Народная мудрость гласит: молчание – золото. Святые отцы называют его добродетелью. Но молчание молчанию рознь, оно так же многолико, многозначно, как слова. Когда между близкими людьми наступает тишина, это тревожный симптом.
Кадр из фильма «Тихая семья«
И золото, и дар, и лед
Промолчать в ответ на оскорбление, не вести праздной болтовни – одно, объявить бойкот обидчику, обливать ледяной тишиной неприятного тебе человека – другое.
Когда люди могут просто вместе молчать, и им хорошо, и не надо слов – это высшая степень близости, любви и дружбы. Такому молчанию, действительно, нет цены. Оно может быть либо прекрасным даром, как у влюбленных, либо плодом усердных трудов, как у супругов, проживших вместе много лет. Но мы сегодня – о другом молчании, о нарушении коммуникации между самыми близкими людьми.
Пустая болтовня?
«Я не понимаю, сколько можно болтать, – брезгливо корчится муж А., сжимая в руке пульт телевизора. – И, главное, о чем?!» Каждый день А. подолгу беседует с мамой по телефону. Такая традиция. О чем? Да о тысяче нужных вещей: здоровье папы; уходить ли маме на пенсию; когда вы к нам приедете; я купила новые туфли, жмут; новый начальник оказался добряком; собака подцепила клеща в скверике; были на концерте; нахамили в метро; уступили место в автобусе; как делаются вот те маленькие штучки, ну помнишь… Со стороны и впрямь – пустая болтовня. А ведь это – коммуникация, то есть, связь. Если нет связи, нет и семьи. Этот ежедневный пустой треп означает, что люди находятся вместе, на одном материке, а не на крошечных необитаемых островках, разделенных глубокими протоками. Жить они могут бок о бок – и все равно отдельно.
А. и ее муж принесли в свой супружеский союз наследие родительских семей. В первой принято общаться, выносить все проблемы, радости и горести на всеобщее обсуждение, во второй – молчать. Если бы не телевизор, в этом доме всегда стояла бы гробовая тишина. Даже самые важные события здесь проходят без лишних слов.
«Утром нас разбудил телефон, – рассказывает А. – Зазвонил телефон. Муж буркнул в трубку пару слов. Спустя примерно час, мы вышли, чтобы ехать на работу, и он сказал: «Тебе придется поехать на работу транспортом». Я возмутилась было, а он: «На машине я поеду домой. Мать говорит, отец вроде умер». Я испытала шок от поведения супруга, его железобетонного спокойствия, его молчания после телефонного звонка. Больше всех расстраивалась потом моя мама: «Как же так! Мы обменивались какими-то шуточками, а я ведь обязана была выразить соболезнование!». Маму обидело то, что молчанием о достойном, в общем-то, внимания событии в своей семье зять словно провел водораздел между нами и собой – не ваше дело. На самом деле, он просто не счел нужным сообщать об «инциденте»: что зря болтать?»…
Скелеты в шкафу
В чем причины подобной любви к тишине? В семье могут быть свои «скелеты в шкафу» – темы, на которые не говорят: психические болезни, самоубийства, зависимости, тюремные сроки, наличие приемного ребенка и т.д. Молчание постепенно распространяется не только на них, оно становится стилем общения в такой семье. Увлекшись разговором, можно ляпнуть лишнее, ненароком пересечь границу нейтральных вод и оказаться на опасной, запретной территории.
Тайна может быть сегодняшней, а может – давней. Существует интересная гипотеза о «призраках в склепе» психотерапевтов Николя Абрахама и Марии Терек, в которой есть, конечно, много спорного. Согласно ей – если очень упрощенно – постыдный семейный секрет передается от поколения к поколению, даже не будучи высказанным, будучи спрятанным где-то очень глубоко и даже забытым. Передается не он сам, а его последствия – в частности, эмоциональные. Первое поколение, хранящее тайну (в случае с супругом А. это было тюремное заключение знаменитого деда – якобы за политику, но на самом деле, за махинации в торговле), невольно эмоционально отстраняется от детей. Образующуюся пустоту те могут заполнять своими фантазиями, страхами, тревогами. А ущербный способ коммуникации они принесут уже в свои собственные семьи – не зная и не осознавая его происхождения, но будучи воспитанными в стойком убеждении, что о многих вещах лучше просто не говорить. Да и вообще – чем меньше говорить, тем лучше.
Страшно даже прикоснуться
В последнее время родилась странная околопсихологическая легенда: «выяснение отношений» – гиблое дело, лучший способ их разрушить. А как без этого? Что делать с отношениями, зашедшими в тупик? Как дать понять близкому человеку, что он мучает тебя, что может замучить до смерти – если что-то не поменяется сейчас же. А быть может, людям, давно живущим на необитаемых островах, лучше пуститься в свободное плавание?
Л. – взрослая женщина, живет с родителями. Личная жизнь не сложилась, но одиночество не должно обрекать на вечное детство в материнских объятиях. Она мечтает о своем жилье, родительскую квартиру вполне можно разменять, но заикнуться об этом страшно. В психологии есть понятие симбиоза. Изначально это – отношения между матерью и младенцем. Порой они растягиваются на всю жизнь, и тогда это страшно.
В семье Л. вода, запрудившая кусочки почвы между людьми, накопила столько энергии, что там срочно нужно строить много плотин – иначе быть беде. Энергия – нет-нет вырывающаяся наружу скандалами-водоворотами, крутящимися вокруг да около основной проблемы, – способна натворить немало бед и разрушений. Ее бы в мирных целях, но как?..
Способ один – сесть за стол переговоров. Проблема может быть решена, только тогда, когда ее назовут по имени. Но как это сделать, если люди разучились общаться и даже пытаться понять друг друга? Здесь попытка задать простой вопрос может быть приравнена к диверсии на плотине.
Мать Л. свято верит, что семейный симбиоз столь же оправдан, сколь и в природе, когда гриб чага не может существовать без березы: он обречен вечно молчаливо торчать на ней, питаясь соками дерева. Дереву-то с грибом все равно, молчать им по штату положено как представителям растительного мира. Но симбиоз семейный молчалив из-за страха нарушить статус-кво. Мать отдает дочери все свои соки и чувствует себя жертвой, дочь, вынужденная питаться ими и быть неразлучной с мамой, чувствует себя жертвой точно так же. Обе причиняют друг другу невыносимую боль, но в разговорах именно эти болезненные и уродливые наросты избегаются, словно мины. Наступишь – взрыв, которого боятся обе. К нему может привести малейшее прикосновение к проблеме – что уж говорить об обсуждении… Л. варит суп, мама стоит рядом и следит, как та режет и обжаривает морковку, готовая в любой момент ринуться на помощь. «Мама, я не в первый раз делаю это», «мне уже 48», «мама, можно я доделаю самостоятельно», «отчего ты вечно следишь за мной?» – ни один вариант протеста не подойдет. Легче смириться, промолчать в очередной раз, а лучше – доверить приготовление супа маме.
«Я смирилась – говорит Л., – другие мечтают, чтобы их избавили от домашних хлопот, у меня есть мама. Расстаться? Невозможно. Как я причиню родителям такую боль?»
Между тем, мука, которую члены этой семьи причиняют друг другу ежедневно и ежечасно, не сравнится с болью вскрытия этого нароста-гнойника, обсуждения болезненной для всех проблемы и, быть может, решения ее.
Классификация
Да, в семье Л. не царит гробовая тишина, здесь шумно, очень шумно. Здесь говорят, быть может, слишком много. Но эта коммуникация неполноценна, искажена. Под тишиной имеется в виду отсутствие диалога, когда слова становятся ненастоящими или исчезают, не успев родиться в никуда, уходят в песок. Это происходит по-разному.
Очень частый случай – односторонняя коммуникация, постоянный монолог одного из членов семьи вместо диалога.
Случается коммуникация не по адресу. Самый простой пример – общение с детьми, с которыми взрослые то бессмысленно сюсюкают, то, наоборот, начинают говорить как со взрослыми. Собственно, до ребенка эти послания не доходят.
«Мистификация» призвана замаскировать конфликты и проблемы. Такие фразы можно слышать до или во время семейных скандалов. Предположим, жена жалуется мужу на усталость: работа, дом, дети, вздохнуть некогда, она на грани нервного срыва. «Да у тебя все есть, – возмущается тот, – недавно машину новую купили, и маникюр ты себе сделала». Цель такой реплики, как бы нелепо и нелогично она ни звучала, забросать словами, как песком, жалобы жены, спрятать их, словно и не было. Подтекст: «У нас все хорошо, нет никаких проблем».
Прерванная коммуникация – самый грубый способ отмахнуться от обсуждения проблем. Можно перебить собеседника на полуслове, а то и просто повернуться спиной и выйти из комнаты.
Молчание и само может стать способом коммуникации: с его помощью можно демонстрировать обиду, уходить от решения проблем, переваливать вину на другого, наказывать его за что-то. Нарочитое молчание – всегда манипуляция, а где она, там нет места любви и искренним отношениям. Даже если молчуну удастся достичь результата, этот путь разрушителен и опасен, особенно, когда речь идет о детях. В самом искореженном общении, в самом жарком скандале есть возможность выяснить что-то. В кромешной тишине – нет.
Тишина среди скандала
Как ни парадоксально, стоит тишина и в семьях алкоголиков. Да-да, несмотря на пьяный ор и скандалы в них, как правило, тихо – если в виду имеется полноценная коммуникация. Разговоры супругов сводятся к: «обещай, что никогда больше», «ты стал настоящим алкашом», «да я ни в жизнь», «добилась своего, ты виновата, довела!» и т.д. Обмен взаимными упреками и своего рода формулами вряд ли можно отнести к конструктивному общению. Здесь налицо все перечисленные выше нарушения общения. Много слов – да не тех, невпопад, не ко времени, не по адресу: обличают безголового, клянутся с похмелья. Редчайшая такая семья найдет момент, чтобы сесть за стол переговоров и действительно начать обсуждать проблему, пожирающую их семью, поискать способы решения, да что там – просто попытаться понять друг друга. Скорее всего, такой разговор ни к каким решительным переменам не приведет. Но он станет первым шагом на пути к ним, первым опытом обсуждения действительно важных проблем.
А как же смирение, терпение, несение креста? К сожалению, тишина в данной ситуации ближе к потворству, чем к этим высоким понятиям. Своим молчанием вторая половина только помогает пьющему пить, делает его путь вниз более легким и удобным. Одна такая тишайшая супруга в присутствии мужа даже заменяла в рассказах своих слово «пить» на слово «курить», а наедине с психологом повторяла с нервным смешком: «Несу свой крест». А муж не считает свой ежедневный стакан водки нарушением трезвого образа жизни, «ибо не запоен и всем сердцем за».
На Большую Землю
А разговор способен творить чудеса. Я знаю, как легко и даже радостно лечить разговором пьяниц (речь о групповой терапии). Не надо им никаких «торпед», не надо гипноза. Они так привыкли жить на своих уединенных островах, что простая экскурсия на населенный материк, где людей ничто не разделяет, может оказаться целительной для них. Зависимые люди разучились общаться. Задолго до деградации личности наступают нарушения коммуникативных функций, когда общение становится все более примитивным и однобоким, сводясь к темам выпивки, домашней лжи, строительству системы оправданий, грубоватым шутками, и в итоге к хрестоматийному «ты меня уважаешь?» Психолог А.Завьялов сравнивает речь пьющего с решетом: вопросы без ответа, темы, вертящиеся вокруг своей оси, байки, которые никто не слушает… Кругом зияют дырки, зияет пустота. Попав в здоровую коммуникативную среду, он, как ребенок, учится говорить заново. Слушать и слышать других, не бояться делиться своей болью, сочувствовать собеседнику, стремиться ему помочь и утешить… Мало-помалу, пустоты в душе заполняются – и человек меняется. Вопрос об уважении, обращенный к нему или исходящий из его уст, перестает казаться смешным.
Поиски Пятницы и строительство мостиков
Но то алкоголики, у «нормальных» людей – проблемы те же, разве что в менее утрированном виде. И врачуются они точно так же. Дырки в душе или в отношениях заполняются только рожденным здесь-и-сейчас искренним, выстраданным словом – и никак иначе. Тишина, отсутствие диалога между самыми близкими людьми не просто застой воды, как в болоте. Это – разрушительный процесс: объединяющая членов семьи почва размывается, разрушается коварными подземными течениями, и каждый незаметно становится Робинзоном на собственном острове. Завтрак-работа-ужин-телевизор-пиво-в-пятницу – нормальная, тихая жизнь, где нет места называнию проблем. Пятницу (с большой буквы) начнешь искать лишь в критических обстоятельствах. В ситуации полнейшей тишины, когда закладывает уши, а собственный язык не в состоянии слепить два важных и нужных слова для самых близких. Все пустая болтовня, или не к месту, или вдруг не так поймут…
Но в этой ситуации два пути: или оставить все как есть, или налаживать связь, пусть и не хочется, и трудно, и непривычно. В любом случае, в попытках диалога между членами семьи строятся мостики – поначалу шаткие, валкие, никчемные. Диалог – искусство, подразумевающее не только стремление быть услышанным, но и умение слушать, и выражать свои мысли, и сопереживать другому, и верить ему, когда он говорит о своих чувствах. С непривычки его попытка может закончиться взрывом, скандалом, но это все равно – связь, все равно, коммуникация. Пусть мостик рухнет. Возможно, следующий будет построен более искусно. А щепочки, оставшиеся от этого, пригодятся как стройматериал.
