«Счастье – это когда тебя понимают». Фраза из фильма «Доживем до понедельника» от бесконечного повторения не стала банальной, за годы в ней не убавилось ни правды, ни мудрости. И ее саму понимают до конца не все. Какое же тут счастье – в обычном понимании? Оно должно быть более ярким, масштабным и блестящим. 17 сентября, в воскресенье вечером, немного не дожив до понедельника, ушел из жизни человек, который знал о понимании другого больше, чем кто бы то ни было – Федор Ефимович Василюк.
Телеграф
Создатель «понимающей психотерапии» Федор Ефимович Василюк учил нас, как найти в понимании радость и душевный мир. Он не дожил до понедельника, умер поздно вечером в это воскресенье – «после тяжелой и продолжительной болезни», как пишут по шаблону некрологи.
С утра по соцсетям понеслись краткие сообщения от тех, кто знал его. Две-три строчки телеграфным стилем. А то и просто имя и даты. А то и вовсе без фамилии:
«Федор Ефимович умер в 22.30».
«Как фамилия?», «Напишите фамилию!» – врывались в комментарии люди со странным вопросом, повисавшем без ответа. Разве может быть другой Федор Ефимович?
Он единственный, он удивительный, потрясающий, гениальный, неповторимый – эпитеты можно и нужно нанизывать бесконечно. Именно поэтому большинство из нас, тех, кто знал Федора Ефимовича, ограничились сегодня этими телеграфными сообщениями.
Все, что ни начнешь писать – и лишнее, и недостаточное одновременно. Сказать надо так много, что не поместится даже в самый огромный пост, но для начала надо осознать случившееся. Банальное «нет слов» подходит лучше всего, но и оно лишнее. Рядом с Федором Ефимовичем не может быть банальности, шаблона и повтора.
Перечитайте коротенькую статью «Пережить горе», где Федор Ефимович предлагает в этом мучительном процессе сменить «забвение» на «памятование». Горе как работа, горе как творчество – вот чему учит нас «психология переживания».
Стадия шока
Первое занятие в магистратуре по консультативной психологии. Первая ступень «Понимающей психотерапии» (ППТ). Осень, вечер рабочего дня. Зачем я здесь? Я так устала. Тетрадка, ручка, впереди лекция – скучная, как все они. Соседка по парте признается, что проходит курс по второму разу. Странная женщина. Либо плохо усваивает знания, либо … влюблена в преподавателя, ха-ха. «Я и третий бы раз пошла, он все равно по-другому все расскажет», – говорит она, но тут мы все начинаем с грохотом двигать столы.
Преподаватель – декан факультета Психологического консультирования МГППУ Ф.Е.Василюк – с порога велит разобрать школьно-стройную шеренгу парт и стульев. Он легкий, улыбчивый, сверкает очками и, конечно, сам двигает вместе с нами казенную мебель с бирками.
Представить Федора Ефимовича без улыбки невозможно: попробуйте сегодня найти в интернете хотя бы одну его постную фотографию. И на некрологах улыбка. Царапает, от нее еще больнее – так кажется. Ведь сейчас мы все, кто любил Федора Ефимовича – переживаем первую стадию горя: шок.
Для этой фазы переживания горя характерно неверие. Потому и раздаются эти странные просьбы назвать фамилию покойного: «Вдруг не он? Вдруг был другой Федор Ефимович, который создал понимающую психотерапию? Бывают же разные совпадения, однофамильцы». Но нет, второго такого нет. А чудеса – есть.
Высокая планка
Это мы поняли на том самом первом занятии. Ф.Е.В. сразу велел нам разбиться на группы, а тетрадки можно было спрятать, так как записывать было нечего, пришлось заниматься совсем другим: думать. Первым заданием было – ни много, ни мало – изобрести собственную психотерапевтическую методику. Как?! В магистратуре Федора Василюка не было ничего невозможного. Точнее, он любил ставить перед нами совершенно невыполнимые задачи – а мы … выполняли их. Куда деваться? Тем более, что на самом первом семинаре нам сразу продемонстрировали, где находится планка.
Масштаб соответствовал личности автора. Федор Ефимович настоятельно советовал нам непременно сохранить эти листки, чтобы потом достать в грустную минуту и посмеяться. Сегодня я пыталась найти свой. Не нашла, конечно. Зато прибралась в ящике со старыми бумагами. А в голове голос Василюка: «Ведь все мы знаем, что это прекрасное психотерапевтическое средство. Наводишь порядок в вещах, наводишь порядок в душе».
Цитаты нашего великого (да, это слово сегодня прозвучало уже не раз и будет теперь звучать всегда, я уверена) преподавателя, оказывается, сидят в моей памяти, словно клавиши музыкального инструмента в предназначенных им гнездах. В нужный момент нажимаешь – и слышишь, иногда даже не отдавая себе отчет, чье авторство. «Однажды он сказал мне фразу, которая стоила груды прочитанных книг», – признался сегодня один человек. Зная обоих, веришь: это не преувеличение, не образ, так и было.
И все-таки – психотерапия
Я не сразу поняла, насколько он велик, наш Федор Ефимович. Сколько метафорических столов он передвинул – и в системе оказания психологической помощи, и в науке. Он – один из людей, с которых в нашей стране вообще началась психотерапия для обычных людей, «населения». Хорошо, пусть «психологическое консультирование», Психологическая помощь. Жаркий спор о том, что есть что и кто имеет право заниматься психотерапией, а кто – нет, уже отполыхал.
Одним из главных действующих лиц в нем был Ф. Е.Василюк. Он рассказывал, как однажды предложил на какой-то конференции, чтобы его посадили в тюрьму, раз психолог не может быть психотерапевтом. «Ведь тогда я занимаюсь незаконной деятельностью, – сказал он, – я провожу со своими пациентами именно психотерапию». Сегодняшние некрологи, равнодушно тиражируя Википедию, восстанавливают справедливость: «…известный психотерапевт».
Лечить ногами
Но самое главное, конечно – это души и умы конкретных людей. Его клиентов/пациентов, учеников и просто тех, кому посчастливилось знать Федора Ефимовича, общаться с ним. Если вы поинтересуетесь в интернете, что такое «понимающая психотерапия», то наверняка прочитаете и такое: «одна из авторских методик, работающих исключительно в руках ее создателя». Это не так – говорю как человек, ППТ изучавший, применявший и испытывавший на себе.
Дважды, когда мне было очень плохо, я обращалась за помощью к одной из учениц Федора Василюка. И несмотря на то, что я знаю всею механику, понимаю, что стоит за тем или иным вопросом и куда меня сейчас ведет мой психотерапевт – метод помогает.
Но отчего так говорят о «понимающей психотерапии»? Причины, на мой взгляд, две. Во-первых, непохожесть ее на «методику». Слишком мягка, ненавязчива, человеколюбива. Во-вторых, невероятное обаяние ее создателя. Именно в таких случаях говорят о чудодейственных «авторских руках». Модное слово «харизма» – это про Федора Ефимовича.
Он мог просто молчать – и все равно лечить. И рассказывал смешную вещь про себя.
Одна маститая (маститей его на то время) психологическая дама сказала: «Ты лечишь … ногами». Мы сначала не поняли, он объяснил. В психотерапевте «все должно быть прекрасно». Даже то, как он сидит на кресле, как уверенно и вместе с тем расслабленно упирается ногами в пол, может иметь лечебный эффект. Мелочей здесь нет. «Нас здесь настраивают, словно музыкальные инструменты», – сказала одна из моих однокурсниц.
Любовь и трезвение
В конце первого курса в мы писали эссе о собственном переживании горя. Это было нелегко – во всех отношениях. Кто-то описывал утрату близкого, кто-то – смерть кота, кто-то – развод, – все больно. Наша учеба была одновременно и лечением, психотерапией и тогда, к концу первого курса, мы стали уже совсем другими. Первое, и самое главное – нас научили рефлексии, и это уже навсегда. Люди толстокожие называют ее «интеллигентской привычкой». Человеку чувствующему и думающему без нее никуда, для психотерапевта она – как отвертка-индикатор для электрика.
Православный интеллигент Федор Ефимович Василюк учил нас – верующих и неверующих, церковных и не слишком умению внутри-себя-пребывания.
Мы стонали и сопротивлялись (какая психотерапия без сопротивления), но постигали таинственное искусство заглядывать в глубь себя. Иначе не может быть понимания – ни себя, ни других. Не может быть и радости.
Конечно, все (признайтесь, девчонки!) были влюблены в нашего удивительного декана. В этом нет ничего удивительного или стыдного: людям свойственно влюбляться в психотерапевтов – тех, кто их понимает, как никто другой.
Сессии с мастером
Счастьем была и сама учеба, во время которой нас учили понимать других. Эмпатия, майевтика, кларификация – мы раскладывали гармонию чувств на почти что алгебраические уравнения, рисовали схемы, анализировали, разбирали по косточкам, с тем, чтобы потом воспроизвести все это в психотерапевтическом диалоге. В этом процессе было не больше механистичности, чем в записи музыки нотными знаками – чистое творчество, чистая радость!
Мы двигали парты уже без подсказки, мы разбивались на группы, мы менялись ролями: клиент, психотерапевт, супервизор, наблюдающие. «Что это было?!» – из группы, где терапевтом был Федор Ефимович, выходит наша отличница. Ситуации разбираем реальные, правило конфиденциальности работает, «как у взрослых». «Я не понимаю, как он делает это!» – она явно только что видела чудо, только не может рассказать, хотя ужасно хочется.
В следующий раз другое чудо – наш декан сам в роли клиента, и кто-то из простых смертных «психотерапевтирует» его.
А это – мое личное чудо. В качестве педагогической практики мы вдвоем с однокурсницей будем ассистировать на занятиях Федора Ефимовича у пятикурсников психфака МГУ! Чувствую себя немного Остапом Бендером и лопаюсь от счастья. Еще недавно мы сами проходили эти упражнения и вот уже делаем их со студентами. И это только первый курс заканчивается! Сколько еще чудес впереди!
«Плачут, значит, есть причина»
О том, что Федор Ефимович болен, мы долго не знали. Обижались, что он все реже появляется на занятиях (преподавателей на семинарах было несколько).
Он вручил нам дипломы, посадил с нами дерево на заднем дворе Университета. Мы стали магистрами, и были жутко смешными в длинных мантиях и шапочках с кисточками. Кто-то и впрямь смеялся, глядя на нас, но нам было все равно: прекрасный день, настоящий праздник. И главное, он повторится. Дипломы нам выдали бумажные, «корочек» нужно было ждать до сентября (что-то где-то согласовывали, ведь мы были первыми).
Но на вручение «настоящих» дипломов Федор Ефимович не пришел. Погрустили, конечно, да не беда. Не пришел, значит, не смог. Не помню, что нам сказали, ведь я уже знала правду о его болезни и все усилия направила на то, чтобы не плакать.
Любимый преподаватель поздравлял нас по скайпу, у которого «отчего-то» не работало изображение. Федор Ефимович сказал, что не будет говорить речей.
Он прочел нам, 20 взрослым тетям, сказку Козлова про Ежика и Медвежонка.
«… — Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, — сказал Заяц. — Будто я остался совсем один в лесу. Будто никого-никого нет — ни птиц, ни белок, ни зайцев, — никого. «Что же я теперь буду делать?» — подумал я во сне. И пошел по лесу. А лес — весь в снегу и — никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь лес обежал, ну, ни души, представляете?
— Страшно, — сказал Ёжик.
— Ага, — сказал Медвежонок.
— И даже следов нет, — сказал Заяц. — А на небе — вата.
— Как — вата? — спросил Ёжик.
— А так — ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом. И тут… Представляете? Из-под старого пня, что на опушке… вылез… Медвежонок.
— Что ж я там делал, под пнем?
— Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?
— А что я сделал?
— Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал: «Не горюй, Заяц, все мы — одни». Подошел ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб… И так мне сделалось хорошо, что я — заплакал.
— А я? — спросил Медвежонок.
— И ты, — сказал Заяц. — Стоим и плачем.
— А я? — спросил Ёжик.
— А тебя не было, — сказал Заяц. — Больше никого не было…
— Так не бывает, — сказал Ёжик. — Я обязательно должен был появиться.
— Так это же во сне, — сказал Медвежонок.
— Все равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста. Вышел, стою, вижу — вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и не стал мешать…»
Екатерина Савостьянова, выпускница магистратуры факультета психологического консультирования МГППУ (руководитель программа Ф.Е.Василюк) 2011 года.
