По благословению епископа Рыбинского и Романово-Борисоглебского Вениамина отец Иоанн, руководитель социального отдела Рыбинской епархии, организовал посменное дежурство добровольцев в Донецке. Сейчас машина из Рыбинска доставляет гуманитарный груз и девятерых добровольцев в Донбасс каждые девять дней.
Священник собирает вокруг себя таких же энергичных людей, как он сам. Вот типичная история: волонтер только что вернулся со смены, хочет поехать снова уже вместе с женой, жена не готова оставлять 16-летнего сына, а тот говорит – «Поеду с вами!»
Мы попросили добровольцев и священника рассказать, почему они ездят в Донецк.
О. Иоанн Перевезенцев, священник, многодетный отец и бывший хирург 71 больницы Москвы. Сейчас – клирик Спасо-Преображенского собора города Рыбинска и руководитель отдела церковной благотворительности и социального служения Рыбинской епархии.
С октября 2022 года координирует и набирает группы добровольцев в помощь больницам Донецка. Волонтеры трудятся на кухне, в приемном покое, ухаживают за больными в отделении (для этого предварительно нужно пройти обучение). Занимаются и закупкой необходимых вещей – хирургических костюмов, теплых жилетов и носков, каталок, термосумок, костылей. Обо всех нуждах оперативно сообщается в группе «Милосердие Рыбинск» во «ВКонтакте».
Там же есть реквизиты, по которым осуществляется сбор средств, и информация для желающих присоединиться к добровольческим выездам.
«Увидеть все своими глазами»
«Первым желанием супруги было не отпускать, – рассказывает Алексей, столяр из Рыбинска, – но мы оба – христиане, и, несмотря на риски, чувствовали призыв отправиться на служение ближнему».
Мужчина говорит, что с 2015 года сочувствовал Донбассу и хотел чем-то помочь, но отправиться туда получилось только сейчас. Сперва зона боевых действий показалась неожиданно спокойной и красивой: «Зверюшки, поля. Въезжаешь в город – люди ходят по улицам, работают магазины». Но вскоре зазвучала канонада, появились разбитые дома, военная техника и люди в камуфляже.
Мужчина трудился в приемном отделении Донецкого областного клинического территориального медицинского объединения (больница им. Калинина), которое принимает как гражданских, так и военных. В первые дни смены на линии соприкосновения шли активные бои, пациентов было так много, что волонтеры дежурили круглосуточно.
«Потихоньку наблюдаешь и находишь свое место, – делится опытом Алексей (перед отъездом все они прошли краткое обучение в рыбинской больнице, а также исповедались и причастились). – Кто-то капельницу ставит, давление меряет, кто-то раздевает и счищает грязь». В отделениях остро нужна и физическая сила: медсестры и санитарки либо пожилые, либо, наоборот, молоденькие, а пациенты порой поступают весом под сто килограмм.
«Супруга очень внимательно вглядывалась в меня после приезда, – говорит мой собеседник. – Хотела от меня услышать какие-то выводы. Но переворот в сознании произошел еще до поездки. Я понял, что нам нельзя жить теплохладно, как раньше. И что ежедневная рутина – поел, поспал, пошел на работу, – на самом деле, большая ценность».
«Лучше всего поехать туда и все увидеть самому, – резюмирует Алексей. – Видишь, как человек восстанавливается – значит, твоя помощь и молитва, пусть мизерные, были не зря».
«Я вообще боюсь крови, – вдруг добавляет он. – Но пока ты работаешь, кровь не сильно пугает».
«Крестники»
Водитель Александр тоже работал в приемной, делал перевязки. «Это мои крестники, как я их называю», – говорит он о пациентах. Помогли курсы при рыбинской больнице и армейский опыт: «Я с хирургом встретился глазами, мы друг друга поняли, и я просто молча встал рядом и начал инструменты подавать, какие ему нужны были. Он пока осколок достает, я молча взял, где надо, держу. За неделю ни разу не раздевался, ночевал там в приемнике, меня называли „ночным жителем«».
Больше всего, до слез, запомнились раненые:
«Привезли командира, здоровый дядька, в проем не влезает, лет под пятьдесят, офицер. Его контузило. Пока там консилиум, нейрохирурги, он очнулся, сел на каталку: „Чего вы меня тут держите? Там же дети (солдаты. – Ред.) одни остались!«»
А кому-то, наоборот, очень кстати пришлось утешение и сочувствие: «Привезли паренька, у него полостное и осколок в сердце. И его туда-сюда, КТ, хирурги, рентгены, консилиум, в операционную его сам отвозил. За руку подержал его – держись! А он отвечает: „Спасибо, что приезжаете из России, спасибо«».
«Даже ночью иногда просыпаешься, вспоминаешь – как там? – говорит Александр. – Эти лица мелькают прямо, ловлю себя на этом».
Мы везем туда не только гуманитарную помощь, но и сердце
– Туда надо приехать, увидеть. Когда ты видишь раненого, когда этот раскат звучит в нескольких кварталах, а у тебя стекла в помещении вибрируют, тогда понимаешь – что это такое, что это за беда, и как люди с ней живут, – говорит руководитель волонтеров отец Иоанн Перевезенцев. – Один доброволец вернулся и здесь, уже в Рыбинске, пошел умываться с бутылкой воды, рефлекторно. Потому что там открываешь кран, а у тебя пятый день из крана ничего не течет.
Надо поехать туда, потрудиться, отдать частичку себя, и тогда действительно человек сможет сказать: «Ребят, отстаньте от своей жизни в кредит и займитесь делом. Помогите тем, кому сейчас очень нужна помощь!»
Мы едины и с Богом, и между собой. Зов человеческого сердца не мифическое понятие. Душа душу чувствует. И скорбь другого человеческого сердца абсолютно точно слышна. Это и зовет человека туда, помогать.
Главное, что мы привозим, это не гуманитарные грузы, а руки человеческие и человеческие сердца, которые готовы пожертвовать собой, убрать все свои эмоции и искренне сострадать, любить и помогать.
После того как мы все сделали руками, главное, что мы можем сделать, – подойти к койке, на которой лежит пациент, и с ним поговорить, его послушать, чем-то утешить.
Конечно, это и ранит: наш доброволец Саша вышел после смены, и у него, взрослого дядьки, потекли слезы от чужой боли, чужой скорби. Но чувство сострадания – нормальное чувство. Его не надо подавлять в себе. Вот чувство зависти – ненормальное. Чувство жадности неправильное, с ним надо справляться. Чувство страха надо преодолевать, и Богу все вверять. А чувство сострадания – хорошее чувство.
К нам потом подошла реаниматолог и говорит: «Спасибо, что напомнили, – на койке находится человек. Мы за эти годы об этом забыли, мы на них смотрим как на биологический механизм, который приехал к нам на ремонт. А это живые люди, которым надо сострадать».
Почему добровольцы приезжают оттуда измененными? Потому что сострадание и любовь переворачивают человеческое сознание, и человек перестает жить для себя любимого. Он начинает жить чужой болью, это хорошо.
Для меня, как священника, стало очевидно, что причина любой войны – это грех, причем и с той, и с другой стороны. Меня больше никто в этом не переубедит.
Господь посылает все эти тяжелые и страшные события только с одной целью: Он видит огромное количество гибнущих душ и хочет, чтобы из этих гибнущих душ спаслась хотя бы часть. Потому что, если этого не произойдет, погибнет все.
