3 февраля в культурном центре «Покровские ворота» прошла презентация четырехтомника трудов священника Георгия Чистякова, вышедшего в издательстве «Центр гуманитарных инициатив» (Москва-Санкт-Петербург). Четырехтомник стал не просто наиболее полным собранием статей, научных работ, лекций о. Георгия, в том числе ранее неопубликованных, но настоящим собранием сочинений.
Мы знаем отца Георгия как талантливого проповедника, богослова, настоятеля храма Покрова Богородицы при РДКБ, многие годы опекавшего тяжело больных детей. О его заслугах ученого-античника знают гораздо меньше. Попытка познакомить читателей с трудами о. Георгия по античной истории и стала поводом к изданию.
Чудо с Павсанием
Между прочим, ученым-античником о. Георгий стал случайно: ему нравилось заниматься древнеегипетскими иероглифами и клинописью, но на 2-м курсе резко упало зрение. Врачи запретили напрягать глаза над расшифровкой древнего письма, и Егор (как называли будущего протоиерея в университете) остановился на античности.
«Выход книг – это радость долгожданная, – сказал на презентации сын священника, Петр Чистяков. – Я понял сразу, что нужно переиздавать и издавать его книги, которые не были напечатаны при жизни. Понял это, когда после смерти отца, все спрашивали: где купить, а я отвечал, что негде. Мне хотелось переиздать его научные труды, о которых высокого отзывались специалисты. Я рад, что это получилось.
Отец нес важное служение, и ему пришлось отказаться от регулярных научных занятий, которые ему были очень интересны.
Часто о священниках, которые получили сан в зрелые годы, говорят: он в прошлом ученый, в прошлом историк. Мне кажется, бывших не бывает. И отец – такой пример. Ему катастрофически не хватало сил на науку. Но в его лекциях, трудах, которые вышли после рукоположения, много мыслей, которые могли бы развиться в научные тексты. Хочется надеяться, что кто-то рано или поздно сделает это».
Петр Чистяков вспомнил историю, произошедшую в 1997 году. У отца Георгия был отпуск. Это была редкая возможность провести время с ним вместе. Они катались на велосипедах и в Раменском заехали в один книжный магазинчик. «Отец увидел только что изданный в «Алетейе» двухтомник Павсания (лучший античный историк), о выходе которого не подозревал и о котором написал кандидатскую, – вспоминает Петр Чистяков. – У него загорелись глаза. Он тут же купил книгу. Нашел ссылку на свою диссертацию. Мы оба были поражены тем, как в провинциальном книжном магазине посреди детективов и календарей с гороскопами оказался Павсаний! Это было чудо какое-то. И в тот момент я понял, как дорогу отцу наука и темы, которыми он занимался в молодости».
«Труды по античной истории» – четвертый том сборника – включил научные труды, переводы и статьи отца Георгия, выходившие в малотиражных вузовских сборниках. С них и началась работа над изданием. Ими заинтересовались в ИНИОНе. Еще три книги объединили ранее уже публиковавшиеся труды. В первый том – «Над строками Нового Завета» – вошла книга, посвященная синоптическим Евангелиям и труд о средневековой церковной поэзии «Тебе поем…», во второй том – «Свет во тьме светит» – книга о Евангелии от Иоанна и цикл лекций, прочитанных в Московской консерватории. Третий том – «С Евангелием в руках» – объединил статьи из «Русской мысли», публиковавшиеся в составе трех сборников – «Размышления с Евангелием в руках», «На путях к Богу Живому», «В поисках Вечного града».
Русский, христианин, социалист
Историк, профессор, директор Центра изучения религий РГГУ Николай Шабуров был однокурсником отца Георгия по историческому факультету. Он вспомнил, как увлечен был о. Георгий древними языками, которые и стали поводом стать античником. «Латынь, греческий он начал учить еще в старших классах школы, а весь первый курс факультативно занимался египетскими иероглифами и хеттским языком. Помню как на занятиях по гражданской обороне, наш преподаватель – полковник Ларин – заметил, что студент отвлекся от обороны. Подошел. Отнял блокнот, где было написано «Хеттский язык» и задал вопрос: «Чистяков, противник нанес ядерный удар. Каково число безвозвратных потерь?» Чистяков молчит. Тогда Ларин вернул ему тетрадь со словами: «Вот так вот, Чистяков, это вам не хеттский язык, здесь головой думать надо!»
Политика кафедры древнего мира в МГУ в 70-е годы была такова, что самых талантливых в аспирантуре не оставляли. О. Георгия завалили на вступительных экзаменах. После чего он устроился преподавателем в Институт иностранных языков, преподавал древние языки и занимался выдающимся древнегреческим историком Павсанием и его «Описанием Эллады» – предтече современных путеводителей.
По словам профессора Шабурова, отца Георгия как большого почитателя искусства, человека, трепетно относящегося к слову, привлек сам жанр произведения. В 1984 году в Институте всеобщей истории Российской академии наук была защищена блестящая кандидатская диссертация. Этот текст и вошел в новый сборник.
«В студенческие годы я не замечал в нем какой-то церковности, но было очевидно его уважение к христианству. В 70-е годы это была другая эпоха. Даже язык той эпохи не всем понятен сейчас, как мне кажется.
Помню, на втором курсе мы праздновали чей-то день рождения, спорили и, в контексте нашей беседы Егор сказал: «все мы русские, все мы христиане, все социалисты». Сейчас слова изменили свое значение. Сегодня это не имеет того смысла, что имело тогда. «Все мы русские» для нас значило принадлежность к единой стихии Русской культуры и языка, «все мы христиане» – верность Нагорный проповеди, а «социалисты» – общее представление о социальной справедливости.
Вообще, он был блестящим студентом, очень эрудированным и жизнерадостным человеком с тонким чувством юмора, замечательным товарищем. Он очень высоко ценил человеческую свободу, человеческое достоинство. Но в начале 90-х годов он серьезно изменил свою судьбу. Ему не хватало чистой науки. Как человеку верующему ему нужно было активное действие. Он нуждался в этом. Ему казалось, что рамки ученого для него тесны. Он стал священником, проповедником, публицистом. И одной из главных его забот стала забота о больных детях».
Человек синтеза
«Человеком синтеза» назвал о. Георгия иеромонах Иоанн (Гуайта), с которым они вместе сослужили не только в храме Космы и Дамиана в Шубине, но и преподавали в институте иностранных языков.
«Он умел гармонично сочетать в себе самые разные вещи. Был настоящим ученым и блестящим преподавателем. А это далеко не всегда сочетается. Булгаков говорил о Флоренском, что в нем встретились Афины и Иерусалим. Это в полной мере применимо и к отцу Георгию. Даже по названиям его статей это видно, например «Иисус и Гораций». В нем был синтез.
О. Георгий говорил в проповедях о Пушкине и Данте, о матери Тереза, о Бродском и конечно о Евангелии. Умел это объединить, и все это становилось темой для проповеди. Он очень любил русских святых. Но одновременно ориентирами для него были и представители Западной церкви.
Отец Георгий был человеком молитвы. Блестяще знал литургику и не только православную, но и латинскую. И это были не кабинетные знания, а его внутренняя жизнь».
Отец Иоанн напомнил гостям, что 3 февраля (день проведения презентации – прим. Ред.) церковь чтит память Максима Грека, святого удивительной судьбы. Человека, который слышал проповедь Савонаролы и воспринял ее с энтузиазмом. Поступил и два года жил в доминиканском монастыре и лишь после смерти Савонаролы уехал на Афон, где принял постриг.
По словам отца Иоанна, эта деталь жизни православного святого для многих очень неудобная. Но она не значит, что Максим Грек отрекался от Православия, когда жил в доминиканском монастыре. Это было нормально для человека той эпохи, того контекста времени – находясь в Италии жить в итальянском монастыре. И именно Максим Грек по поручению архиепископа Новгородского Геннадия переводил на русский язык тексты Библии, которыми мы и сейчас пользуемся.
Поэт
Отец Олег Батов, клирик храма Успения на Успенском вражке, также согласился с тем, что о.Георгий был человеком европейской культуры, человеком мира. «Мне кажется, что сегодня он очень бы страдал от того патриотического угара, который мы наблюдаем, когда слышим Россия – не Европа. Для него всегда Россия была частью общемировой культуры и европейской культуры. Потому что продолжением этого лозунга может быть только Православие –не христианство.
Я долго служил на Западе (был настоятелем храма Воскресения Христова в Цюрихе) и нередко ко мне приходили с вопросом: «батюшка, а можно ли венчаться, если я православная, а он христианин». Это противопоставление удивительно. Под чужой верой часто подразумевают Христианство. В этом смысле книги отца Георгия сегодня особенно своевременны, актуальны».
О. Олег назвал о. Георгия настоящим поэтом. И рассказал историю, о которой не знали даже близкие, присутствовавшее на презентации.
«Однажды в храме Космы и Дамиана мы обсуждали с о. Георгием переводы канона Андрея Критского. И вспомнили, что владыка Лев (митрополит Новгородский и Старорусский) читает канон по-русски, и это канон издан брошюрой, где значится: перевод, читаемый в храме Софии премудрости Божией.
Помню, как я сказал, что перевод этот тяжеловат, в нем много деепричастных оборотов, которые стоило бы заменить на прилагательные. И тут о. Георгий неожиданно говорит: «да, сейчас бы я сделал лучше».
