Каждую весну жители деревни Страшково рискуют жизнью. Переправа через широкую реку Юг в ледоход — дело непростое. Но и живут здесь люди сильные. Молятся в чудом спасенном приделе церкви, переписываются с московскими миссионерами и собирают подписи за строительство моста через Юг.
Перед революцией в России действовали более 50 тыс. православных храмов. Как бы ни возникал тот или иной храм — по повелению государя или архиерея, на деньги состоятельного лица, «усердием» простых людей — в нем воплощалась вера его создателей. «Дома Отца Небесного» были нужны тем, кто ощущал свое небесное сыновство и искал встречи с Отцом.
Большевистский смерч оставил на месте многих русских храмов руины. Но еще страшнее, что в руины были обращены человеческие души. И вот, уже на исходе второе десятилетие, как нет гонений, а мерзость запустения по-прежнему победительно царствует в сотнях церквей, особенно провинциальных. «Откуда же взять средства?» — сетуют окрестные жители, уныло наблюдая, как дожди, морозы и бойкие деревца, ползущие из стен, доканывают то, что недорушили красные богоборцы.
Действительно, денег в глубинке сейчас мало и столичных благотворителей там встретишь не часто. Но для того, чтобы вычистить храм от мусора, временно залатать текущую кровлю, приладить дверь и начать собираться по воскресеньям на общую молитву — для этого не нужно больших денег, а только вера и деятельное желание возродить святыню. Стоит проехать по пыльным российским проселкам, чтобы убедиться: увы, веры и желания хватает не везде. Горько признавать это, но что делать, если мы, сегодняшние, таковы: язва на язве.
И все же, по старинному присловью, «не стоит село без праведника». Благодаря скромным праведникам наших дней, порой надеющимся на одну только помощь Божию, русские люди начинают постепенно вспоминать о спасительной вере, заставлявшей их прадедов строить дивные храмы. Нередко на таких людей односельчане смотрят как на чудаков, даже подозревают их в какой-то тайной корысти. Но, как говорится, вода точит камень…
Лодка через Юг
Лодочник Николай дважды в день перевозит учителей и школьников на другой берег реки. Моста через Юг нет. Река эта широкая, но не глубокая, в засушливое лето вброд можно перейти. Каждый житель Страшково сам умеет пользоваться и багром, и веслами. Почти у всех есть лодки. Но ранней весной и поздней осенью, когда начинается ледостав или ледоход и по реке плывут льдины, переправа становится опасным делом.
У зареченских страшковцев кошек, собак, кур и свиней не много, только если есть на кого оставить животину. Отправляясь на работу через Юг в межсезонье, нельзя быть уверенным, что ночевать будешь дома. Бывает так, что утром еще можно было попасть на тот берег, все ушли на работу, а днем становится ясно, что через реку обратно не переправиться никак. Раньше при школе даже существовал интернат, в котором жили дети из Страшково и дальних деревень. Сейчас за ребятами, которые живут далеко, ездит школьный автобус, а страшковцы переправляются сами. Школьники (в Страшково живет два десятиклассника и один восьмиклассник) переправу воспринимают как развлечение. Бывает, что мальчишки берутся за весла и переправляют взрослых. Переправляться с багром могут только взрослые мужчины. Да учительнице французского Любови Николаевне Петуховой как-то летом показалось слишком долго возиться с веслами, и она взялась за багор к удивлению местных жителей и приехавших в тот день гостей.
Лодка, в которой мы сидим, почти черпает бортами воду и сильно раскачивается. Как только мы оттолкнулись от берега, попали в окружение льдин. Весла скребут по ледяной корке, но плыть мы можем только туда, куда влекут нас льдины и течение. «А если перевернемся, так и не выплывет никто. До берега между льдин не доплыть. Только один выход: выползти на самую большую ледышку и сидеть там. Может, в Подосиновце выловят», — развлекает нас разговорами Николай. «Слава Богу, никто пока не переворачивался», — успокаивает Любовь Николаевна.
Прораб в юбке
В школе прибывших на лодке встречают почти как героев. «Зареченские, они отчаянные», — говорят учителя. «Через такую реку можно плыть только с завязанными глазами» — подтверждают те, кто живет «на этой стороне» — в селе Утманово.
Школа — это старое здание и пристройки. Недавно отмечали юбилей — 135 лет утмановской школе. Пристройки помоложе: 50 лет. Их возводили под руководством прежнего директора школы — Валентины Михайловны Суворовой.
«Я в 1952 году приехала в Утманово. Мне было 23 года. В детском саду, которым я должна была руководить, были только стены и крыша. Остальное нужно было обустраивать самой. Потом нужно было освоить деньги на школьные пристройки. Никто не верил, что я справлюсь. За год пришлось пристроить спортзал и классы, потом опять нужды хозяйственные. Вот с тех пор у меня и остались замашки прораба» — вспоминает она. Сейчас Валентина Михайловна на пенсии, но и сейчас школьники ее уважают. Бывшие ученики, уже взрослые парни до сих пор робеют перед бывшей директрисой. «С мальчишками я всегда ладила лучше. Они проще девчонок — провинятся, нахулиганят, и сами идут с повинной. И до сих пор, если кто напьется, буянить начинает, ко мне бегут, чтоб я пристыдила. Я тут еще и за милиционера» — улыбается пенсионерка. Сейчас Валентина Михайловна в совете ветеранов руководит социальным отделом. Следит, чтобы у старичков-ветеранов не протекала крыша, хватало дров на студеную зиму. А кроме этого, приходится Валентине Михайловне отстаивать здания, жизненно важные для села. Собирать подписи, будоражить народ, искать средства на ремонт. Так совсем недавно утмановцы под ее предводительством не позволили закрыть больницу, расположенную за километр от села. Сейчас новая проблема: уволился врач, остались только два фельдшера. И опять неясно — будет ли медицинская помощь у людей за рекой. Те, кто живут на другом берегу, могут хотя бы добрести до перекрестка, где их подберет карета скорой помощи из района.
Но больше всего переживает Валентина Михайловна за храм, медленно разрушающийся на высоком берегу Юга.
МТС на кладбище
Когда был основан Ильинский храм села Утманово, установить теперь трудно. По одной из версий, он мог существовать уже в первой половине XVII в.
В 1800 г., при императоре Павле, на месте старого деревянного было начато строительство нового каменного здания (частично сохранившегося до наших дней). Строительство шло долго, до 1818 г. Деньги и материалы на храм собирали сами окрестные жители. В основном, это были простые крестьяне, занимавшиеся земледелием, промыслами и торговлей. Тогда через Утманово проходили оживленные торговые пути, у стен храма дважды в год собирались шумные ярмарки. Во второй половине века, в пореформенные годы, развитие хозяйства этого района Поюжья продолжилось, и в 1872–1875 гг. прихожане Ильинской церкви вновь смогли изыскать средства для своего храма. Теперь — на его перестройку. Храм был существенно расширен и окружен нарядной каменной оградой со Святыми вратами, стройными башенками и коваными решетками.
В дни праздников на службы в шестипрестольный Ильинский храм стекались тысячи православных. Особенно торжественно отмечался в Утманово Ильин день (20 июля по старому стилю).
В 1917 г. в Ильинском приходе числились 43 деревни (!) с населением 4681 человек. Клир храма состоял из двух священников, диакона и двух псаломщиков. С 1870 г. при нем существовало церковно-приходское попечительство, состоящее из крестьян. На средства, выделяемые попечительством, с 1878 г. действовала женская церковно-приходская школа. Кроме того, на территории прихода имелись три земских училища, старейшим из которых было утмановское (основанное в 1875 г.). Закон Божий в них преподавали утмановские иереи — Александр Попов и Николай Вотчинский. Согласно клировой ведомости, «по нерадению» у исповеди и причастия в упомянутом 1917 г. не были всего 89 человек, или менее 2% от общего числа прихожан.
После революции утмановский храм разделил судьбу многих сельских церквей. Какое-то время там продолжала звучать молитва, но в период «коллективизации сельского хозяйства» его закрыли. Это была обычная практика тех лет: религия на селе (которое, надо сказать, не с большой охотой шло в колхозы) подлежала решительному искоренению, а сельское духовенство, подобно «кулакам», уничтожалось «как класс».
Пасха в Утманово, фото 1930 г. В нижнем боковом приделе во имя Пресвятой Богородицы идут службы сейчас
Последний настоятель храма, о. Николай Вотчинский, продолжил исполнять свои пастырские обязанности и после закрытия храма. В 1937 г. его арестовали и приговорили к десяти годам лагерей. Он сумел выдержать это испытание и после освобождения вновь служил, но уже не в Утманово.
Закрытый Ильинский храм подвергся ограблению. Иконостас и храмовую библиотеку сожгли, а большой колокол сбросили, причем святотатцам, чтобы вытащить его, пришлось подрубить узкие проемы колокольни (следы их усилий заметны до сих пор). Вместо креста над храмом был водружен красный флаг. Многие верующие, глядя тогда на происходящее, крестились и плакали. Серафима Михайловна Худорожева, старейшая жительница утмановской округи, вспоминает, как горевал ее отец, наблюдавший осквернение церкви: «Тятька мой шибко ругал партийцев. «Что б вам, — говорил, — по делом попало!«. Ведь это все партийцы делали…».
Сейчас шесть из 17 домов «зареченской» деревни пустуют. Заброшенные домишки «обижают» приезжие: разводят костры под крышей, из озорства бьют окна. Большинство жителей старше 40 лет. Есть в Страшково и Утманово колхозный магазин, 2 частных и ларек промтоваров. Есть узел электростанции, почта, детский сад, рассчитанный на 50 детей (сейчас в нем 30 детей). Колхозная пекарня, Дом быта и Дом культуры, школа. Роддом находится в Демьяново — за 40 километров от деревни. А жизнь деревни зависит от того, не развалился ли еще утмановский колхоз. Когда он возник (в 1930-м), в старом храме в честь Илии Пророка, построенном в начале XIX века, на верху расположилось колхозное управление, а снизу — МТС (моторизованная техническая служба), а кладбище, располагавшееся у ее стен, сравняли с землей и застроили гаражами и сараями. Новые хозяева попытались повалить трактором колокольню, но сумели лишь отломать кирпичный шпиль. С куполов сорвали кресты. Сбросили колокол с колокольни. Поставили станки. Спустя десятилетие на кирпич были разобраны все кроме центрального купола храма (жители Утманово рассказывают, что на многих, кто принимал участие в разрушении святыни, вскоре обрушивались беды и ранние нелепые смерти). Но пока люди каждый день ходили в храм на работу, была надежда, что здание не погибнет. А потом «захватчикам» передали новые помещения. Они переехали, а здание церкви бросили, оставив настежь двери. Валентина Михайловна не раз обращалась к директору колхоза: «Это же памятник культуры, а мальчишки в нем костры разводят. Хоть замок на дверь повесьте» Но директор только отмахивался. А когда церковь загорелась, делать что-то было уже поздно. От здания остались лишь стены, покрытые копотью, которые тут же взялась подтачивать непогода.
«Башенки не продавать!»
Миссионеры плывут! 1997 г.
В 1997 году по Югу мимо Утманово проплывали миссионеры: молодые прихожане храма царевича Димитрия во главе с протоиереем Аркадием Шатовым. Валентина Михайловна попросила отслужить службу в селе, обещала поднять всех жителей на уборку территории храма. Так и вышло. Утмановцы, с помощью миссионеров прибрали в храме (тогда стены были крепче).
Август 1997: крещение на р.Юг
Бракосочетание в утмановском храме – венцы из полевых цветов…
Потом были субботники, всем селом очищали от хлама территорию. Мальчишки ставили забор. «Мы сразу поняли, почему Валентина Михайловна именно нас заставила забор делать: чтобы нам потом ломать жалко было!» — улыбаются ребята.
Настоятеля в храме нет. Приходится приглашать. И платить 300 рублей за машину, которая привозит батюшку из другого села за 20 километров от Утманово. «Не было случая, чтобы я расстраивалась из-за храма. Только задумаюсь над чем-то, как все непременно налаживается. Вот и здесь, как я поступила: дала 10 тысяч рублей в долг под 3%. И каждый месяц у меня есть деньги на машину» — делится опытом Валентина Михайловна, — «Теперь надеемся на миссионеров, что подарят нам литературу, чтобы мы смогли и сами читать молебны в храме».
Валентина Михайловна покупает свечи на свои деньги, чтобы они постоянно горели во время службы. На праздники церковь переполнена. В будни же приходят человек 20-25. Когда нет службы, храм закрыт, но каждый в деревне знает, что если кому-то нужно придти и помолиться, ключи у Валентины Михайловны и она откроет церковь в любое время.
Иконы в Ильинском храме простые, бумажные. Те, которые привезли миссионеры. От храмовых икон осталось только изображение Марии Магдалины, найденное за печкой после смерти одной деревенской старушки. На нимбе святой старушка, спасшая икону, нарисовала незабудки. Приходили с обещаниями больших денег в Утманово гости: «Продайте нам ограду храма и башенки, а мы за это вам иконы красивые подарим, денег дадим». «Я проходимцев выгнала, и дежурить у храма стала. А когда мне пришлось уехать в больницу, соседям наказала — услышат шум тракторов, чтоб все шли на защиту храма. Так и говорите, мол, Валентина Михайловна велела башенки не продавать!», — рассказывает она.
Письмо с Юга
В письмах к отцу Аркадию Валентина Михайловна не раз приглашала миссионеров еще раз посетить Утманово на реке Юг. Письма Валентины Михайловны очень подробны, легко написаны, читать их интересно и полезно: они дают яркую и объективную картину жизни в современной деревне. Предлагаем для ознакомления одно из них, пришедшее в Свято-Димитриевский храм весной прошлого года:
Здравствуйте, уважаемый отец Аркадий и все-все наши знакомые! Привет от утмановцев. Мы вас не забыли и помним.
Расскажу о наших делах. Служба проходит каждый месяц. Постоянно на службе человек 20-25, да еще до службы приходят, ставят свечи, заказывают поминание, а потом уходят по своим делам. Порядок во время службы надлежащий, уже все поняли, как вести себя на службе. Батюшки прихожанами и общением с нами довольны. На Рождество и на Крещении литургии у нас не было, так как батюшки служили у себя в храме, а потом приехали к нам. В Крещение при -41o был водосвятный молебен на реке Юг (недалеко от места, где вы тогда устраивали крещение) – сколько было людей! А сколько святой воды унесли домой! Только вот нынче не купались в такой мороз, а прошлый год трое суток купались.
Конечно, мне хлопот было при подготовке. Надо бульдозером дорогу прочистить до реки, надо привезти доски для настила вокруг проруби… Но, слава Богу, никто ни в чем мне в колхозе не отказывает.
Вот и летом опять помещение благоустраивали: стена от мастерских, как ее не бели, чернела, зашили ее вагонкой, покрасили, вид совершенно другой. Летом планирую потолок обшить вагонкой, т.к. плита начала крошиться. Вобщем, что-нибудь каждый год благоустраиваем. Пока со всем справляюсь сама: уборка и прочие работы, в лавке тоже сама. Батюшка приедет, отслужит, я перед ним отчитаюсь и он уезжает; от других дел и забот я его освобождаю.
Дорогая стала электроэнергия, а обогреваем храм масляными обогревателями с осени и до весны, большой расход. В ящик для пожертвований люди кладут где-то рублей 150-200, иногда меньше. Переживали, как обойдусь с оплатой, но Бог да люди добрые помогают, пока в сейфе у главы администрации деньги есть и их хватит до следующей зимы. Опять же выхожу из положения: снохе в магазине под 3% дала 10 000 рублей, каждый месяц – 300 рублей.
Как жизнь в селе? Колхоз еще жив, живо и население. Богатых нет, но нет и нищих, некому милостыньку подать – кроме алкашей, но их на 1000 насаления человек 20, да и они иногда работают. Вот в морозы – как люди в других-то местах мучаются, а у нас нет никого без запаса дров, с печками русскими да подтопками живем и в ус не дуем. Пожилые люди у нас вниманием не обделены, так как мы – члены совета ветеранов – за этим следим строго. Да еще выбрали нынче и сельскую думу (думаю, правда, что ничего хорошего без денег мы не сделаем, а откуда нам заработать в местный бюджет?) и меня выбрали в думу. Так что Церковь и моя общественная работа еще нужна людям и раскисать старухе некогда – а 11 февраля мне ведь исполнилось 73 года.
Помните, батюшка, Николая Порфирьевича, он жил рядом с церковью, вас в его доме молоком поили? Он трагически погиб в автокатастрофе осенью этого года. Какой замечательный был человек! Как он помогал нам – одиноким старушкам! Как много сделал для Церкви! Очень жаль его, на каждой службе ставлю свечку заупокой.
Спасибо за книги. Я их поделила – часть в школьную библиотеку, часть – в сельскую. В школе все чего-то придумывают новое, никакой стабильности. Все правительство и министры, чиновники мудрят, эксперементируют на народе, а все хуже с каждым годом. Село довели до ручки, кормят народ заграничной дрянью, а свое сельское хозяйство разрушили. Мне все кажется, что Россия – это Москва, дальше уже все брошено, разрушено и вымерло. Какие бы проекты ни придумывали – все против людей: здавоохранение – а попробуй, бедный, полечись. А если дети больны и нет денег – все, умирай.
Вот только что закончили «войну» («полководцем» была я, а за мной утмановцы старые и молодые). Была у нас участковая больница уже 50 лет. Закрыли. А нас от района весной и осенью река отделяет – куда деть больных, пожилых: у нас 270 пенсионеров, из них 150 одиноких, да еще молодые инвалиды есть. В районном и областном чиновьичем гнезде утверждают, что это решение Москвы, чтобы сократить мелкие участковые больницы и в районных больницах – количество коек. Куда только мы не писали (я пишу, люди подписываются) – воевали больше года! Отстояли не все, но и то рады: можно лечиться днем в стационаре (уколы, капельницы), только постельное белье и питание свои. Неходячих на дому лечат, персонал больницы оставили. А на апрель, май, октябрь и ноябрь – на бездорожье – больница работает круглосуточно. Все-таки что-то мы отвоевали.
Кажется. обо всем я вам поплакала.
Приезжайте к нам летом, народ будет рад. Только на байдарках едва ли пройдете, обмелела сильно река. Прошлым жарким летом через всю реку пешком переходили.
До свидания! Большой привет всем, кто был у нас. Мы вам благодарны. Это с вашей миссии люди немного повернулись лицом к Богу. Конечно, не все. Но никто ничего плохого церкви ни летом ни зимой не делает. Церковная территория для всех, от детей и молодежи до алкоголиков – что-то уважаемое. Калитку закрываем на веревочку, но без меня никто не заходит.
А до того кроме церковной ограды вроде и места не было для безобразий. Теперь порядок.
Простите.
С уважением, В.Суворова.
Утмановское крестовоздвижение
В 2006 г. был организован новый поход в эти места. Во главе миссионеров по благословению отца Аркадия поехал иерей Иоанн Емельянов, ему помогали иереи Вячеслав Смирнов и Александр Соболь. Кроме священников в походе приняли участие еще 23 молодых человека, почти все — из Свято-Димитриевского прихода. На этот раз миссионеры жили в Утманово, иногда посещая соседние села и деревни.
В маленькой, по-деревенски уютной утмановской церкви каждый день проходили богослужения, и было отрадно видеть, что с каждым днем в них участвовало все больше местных жителей (хотя, конечно, все равно их было не так много). За неделю крестились несколько десятков человек. Некоторые люди в первый раз пришли на исповедь. В их числе были и подростки (девушки и юноши) в том возрасте, который принято называть «трудным». Упоминавшаяся уже С.М.Худорожева, которую отец Иоанн причастил дома, в последний раз приобщалась Святых Тайн еще у о. Николая Вотчинского — в 30-е гг. прошлого века. Трогательным было венчание брака: венчались две пары, включая Геннадия Ивановича Поникаровского и его жену Анну Дмитриевну, проживших вместе уже 40 лет. На головах у супругов были венки из полевых цветов. По желанию главного врача была освящена та самая, спасенная от закрытия, больница. С просьбой освятить вверенные им учреждения к московским батюшкам обратились также глава администрации села, руководство колхоза и директор средней школы. (Потом одна из старшеклассниц напишет в заметке для местной газеты: «думаю, в освященной школе будет легче и веселей учиться»). Кроме богослужений и треб усилиями миссионеров действовала воскресная школа, активно посещавшаяся утмановской детворой, в клубе проводились пастырские беседы, концерты хорового пения и исторические вечера. По символическим ценам продавалась христианская литература. Некоторые жители села, причем даже те, которых в храме видно не было, приносили миссионерам гостинцы — молоко, сметану, свежие ягоды, фрукты и овощи, варенье, мед.
Кульминацией миссионерского похода явилась установка поклонного креста у алтаря Ильинского храма — на месте уничтоженного кладбища. Валентина Михайловна и ее единомышленники мечтали об этом уже давно. Крест был изготовлен совместными усилиями жителей села и миссионеров и торжественно воздвигнут при стечении народа 13 августа, в канун праздника Изнесения древ Честнаго и Животворящего Креста Господня.
Обращаясь к утмановцам, отец Иоанн сказал:
— Раньше ваше село освящалось крестами на храме. Сейчас на храме крестов нет, но появился этот небольшой крест у его подножия. У вас в селе уже сложилась община, и надо молиться Богу, чтобы Он помог вам возродить ваш старинный храм. Храм — это единственное, что у вас есть. Если вы успеете спасти его, пока он совсем не рухнул, будет жить и село. Рухнет храм — рухнет и вся ваша жизнь.
Утро, которым ставили крест, было солнечным — после многих дождливых дней. Река Юг, по которой когда-то ходили пароходы, несла мимо утмановского храма свои тихие воды. Синели лесные дали, широко раскинувшиеся до горизонтов. Сами собой на ум пришли слова ветхозаветного царя Давида: «Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущие на ней». Царь знал эту тайну, нельзя забывать ее и нам.
Ольга БЕЛЯЕВА, Алексей ЛАУШКИН
Фото Константина ШАПКИНА и из архива Свято-Димитриевского храма
