает в себе признаки как устной речи, поскольку используется для оперативного общения, так и письменной, поскольку имеет форму последовательности знаков в соответствии с нормами орфографии.
Иногда слышащие люди принимают пальцевый алфавит за жестовый язык. Однако это разные вещи: в то время как пальцевым алфавитом передают звуки речи (буква за буквой), жестовые знаки представляют целые слова.
Слепоглухих в городе много, многих я знаю, они мне звонят. Несмотря на то, что теперь работаю в доме сопровождаемого проживания, который у нас под Петербургом, в поселке Князево открыл фонд «Со-единение», все равно продолжаю выезжать и к живущим в городе, как волонтер.
Уже года два я работаю в команде. Ксюша, координатор, пишет в WhatsApp о заявках на помощь, я жду, пока молодежь откликнется, если никто не откликается, берусь. Молодежь учится и работает, им некогда, а я свободна.
Работаю в основном со взрослыми, даже с пожилыми. Но специально не выбирала, просто познакомилась с ними, когда им нужна была помощь. Теперь некоторые обращаются ко мне и напрямую. Кое-кто даже отказывается от помощи молодых волонтеров, просит приехать именно меня. Но я не спрашиваю у них, почему так, просто, если нужно, помогаю. Когда хожу с ними, такое впечатление, будто я тоже глухая.
Конечно, это другой мир. Надо понимать, с какой стороны встать, как говорить. Например, со слепоглухими людьми нельзя шутить, у них нет абстрактного мышления. У просто глухих чувство юмора есть, у просто слепых – тоже. Хотя у меня не такой большой опыт, я знаю человек 10 слепоглухих питерских, одну из Пскова, теперь вот троих из Москвы, тех, что живут в нашем доме сопровождаемого проживания.
Слепоглухие очень чувствительные. Вот езжу изредка к одной женщине из Пскова, Ирине, а когда она приезжает в Петербург, нахожусь с ней в больнице. Ирина очень-очень нервная, многие от нее поэтому устали. Но я с ней справляюсь почему-то. Она же добрая!
Конечно, когда мы с ней ходим по Пскову часа три-четыре, я прихожу и падаю. Она: «Наташа! Сделай салат!» Я в ответ: «Отстань, Ира! Делай сама! Я уже лежу». Мне много ходить вообще-то нельзя. Ирина сейчас учится в Подмосковье, в Пучково – уже наговаривает мне сообщения в WhatsApp: «Наташа, почему ты не отвечаешь? Я уже умею!».
Своих подопечных я люблю. Не обращаю внимания на какие-то сложные моменты в поведении, понимаю. Отец Михаил Преображенский однажды сказал: «Попробуй пожить в тишине, темноте и одна. Как у тебя получится?» Поэтому когда мне говорят «пожалей себя», я отвечаю, что не могу этих людей бросить.
Вот Ирина нервная, хожу с ней по врачам, они мне сочувствуют. Я ей: «Спокойно, спокойно» (показывает рукой гладящее движение), она успокаивается. Не ощущаю никаких трудностей. Они такие же, как и я, только не видят и не слышат.
«Добрый дом»
Когда «Добрый дом» в Князево только открывался, сотрудники фонда меня приглашали на должность администратора. Я сказала, что физически не смогу ездить каждый день, так как и живу за городом, так что согласилась быть социальным работником. В доме работают трое сменяющих друг друга соцработника (график у нас – двое суток через четверо), администратор, садовник, уборщица. Из соцработников я самая старшая.
Сейчас в «Добром доме» живут трое подопечных: Любовь, Жанна и Алексей, они переехали сюда из Москвы, хотя родом они из разных регионов. Дом рассчитан на 10 подопечных.
Сначала в дом приехали шесть человек, но трое уехали. А оставшиеся, как семья. Переживают друг за друга. На днях я пекла пироги. Две девушки, Жанна и Люба, в это время отдыхали, лежали. Я Леше говорю: «Пироги будешь? Садись пить чай». Он в ответ: «А где Люба?» И вот когда мы ездили в храм: «Наташа, подожди! Люба идет».
Жители дома сами моют посуду, убираются в своих комнатах. Им важно, чтобы каждая вещь была на своем месте, ведь если какой-то предмет переставить, им будет сложно его найти.
Единственная трудность заключается в том, что они не могут пользоваться стиральной машиной, так как у нее сенсорное управление, если бы были кнопки, они бы и это делали. Очень любят гладить белье. Немного помогают и на кухне, готовить полноценно, конечно, не могут, но, например, при нарезке хлеба у нас, зрячих и слышащих, гораздо больше шансов порезаться, так как слепоглухие люди делают все медленно, очень осторожно.
Любе – 68 лет, Жанне – 58, Леше – кажется, 54. У Леши есть родственники в Краснодарском крае, у Любы есть дочь в Сергиевом Посаде, у Жанны никого нет. Леша – единственный из жителей «Доброго дома», кто хотя бы плохо, но слышит при помощи слухового аппарата.
Я могу разговаривать с Любой дактилем, но она знает его не очень хорошо, так как когда-то у нее было зрение, и она больше привыкла к жестовому языку. Вот сегодня мы разговаривали втроем с Любой и Лешей, за руки держимся, друг друга понимаем.
Все трое живущих в «Добром доме» слепоглухих – верующие. Леша читает молитвослов, напечатанный шрифтом Брайля. Люба шрифт Брайля знает хуже, но тоже немного читает. А Жанна вообще любит читать, стирает пальцы до крови. Люба ослепла, когда ей было уже за 40. Поэтому она плохо знает дактиль, а жесты знает с детства. Но из-за слепоты она забывает и жесты. Конечно, чувствуется, что она скучает о времени, когда могла видеть.
Они для меня, наверное, и друзья, и дети. Но вообще, как уже говорила, большой разницы между собой и ними я не ощущаю. Иногда такое впечатление, что Леша видит лучше, чем я. Нам подарили машинку для стрижки, и я его подстригала. Перед этим он разобрал машинку, спрашивает: «Какую ты возьмешь насадку?»
Галина Александровна живет в Питере, она говорящая и слышит одним ухом. Она хочет в «Добрый дом», но пока не переехала туда – сначала из-за ковида, потом дочка ее стала опасаться ее переезда. Я давно ее сопровождаю, везде ездим – и в храм, и в поликлинику, и в магазин. Она живет в таком районе города, где самой ей не справиться на улице.
И вот она выходит, ждет меня, подхожу, она: «Ой, Наталья!» У нее голос такой нежный! Вот этот момент встречи мне очень нравится. Ездили с ней в Комарово, она там была в санатории, и ей очень понравилось ходить там в храм.
Она очень интересный человек – играет на фортепиано, пишет какие-то письма… Если она будет жить здесь, это, конечно, внесет оживление. Есть и еще люди, которые хотят переехать. Но пока пандемия мешает.
Родные знают, что это моя жизнь
Когда я заинтересовалась этим, стала учиться, ездить на вызовы, муж мой был за – он знает, что я не двигаться не могу. Муж с сыном приезжали и в «Добрый дом». Вообще, когда я попадаю сюда на выходных и без машины, они меня частенько забирают. А тут нужно было пробить, прочистить трубы, и они помогли.
Родные знают, что это моя жизнь. Я и раньше помогала тем, кому нужна была помощь. Люблю отдавать. Отдала бы все, если бы не семья, и жила бы свободно.
У меня муж, дочка и сын, у дочки своя семья, так что у меня еще внук и внучка. Внук тоже любит помогать. Но он сейчас очень занят. Внучка моя знает дактиль. Говорю ей: «Давай, Василиса, говорить, чтоб нас никто не понял!»
И сейчас еще помогаю одной семье, где две обычные, не слепоглухие девочки, у которых нет ни бабушек, ни дедушек. Когда мама с папой не могут с ними посидеть, сижу с ними. Когда кто-то из них прижимается ко мне и говорит: «Бабушка, я тебя люблю!», для меня это такое счастье! На Пасху их родители ходили в храм, а девочки положили меня спать с собой – посередине. Представляете, какое это счастье!
Меня эта жизнь устраивает
Домашние меня жалеют: «Ну, что ты стоишь? Иди отдыхай!» Как-то все это успеваю. Некоторые из подопечных тоже жалеют меня, так как я очень далеко живу. Галина Александровна говорит мне: «Наташа, ты же устала!», отвечаю: «Нормально все, давайте сходим, куда нужно». А если близко по времени поступают две просьбы, откликаюсь на просьбу того, кто первый обратился.
Ксения, координатор волонтеров, иногда говорит мне: «Вот, вы устали…» Отвечаю: «Не надо меня жалеть! Мне очень нравится! Я получаю от этого удовольствие, даже если устаю. Наоборот, хорошо, если устану – лучше посплю». Правда, признаюсь, иногда, когда погода действует, и из-за этого ночь не сплю, думаю: «Нет…» Но меня что-то поднимает. Сегодня в 5 утра я уже глаза открыла.
Приезжаю в «Добрый дом» потому, что люблю все это. Не считаю, что тут тяжело, мне не тяжело, пока здоровье и силы есть, буду помогать. Я даже задавала себе вопрос: «Вдруг случится так, что не будут за работу в «Добром доме» платить – нечем будет?» Все равно буду приезжать и работать.
Для меня деньги не на первом месте, я никогда не спрашивала, сколько заплатят. Вот полгода я здесь работаю, у меня ни разу не возникло раздражения. Не представляю, как без этого. Если только заболею, не дай, Бог.
Как я отдыхаю? Так и отдыхаю! Смена обстановки. На самом деле, времени на себя мне хватает. Наоборот, если мне нечего делать, скучаю. И от общения не устаю. Может быть, это еще впереди. Но я правда этих людей люблю!
Мне было 19 лет, я ухаживала за бабушкой, просто так, за чужой: вытаскивала из-под нее мокрые простыни, по ночам бегала за кислородом. Для меня это нормально. Мне было 10 лет, когда умирал мой отец. Я стояла рядом, держала его за руку, спрашивала его: «Тебе холодно?» У него было кровоизлияние в мозг, он не мог уже говорить, смотрел на меня такими глазами – не передать! А я его руки грею – они холодные-холодные…
Все свои увлечения я реализовала. Хотела научиться водить машину – езжу уже 25 лет. Слава Богу, желания с возможностями у меня совпали. Читать, к сожалению, глаза мои не позволяют, разве что очень крупными буквы. Я уже на свет смотреть не могу, аудиокниги раньше слушала, сейчас на это времени не хватает. Книг у меня очень много, все это прочитано, больше и не хочется. Я бы выучила шрифт Брайля, но нет нужной чувствительности в пальцах. Меня также заинтересовал код Лорма.
Это специальный тактильный код, позволяющий эффективно и быстро общаться со слепоглухими людьми. Каждой букве соответствует своя точка или линия на человеческой ладони. В отличие от распространенной в России дактилологии (где букве соответствует определенный жест), он изначально ориентирован на осязание, поэтому он и удобнее при одновременном отсутствии слуха и зрения.
Код Лорма изобретен более ста лет назад в Германии. Ее автор – утративший слух слепой философ Генрих Ландесман, опубликовавший сообщение о своем изобретении под псевдонимом Иероним Лорм.
Я по жизни всегда чему-то училась, всегда что-то было интересно, хотелось чего-то нового. Если обстоятельства позволяли, то училась. Вот когда вышла на пенсию, стала учить немецкий язык, повторять, так как хорошо знала его в школе, но потом забыла. Да и здесь: жестовый язык – это мне и просто интересно.
О чем я могу сейчас мечтать уже? О здоровье. И очень хочу в Казань! А так – куда мечтала, съездила: почти всю Грузию объездила, посетила Израиль, Грецию. Грузия меня больше впечатлила, чем Греция. Как нас там встречали! Раньше часто ездила в Москву и там любила ходить в театры. Когда работала на железной дороге, меня часто посылали туда в командировки.
Мне нужно много двигаться. Если вижу, что кто-то что-то недоделал, доделаю, мне не трудно. Я не считаю, что нужно тратить свои жизненные силы на разговоры, замечания. На самом деле, мало об этом задумываюсь, у меня нет времени на то, чтобы об этом думать. И меня эта жизнь устраивает.
