Ольга Гуманова, журналист:
— Еще до встречи с отцом Даниилом Сысоевым я слышала романтическую историю его женитьбы на матушке Юлии. Будучи семинаристом, двадцати одного года от роду, он решился похитить из-под «домашнего ареста» любимую девушку, дочь крупного бизнесмена, и обвенчался с ней, не побоявшись угроз со стороны родственников невесты. А уже через пять минут общения с отцом Даниилом у меня не осталось сомнений: да, этот человек мог так поступить. Батюшка такой. Он бесстрашный.
Угрозы раздавались в адрес отца Даниила постоянно, как экстремистские — «голову отрежем, кишки выпустим», так и в более «интеллигентной» форме — «объявим сумасшедшим, радикалом, отлучим от приличного общества». Но батюшка обладал удивительным качеством говорить правду, не опасаясь убивающих тело, равно как и убийц репутации.
Сегодня многие вспоминают его критику ислама, национализма, коммунистической идеологии, советского патриотизма, Сталина. Но была еще одна тема, на которую отец Даниил высказывался со всей прямотой, — это семья и брак. Помню, как в одной компании зашел разговор о молодом человеке, который мечтает жениться непременно на девственнице. Над ним единодушно смеялись, говорили, что в наши дни его желание невыполнимо, а даже если он и встретит девственницу, то это будет девушка с такими «тараканами в голове», что мало не покажется. В ответ отец Даниил строго сказал: «Ничего смешного не вижу. Мы с матушкой Юлией вступили в брак девственниками, в ее жизни никогда не было другого мужчины, а в моей — другой женщины». И шутники стыдливо потупили глаза. Потом один из присутствующих признался: «Ну, мы с женой, в общем-то, тоже поженились девственниками», другой согласился с ним: «Да, это и правильно». Желание смеяться над чьей-то чистотой вмиг пропало.
В то же время отец Даниил не был бездушным моралистом. Десятки, если не сотни счастливых православных семей сложились при его непосредственном участии. Он не уставал знакомить людей, помогал им стать друзьями, мирил поссорившихся. И хотя был строгим поборником целомудрия, но в своих лекциях и статьях постоянно напоминал, что православная семья должна быть союзом любящих людей, а не автоматическим воплощением в жизнь Типикона. Из-за этого умения сочетать благочестие с человечностью его статьи вызывали потоки критики как «слева», так и «справа».
Говорят, незаменимых нет, но отец Даниил был явно из их числа. Раньше, когда кто-либо из нецерковных знакомых выражал желание разрешить свои сомнения в вопросах веры, креститься, исповедаться, причаститься, да просто пообщаться с живым священником, вердикт выносился однозначный: «Это к Сысоеву!» Теперь приходится искать иное решение: «Вот найти бы для этого священника». Конечно, найти священника в Москве — где батюшек больше тысячи — не проблема, но в том-то и дело, что отца Даниила никогда не приходилось искать. Он всегда оказывался рядом с теми, кто в священнике нуждался. Его отличительной чертой была мобильность, готовность быть везде, от соседнего с храмом вуза до далекой Киргизии. Даже когда два года назад отец Даниил сломал ногу, это не заставило его изменить обычное расписание. Все намеченные встречи состоялись, хотя и привозили батюшку туда в гипсе и на костылях.
Отец Даниил рассказывал, что пропускал воскресную Литургию всего несколько раз в жизни, когда был тяжело болен, и помнит каждый из этих случаев, начиная с трехлетнего возраста. Однажды он сказал во время всенощной вечером в субботу: «Я не понимаю, почему в домах светятся окна. Сейчас все должны быть в храмах, а в домах — пусто».
О Господе батюшка говорил как о самом близком, родном Человеке, а о святых — как о своих близких друзьях. Однажды я неудачно пошутила о праведном Ное и ковчеге, а отец Даниил тут же строго на это ответил: «А когда ты встретишься после смерти с нашим святым праотцем Ноем, ты сможешь повторить ему в лицо то, что ты сейчас сказала?» И в его словах звучала реальность предстоящей встречи.
На свадьбу отец Даниил подарил нам с мужем пуд соли — шестнадцать пачек по килограмму — с пожеланием этот пуд вместе съесть. С тех пор мы вспоминаем его всякий раз, когда солим дома еду. Наверное, вспоминать его без слез я смогу не скоро — даже если подаренная соль закончится.
Екатерина Степанова, корреспондент «Нескучного сада»:
До сих пор я была уверена, что мученики бывают только в книгах и их нет здесь, в реальной жизни, тем более так близко. Всем известно, что сейчас другое время и христианский подвиг — это понятие из прошлого. Современные городские люди рождаются слабыми и немощными, поэтому им трудно даже просто ходить в храм, трудно молиться Богу, нет сил на дела милосердия и нет времени изучать Писание.
Но смерть отца Даниила расставила все по своим местам — христианство то же, что и две тысячи лет назад. Наше «расслабленное время» не подразумевает компромиссов, не отменяет христианского подвига, самоотвержения и даже мученичества. Списать свое нерадение на «особенности» современной жизни, к сожалению, не удастся.
Моя первая встреча с отцом Даниилом прошла как раз в беседе о современных исповедниках, македонских христианах, которые подвергались страшным гонениям. Отец Даниил интересовался храмом-палаткой для них. Такой храм можно быстро поставить в любом месте, послужить литургию и снова собрать, не опасаясь, что противники успеют среагировать и сравнять его с землей. Мы опубликовали объявление о сборе средств в журнале «Нескучный сад» , спустя некоторое время палатка была куплена и отец Даниил сам отвез ее в зону военных действий.
Отец Даниил пригласил меня к себе в Библейскую школу, изучать Священное Писание. Но, к сожалению, я приехала только через год или полтора и то по заданию редакции — писать репортаж о курсах уличных миссионеров, действовавших при храме ап.Фомы. Встречи-лекции проходили прямо в храме, так как других помещений не было. Миссионеры изучали историю религий, сектоведение, Библию. Отец Даниил объяснял как строить разговор с представителями разных конфессий, какие приводить аргументы, как задавать вопросы. Обычно он говорил быстро, торопясь и проглатывая окончания. Остроумно и тонко шутил, не меняя при этом выражения лица, так что не сразу было понятно шутка это или он серьезно.
К миссионерам отец Даниил относился как к боевому отряду Церкви, оружием которого было знания Слова Божия. После занятий миссионеры еще долго пили чай и продолжали слушать неутомимого батюшку. Расходились, бывало и заполночь.
Вокруг храма всегда кипела миссионерская деятельность. Например на праздник Крещение, когда многие люди единственный раз в году приходят в храм за святой водой, бойцы отца Даниила обрабатывали каждого стоящего в очереди. В обязательном порядке, всем желавшим набрать в бутылочку агиасмы, выдавали памятки почему нужно ходить в храм, рассказывали о Таинствах, призывали приходить на беседы для новоначальных и на исповедь.
Кроме обычных служб в храме, отец Даниил часто служил молебны о разных нуждах. Однажды, когда мы с группой миссионеров летели в Киргизию, отец Даниил предложил вместе помолиться перед посадкой на самолет. Он собрал нас в терминале аэропорта, там где пассажиры закупаются спиртным и духами и начал служить молебен. Миссионеры, такие же бесстрашные как сам батюшка, нисколько не смущаясь, подпевали ему, крестились и молились. Зрелище было таким необычным, что пассажиры других рейсов оторвавшись от своих газет и ноутбуков, глядели на нас во все глаза. Я не знала, куда себя деть — я тогда постеснялась отца Даниила, миссионеров и всего своего христианства, стоя рядом с человеком, которого теперь убили за Христа.
Отец Даниил был очень прост в общении. Он всегда был доступен по телефону и почти круглые сутки находился при храме. Ему смело можно было задавать любые вопросы, даже самые сложные и каверзные, он сходу находил блестящие ответы, подкрепленные цитатами из Священного Писания — очень ценное качество для миссионера.
Помню, у отца Даниила была Библия с комментариями, карманного формата, изданная Библейским обществом. Книга была очень потрепанная, синего цвета, с рыбкой на обложке (он говорил, что это «оружие миссионера» и перед чтением Писания всегда призывал молиться Богу). Сам отец Даниил знал Библию наизусть, чем приводил в изумление сектантов, которые даже боялись вступать с ним в дискуссии. Самым страшным для пасторов было оказаться несостоятельными в беседе о Библии с православным священником, особенно перед лицом своих прихожан. Поэтому они прятались от отца Даниила. Несколько раз за время нашей миссионерской поездки в Киргизию, сектанты даже меняли время и место своих обычных собраний, чтобы мы не смогли к ним наведаться.
Там же в Киргизии нам пришлось поехать в одну горную мусульманскую деревню, известную своими радикальными настроениями. У нас было задание тайно покрестить умирающую женщину — это было ее собственное желание. Перед вылетом отец Даниил радостно нас напутствовал: «Не волнуйтесь нисколько, если вас там убьют я походатайствую, чтобы вас прославили как мучеников. Ваши фотографии у меня есть, так что напишем иконы! Ничего не бойтесь!»
Во время поездок отец Даниил проводил беседы и с православными христианами, прихожанами местных храмов. Он говорил о Любви, говорил о близости Бога, о Царствии Небесном, призывал торопиться и «скорее бежать в небо!» Он был серьезен и спокоен, но его глаза искрились радостью. Эти беседы произвели на меня ничуть не меньшее впечатление, чем встречи с сектантами. Несомненно, у отца Даниила был дар от Бога, он умел говорить и убеждать. Слушатели выходили из зала другими людьми, я сама вышла восторженной и полной решимости изменить свою жизнь. Правда, воплотить эту решимость мне пока не удалось. Может, поэтому я до сих пор живу?
О смерти отец Даниил говорил много и всегда радостно. Он и не мог желать себе лучшей участи, чем мученичество за Христа — тем более в храме во время исполнения таинства, служа Богу с крестом и Евангелием в руках! Последняя книга отца Даниила — «Инструкция для бессмертных или что делать, если вы все-таки умерли». Не удивлюсь, если он смотрит на все это сейчас с неба, куда он так спешил, и улыбается — как же ловко все получилось!
***
У одной моей православной подруги есть знакомая адвентистка седьмого дня — она больше 15 лет состоит в секте. О Боге между собой они не говорят, чтобы не ругаться, да и смысла нет, все равно каждый при своем остается. Когда по телевизору прошла новость об отце Данииле — они как раз вместе сидели. И моя подруга, первый раз за много лет не сдержалась и высказала все, что думает об этом чудовищном дерзком убийстве, о трех монахах в Оптиной Пустыни, о священнике, которого несколько лет назад сожгли вместе с семьей. Адвентистка, раньше очень бурно реагировавшая на все православное, молчала весь вечер. А на следующий день позвонила и попросила почитать что-нибудь о православии.
Отец Даниил уже начал действовать в новом качестве!
