Интернет полон душераздирающих историй об отобрании у родителей детей, о самоубийствах оставшихся без детей матерей и рефреном звучит: ювенальная юстиция наступает.
У общества на самом деле есть серьезный повод задуматься, потому что в основу западной модели ювенальной юстиции положена идея приоритета прав несовершеннолетних перед правами родителей. Мы к этому явно не готовы. Как таковая ювенальная юстиция у нас только зарождается, ювенальные суды созданы только в нескольких регионах, например, в Ростовской области, и они пока пошли в своих решениях естественным для нашей страны путем учета интересов всей семьи. Поэтому в соответствии с уже состоявшимися решениями этих судов родителям предоставляют работу, семьям, оказавшимся в трудном положении, оказывают материальную помощь, совершающих правонарушения детей передают под надзор их же собственным родителям и так далее. Утвердится ли именно такая вполне разумная и даже востребованная практика – покажет время. Но суды – лишь часть системы, в основе которой находятся органы опеки и попечительства и Инспекции ПДН, традиционно представляющие исполнительную власть и МВД. В отношениях с ними родители все чаще стали оказываться в роли подозреваемых, а дремавший доселе карательный потенциал и обвинительный уклон системы стал проявляться во всей неприглядности. Специалисты этих органов стали иногда очень рьяно защищать детей от их родителей, находя часто по своему произвольному усмотрению удобные для себя же причины и поводы. Детей стали отбирать у политических активистов, у приемных родителей, у тех, кто оказался в трудных житейских обстоятельствах. Родители совершенно обоснованно стали опасаться органов такой навязчивой опеки.
Сложилась парадоксальная ситуация. Если, например, между супругами испортились отношения, то они могут обратиться к психологам, которые подскажут им возможные варианты примирения, или к адвокатам, которые помогут найти законные способы решения возникших в семье противоречий, или к родным, которые могут взять к себе детей на какое-то время, или к друзьям, которые поддержат и посочувствуют в момент семейного кризиса. И только в те самые органы опеки, призванные защищать интересы детей, им обращаться не следует, так как на основании их же собственных свидетельств у супругов запросто детей могут отобрать.
Но семьи как раз и попадают в поле зрения этих комиссий и инспекций в момент кризиса, пускают их специалистов к себе домой (попробуй только не пусти), доверяют им семейные тайны, показывают свои слабые места и надеются на их помощь. Когда же вместо реальной помощи лишаются детей, то некоторые просто не выдерживают такой подлости. В той же Ростовской области недавно повесилась женщина, у которой умер гражданский муж, сгорел дом, а потом ещё у неё и отобрали троих детей. Самое неприятное, что такое противоречие заложено в самой системе взаимоотношения государства и проблемных семей. Службы, занятой исключительно оказанием всесторонней помощи, не озабоченной сопутствующим сбором компромата на опекаемую семью, в России попросту нет.
Что же делать? Во-первых, определиться с самой моделью ювенальной юстиции, отвергнув, например, как негодную идею защиты интересов детей, противопоставленных интересам их родителей. Во-вторых, безотносительно к принятию или нет этой модели, следует незамедлительно создать принципиально новую систему органов комплексной помощи кризисным семьям, сделать их независимыми от МВД и местных органов исполнительной власти, включив их в структуру Минюста. В обязательном порядке лишить их права свидетельствовать каким бы то ни было образом и предпринимать какие-либо действия против опекаемых семей. А выявление случаев нарушения интересов детей можно оставить и за существующими органами опеки, которые вполне преуспели в деле обличения, обвинения, отобрания и лишения.
В таком случае суд займет естественное для себя место арбитра в спорах, а службы помощи семьям и надзора за семьями будут конкурировать между собою, как это происходит сейчас, например, между адвокатами и прокурорами.
Николай ЕРМАК
