Жизнь «советского» митрополита: святитель Зиновий (Мажуга)

Один из современников митрополита Зиновия писал:

«Ви­жу, у цер­ков­ной огра­ды сто­ит ста­рый мо­на­шек и раз­го­ва­ри­ва­ет со ста­руш­ка­ми в бе­лых пла­точ­ках. Одет неваж­но: на го­ло­ве по­но­шен­ная ску­фья, ря­са по­тер­тая, на но­гах лап­ти. Сто­ит, опи­ра­ет­ся обе­и­ми ру­ка­ми на по­сох.

Раз­го­вор шел за жизнь. Ста­руш­ка жа­ло­ва­лась, что зять пьет горь­кую и ее оби­жа­ет. Ста­ри­чок-мо­нах на­став­лял ее, как при­нять­ся за де­ло, чтобы от­ва­дить зя­тя от при­стра­стия к хмель­но­му. Я до­ждал­ся окон­ча­ния раз­го­во­ра и об­ра­тил­ся к мо­наш­ку:

– Про­сти­те, Хри­ста ра­ди, где мне най­ти мит­ро­по­ли­та Зи­но­вия?

Ста­ри­чок по­смот­рел на ме­ня и ти­хо ска­зал:

– Мит­ро­по­лит Зи­но­вий – это я.

Ну, я так чуть не по­ва­лил­ся от удив­ле­ния!

– Вла­ды­ка, это Вы?

Я ви­дел на­ших сто­лич­ных мит­ро­по­ли­тов в чер­ных шел­ко­вых ря­сах, в бе­лых кло­бу­ках, с ал­маз­ны­ми кре­ста­ми, с дра­го­цен­ны­ми по­со­ха­ми в ру­ках, как их с по­чте­ни­ем при­ни­ма­ли из чер­ной ла­ки­ро­ван­ной ма­ши­ны, ве­ли под ру­ки в храм со сла­вой ко­ло­коль­но­го зво­на, через строй истово скло­нив­ших­ся свя­щен­ни­ков, а они ми­ло­сти­во-величественно, обе­и­ми ру­ка­ми, раз­да­ва­ли на­ро­ду бла­го­сло­ве­ние.

А тут бед­ный, ста­рень­кий мо­на­шек с по­со­хом и в лап­тях. Это был ста­рец-свя­ти­тель Зи­но­вий-мит­ро­по­лит. Это про него ска­зал Пат­ри­арх Гру­зии Илия II: «Вла­ды­ка Зи­но­вий – ве­ли­кий свя­ти­те­ль Пра­во­сла­вия».

Когда владыка Зиновий стал митрополитом, он отказывался от постройки резиденции, продолжив жить в однокомнатном домике, где были кровать, стол и два книжных шкафа.

А ведь едва не выгнали из монастыря

Когда Захария, так звали будущего митрополита, в шестнадцать лет пришел в известную своими старцами Глинскую пустынь, дело не заладилось.

Глинская пустынь, единая духовной традицией с Оптиной, отличалась особой строгостью в испытании послушников: немало было таких, кто шел в монастырь за жизнью на всем готовом. Поэтому вначале кандидатов в Глинскую на полгода посылали в гостиницу, чтобы научились служить людям, а потом в прачечную, за терпением «немонашеского делания». Если послушник проходил два первых послушания, ему назначались новые, если не справлялся, настоятель советовал вернуться к жизни в миру.

С послушанием в гостинице Захария справился легко, а вот в прачечной на него стали поступать жалобы.

Его переводили на кухню, в трапезную, другие места, но и там жалобы не прекращались. Захария чувствовал, что скоро его попросят покинуть монастырь. Как он ни старался, работа не ладилась.

Захария со слезами просил Бога о помощи.

Вступился за мальчика его же наставник, схимонах Герасим, считавшийся «очень строгим». Проверяя намерение Захарии, о. Герасим стал гнать парня из монастыря, угрожая побоями. Захария говорил, что потерпит, лишь бы остаться. Тогда и началась подготовка к настоящей монашеской жизни: долгие службы и молитвы, скудная еда, молчание, исповедь, постоянное внимание, отсечение своей воли даже в помыслах.

С началом Первой мировой войны Захарию призвали в армию. На прощание его духовный отец старец Герасим сказал, что они больше не увидят друг друга, но в монастырь Захария возвратится.

Захария просил Бога, чтобы его определили на службу, где не нужно убивать. Его определяют конвоиром, он проводит долгое время в белорусских Пинских болотах. Из-за сырости заболевает экземой и тромбофлебитом, но возвращается живым.

Медведи, друзья русских святых

В 1922 году Глинский монастырь власти закрыли, и уже постриженный монах Зиновий решил уйти в Грузию, где в горах удавалось до поры скрыться нескольким отшельникам. В селении, где он остановился по дороге, должна была пройти паспортная проверка, а о. Зиновий не был прописан. Он спрятался на ночь в лесу, нашел что-то вроде укрытия, развел костер и молился святому Николаю – был канун дня его памяти.

Как вдруг совсем рядом раздался рев: медведь! Понимая, что уже не убежит, о. Зиновий продолжал молиться, а затем – заснул…

Утром его разбудил сын охотника, в доме которого остановился о. Зиновий; мальчик принес молоко и обнаружил, что … о. Зиновий спит в медвежьей берлоге! А рядом – свежие медвежьи следы: медведь ходил вокруг, но к своей берлоге так и не подошел.

Хозяин не мог поверить, что священник ночевал в медвежьей берлоге и остался живым: «Медведи такого не прощают! Это тебя, отец Зи­но­вий, спас свя­ти­тель Ни­ко­лай».

В 1936 году о. Зиновия арестовали и выслали на Урал.

Виноград Божий

В жизни о. Зиновия как-то особенно очевидно явен промысл Божий. Когда священник прибыл на место ссылки, он сразу раздал все продуктовые запасы сокамерникам. Один из попутчиков последовал примеру отца Зиновия, а другой посмеялся: «Завтра-то что есть будете?» Днем заключенные были на работах, а вечером вернулись в свой барак. На кроватях отца Зиновия и его спутника было все нетронутым, а у того, кто их осмеял, не осталось даже матраса – все украли уголовники.

Ночью в камеру привели еще одного заключенного. Места уже не оставалось, и он хотел лечь на бетонном полу, застелив его газетой. Отец Зиновий вместе со своим верным спутником разрезали свои одеяла и поделились с молодым человеком. После рассвета тот сказал отцу Зиновию: «Отец, пока я здесь, вас никто не тронет!» Оказалось, что этот человек был «авторитетом» среди уголовников.

Однажды в пятидесятиградусный мороз, когда отец Зиновий возвращался вечером после работы в барак, он увидел в снегу горсть свежего винограда. В бараке он раздал всем по ягодке, радуясь чуду от Господа.

В начале 1941 года, на праздник Успения Пресвятой Богородицы, он вышел на свободу и даже был реабилитирован. В Тбилиси, куда он поехал, у него, правда, украли документы, и как безпаспортного, арестовали, обыскали, нашли четки. Но начальник милиции воскликнул: «Пре­ступ­ни­ков на­до ло­вить, а это мо­нах! Ко­го вы при­ве­ли?». Батюшку освободили и принялись восстанавливать документы.

В ожидании паспорта отец Зиновий ходит на службы в Сионский собор. На него обратил внимание грузинский патриарх Каллистрат, пригласил служить внештатным священником, а позже назначил отца Зиновия благочинным русских приходов Грузии и Армении, остававшихся в юрисдикции Московского Патриархата. И было отмечено, что со времени благочиния о. Зиновия отношения между Грузинской и Русской церквями, осложнившиеся после революции 1917 года, стали налаживаться. Сам о. Зиновий очень лю­бил Гру­зию, хорошо знал ее ис­то­рию. 

«Негостеприимный» жест

В пору службы о. Зиновия в Грузии произошел еще один чудесный случай. В 1950-х годах отец Зиновий как член Синода Грузинской церкви участвовал во встрече делегации Александрийской церкви. Делегацию со­про­вож­дал епи­скоп Пи­мен (Из­ве­ков; впо­след­ствии Пат­ри­арх Мос­ков­ский и всея Ру­си).

В момент, когда важные гости выстроились в тбилисском храме для приветствий, отец Зиновий вдруг подошел к главе Александрийской Церкви, стоявшему, как гость, на почетном месте, и попросил его «подвинуться», поменявшись с ним местами, при­чем очень на­стой­чи­во. (Позд­нее вла­ды­ка вспо­ми­нал, что дей­ство­вал в этот мо­мент не по сво­ей во­ле и вполне по­ни­мал ка­жу­щу­ю­ся неумест­ность сво­е­го по­ве­де­ния.)

Грузинское духовенство было шокировано таким обращением с гостем. Гости проявили сдержанное недоумение.

Однако через пару минут с верхней части иконостаса упала икона – прямо на голову арх. Зиновия, успевшего «подвинуть» стоявшего здесь ранее высокого гостя. Удар был так силен, что головной убор отца Зиновия (клобук) разорвался, но сам о. Зиновий совсем не пострадал, получив легкий обморок без всяких последствий.

Ни­кто из при­сут­ство­вав­ших не со­мне­вал­ся в чу­дес­но­сти про­ис­шед­ше­го.

Помощь Богородицы

В 1956 г. со­сто­я­лась хи­ро­то­ния ар­хи­манд­ри­та Зи­но­вия во епи­ско­па, через год он был на­зна­чен ви­ка­ри­ем пат­ри­ар­ха Грузии Мел­хи­се­де­ка III с ти­ту­лом «епи­скоп Сте­па­нов­ский». При грузинском пат­ри­ар­хе Еф­ре­ме вла­ды­ка Зи­но­вий в 1960 г. стал епи­скопом Тет­риц­ка­рой­ским, а в 1972 году – митрополитом. После этого владыка Зиновий заболел.

Врачи в один голос твердили, что больной уже умирает. Близким владыка Зиновий тогда открыл: его посетила Пречистая Дева Богородица, после чего, на удивление врачам, он пошел на поправку.

Став архиереем, по мирским понятиям, «очень большим начальником», владыка Зиновий и зримо, и в тайне, оставался простым монахом. Пе­ре­жив войну, гонения, ссылки, видя многие примеры как стойкости, так и падений, всю жизнь болея, он знал цену «земным богатствам». Сохранял внутреннюю тишину, ра­душие, го­сте­при­имство. Умел вдохновить, вдохнуть силы, надежду. Го­во­рил обыч­но ма­ло, ста­рал­ся преж­де вы­слу­шать, по­том от­ве­тить, ес­ли на­до.

От при­хо­дя­щих к нему за ду­хов­ным со­ве­том, о. Зи­но­вий ждал по­слу­ша­ния: «Ес­ли спра­ши­ва­ешь, то­гда слу­шай­ся, – го­во­рил он. – А ес­ли не ис­пол­нишь, то­гда за­чем идешь за бла­го­сло­ве­ни­ем». Од­на­жды он не раз­ре­шил при­ча­щать­ся м. Ан­ге­лине, игу­ме­нье Оль­гин­ско­го мо­на­сты­ря за то, что она осуж­да­ла свя­щен­ни­ков.

Об этом до­ло­жи­ли пат­ри­ар­ху Алек­сею I (Симанскому), переиначив дело: буд­то о. Зи­но­вий хо­тел за­крыть этот мо­на­стырь. Вышел кон­фликт. Впо­след­ствии пат­ри­арх Алек­сей I, со­жа­лея о явном непо­ни­ма­нии, по­жерт­во­вал церк­ви св. Алек­сандра Нев­ско­го, где служил владыка Зиновий, ико­ну в се­реб­ря­ном окла­де.

Владыка бо­лее все­го ста­рал­ся, чтобы все жи­ли в ми­ре, уважая друг друга. А к миру ведет прежде всего собственное смирение: «Глав­ное, ни­ко­гда не счи­тать се­бя чем-то зна­чи­тель­ным, спо­соб­ным на тру­до­вые и мо­лит­вен­ные по­дви­ги. Все мо­жет че­ло­век, ес­ли даст ему Господь», – говорил владыка.

Как митрополит, человек «публичный», владыка по­сто­ян­но чи­тал, чтобы быть в кур­се со­бы­тий, ведь при­хо­ди­ли лю­ди раз­ных воз­рас­тов, про­фес­сий, взгля­дов, об­ра­зо­ва­ния, обычаев, – чтобы, по слову апо­сто­ла, быть всем, чтобы спа­сти хо­тя бы неко­то­рых.

Хи­рург Г.А. Гзи­ри­шви­ли вспо­ми­нал: «Зна­ком­ство с Вла­ды­кой про­бу­ди­ло во мне огром­ное же­ла­ние быть кре­ще­ным, тем бо­лее, что Вла­ды­ка сам пред­ло­жил быть мо­им крест­ным от­цом. Мне бы­ло то­гда 30 лет. Он стал мо­им крест­ным от­цом и са­мым близ­ким че­ло­ве­ком. По­сле кре­ще­ния я стал ина­че смот­реть на жизнь, на бо­гат­ство, на лю­дей и да­же на боль­ных. Са­мые слож­ные опе­ра­ции уда­ва­лись.

Пом­ню боль­ную в тя­же­лом со­сто­я­нии, ко­то­рая бы­ла про­опе­ри­ро­ва­на по по­во­ду ра­ка поч­ки и вы­здо­ро­ве­ла. Она и вся ее се­мья не зна­ли, как бла­го­да­рить ме­ня. Они бы­ли рус­ские, и я их на­пра­вил в цер­ковь к Вла­ды­ке со сло­ва­ми: «Мои успе­хи за­ви­сят от Бо­га и от мо­ей ве­ры».

Вла­ды­ке Зи­но­вию я обя­зан по­ни­ма­ни­ем че­ло­ве­че­ской ду­ши, стра­да­ний, пе­ре­жи­ва­ний боль­но­го че­ло­ве­ка, и ес­ли я стал хо­ро­шим вра­чом, то в этом боль­шая за­слу­га Вла­ды­ки…».

Как епископ, а особенно как молитвенник и духовник, владыка сталкивался с распространенной проблемой «окруженности» чадами, не в меру почитающими своего духовного отца, а главное, на­деясь най­ти лишь в нем опо­ру и по­сто­ян­ную по­мощь и от­ка­зы­вающимися от лич­ных уси­лий, роста. Таких вла­ды­ка об­ли­чал, на­по­ми­ная: «не на­дей­ся на кня­зи, ни на сы­ны че­ло­ве­че­ские, в них же несть спа­се­ния».

Вла­ды­ка не раз по­се­щал Моск­ву, Тро­и­це-Сер­ги­е­ву Лав­ру и свою любимую Глинскую пустынь – вместе с ныне Митрополитом Киевским и всея Украины Владимиром (Сабоданом). Встречался с близкими ему глинскими старцами, праведниками, Андроником (Лукашом) и о. Се­ра­фи­мом (Ро­ман­цо­вым). По­се­ща­ли и его мно­гие ар­хи­ереи, ко­гда ну­жен был со­вет, или про­си­ли его мо­литв.

Сам владыка главным делом своей жизни считал молитву. По собственному опыту он называл ее «барометром духовной жизни». Будет молитва – будет в душе мир, как бы ни складывались дела, потому что – на все воля Божия.

Занятый днем делами, владыка больше молился ночью. Видя уставшего больного старца молящимся, келейники уговаривали его больше отдыхать, но он им отвечал: «Не мешайте».

Святой наших дней

Незадолго до смерти, предчувствуя свою кончину, в день памяти Серафима Саровского владыка принял схиму с именем Серафим. В самый день – а это был день святителя Николая – попрощался с близкими людьми, причастился и во время чтения канона на исход души, сказав: «Я от вас ухожу, но там (указывал на небо) буду за вас молиться», мирно почил.

Своих близких он просил слушаться Грузинского патриарха Илию: «Ваш ду­хов­ник – пат­ри­арх Илья. Он мой ду­хов­ный сын и хо­ро­ший че­ло­век. Будь­те с ним ря­дом».

От­пе­ва­ли владыку мо­на­ше­ским чи­ном. Воз­гла­вил со­бор иерар­хов и свя­щен­но­слу­жи­те­лей сам пат­ри­арх Илия II. Во время погребения пели русский и грузинский хоры, словно символизируя мир между Поместными Церквями, который настал во многом благодаря владыке Зиновии.

Сразу же после смерти отца Зиновия после молитвенного обращения к нему стали происходить чудеса и исцеления. И очень быстро начали собирать материалы для прославления владыки.

25 мар­та 2009 го­да Свя­щен­ный Си­нод Укра­ин­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви при­чис­лил к ли­ку мест­но­чти­мых свя­тых схи­мит­ро­по­ли­та Се­ра­фи­ма (Ма­жу­га), а 30 но­яб­ря 2017 го­да Ар­хи­ерей­ский Со­бор Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви при­нял ре­ше­ние об об­ще­цер­ков­ном про­слав­ле­нии пре­по­доб­но­го Зи­но­вия (Ма­жу­ги).