15 ноября исполняется 10 лет со дня смерти Патриарха Сербского Павла.
И вашим и нашим – но по Евангелию
Вспоминая Патриарха Сербского Павла, – конечно же, святого человека, просто еще не канонизированного, – мы представляем себе, как ходил по улицам Белграда живой праведник, народ замирал и умилялся, а праведник, купаясь в народной любви, тихо молился.
А вот и нет!
Патриарх Павел, живший во времена войн и революций в своей стране, был очень активным ее гражданином. Он, как сегодня бы сказали, вмешивался в политику – искал компромиссы между противоборствующими сторонами, в результате терпя нападки со всех сторон.
В самом начале его патриаршества, в сентябре 1991 года, в Белграде были митинги за и против власти. Патриарх Павел выступил перед оппозицией:
«Пришел я сюда с трона святого Саввы попросить Вас в интересах всего рода нашего, чтобы, имея в виду общий интерес в столь тяжких обстоятельствах и бедствиях народа нашего, мы обсуждали бы все эти вопросы наши там, где это следует делать, мирным образом и чтобы разошлись в мире.
Пойду я и на ту, другую сторону, и их тоже попрошу в столь тяжких обстоятельствах разойтись… Все это наш народ. Разве нужно нам сегодня купаться в крови?!»
От властей он терпел за то, что заступался за оппозицию и говорил, что Слободан Милошевич коммунист, а Христианство использует ради своей власти и что именно он ответственен за национальную катастрофу.
Оппозиция намекала, что патриарх – «человек Милошевича», потому что Павел искал компромиссные решения в отношениях с властями, ходил на официальные приемы и принимал у себя президента с семьей.
Когда он говорил о военных преступлениях хорватов и мусульман и о том, что этнические сербы могут вести оборонительную войну, на него восставали хорваты и мусульмане.
Когда он говорил, что и сербы вели себя бесчеловечно или о том, что нужно сохранить людей и не ввязываться в большую войну с НАТО, его называли предателем сербские националисты.
Когда он говорил, что аборты – это национальное бедствие, то его мешали с грязью феминистки.
В 1997 году он, 83-летний старец, выходил на митинг, чтобы в его присутствии полиция не устраивала жесткий разгон, а демонстранты не бесчинствовали бы.
Синод против Патриарха
В Церкви тоже все было непросто. Однажды Синод отменил решение своего Патриарха из-за политического вопроса. Патриарх Павел поставил подпись под документом, который делегировал Слободану Милошевичу право вести переговоры в Дейтоне о мире в Боснии от лица боснийских сербов.
Подпись предстоятеля Сербской Церкви имела не юридическое значение, а скорее, была символом морального одобрения. Синод ее денонсировал, объявив подпись не обязывающей ни для Сербской Церкви, ни для патриарха как Ее предстоятеля. Архиереи были против Милошевича. Патриарх был за мир.
В речи при своей интронизации 2 декабря 1990 года патриарх Павел сказал, что его программа уже давно написана, потому что эта программа – Евангелие.
Непопулярные тезисы
Патриарх Павел считал так: с Христом незазорно и проиграть, а мораль выше политического прагматизма. Что «Я посылаю вас как овец среди волков», а не «с волками жить – по волчьи выть».
Он говорил: «Если бы ради сохранения Великой Сербии требовалось преступление, я никогда не дал бы на это согласие. Пусть исчезнет тогда Великая Сербия.
Если бы таким образом требовалось сохранить и малую Сербию, я не дал бы согласие и на это. Пусть исчезнет и малая Сербия, только чтобы не было крови. Нет, такой ценой – нет! Если бы такой ценой надо было бы сохранить последнего серба и я сам был бы этим последним сербом, не было бы моего согласия.
Пусть мы исчезнем, только в этом исчезновении останемся людьми Христовыми».
Аскетизм Павла и минимализм эмира
Как ни странно, аскетизм сегодня вполне привычен и даже в моде. Глянец пишет об ответственном потреблении. Эмир Дубаи, приезжая в Лондон, фотографируется в метро в простой белой майке.
Не удивит и новость о том, что миллиардер из Кремниевой долины проникся философией «сделай сам» и стал латать свою старую одежду. Вы сами можете сесть на низкоуглеводную диету или стать веганом, то есть фактически «строго поститься».
Разница в том, что эмир хочет показать, какой он европеец, в городе, где мэр ездил на велосипеде, миллиардер тешит свое эго ощущением, что деньги дают ему свободу жить, как он хочет.
Патриарх Павел ходил пешком и сам шил себе ботинки не потому, что он хотел что-то доказать, показать или даже миссионерствовать своим видом. Он был монах и понимал так, что монах просто и должен быть таким. Он мог приехать в монастырь и, увидев, что там что-то сломалось, брал молоток и чинил. Видел людей, которым плохо, и тоже шел и чинил, старался исправить.
Оставаясь аскетом и молитвенником (он не просто служил раннюю литургию в патриархии, куда мог прийти любой желающий, но и сам исповедовал на ней), патриарх Павел передавал деньги нуждающимся, жертвовал облачения, рясы, но главное его дело благотворительности – нематериально. Он старался вернуть доброту людям, которые ей обнищали.
