«Оказаться там, где ты больше всего нужен, – это милость Божия»

Протоиерей Илья Зубрий 30 лет служит в подмосковном храме Иоанна Богослова, в местечке с безрадостным названием Могильцы. Из жилищ – лишь одинокая пятиэтажка, по соседству – дом отдыха «Софрино». Но община при храме очень живая, действующая. Почти все прихожане приезжают издалека. Семейный клуб «Подсолнух», летние приходские лагеря, спартакиада воскресных школ, футбольные соревнования, ежегодные пешие походы в Лавру – это все дела отца Ильи и его помощников.

Когда началась СВО, приход включился сразу же, в первую очередь молитвой, а очень скоро возникло общее дело – несколько раз в месяц прихожане вместе с настоятелем собираются в трапезной и делают настоящую качественную тушенку. Большими партиями эта гуманитарная помощь уходит в Донбасс, – и для тех, кто находится в зоне боевых действий, и для мирных жителей.

Поехать в зону СВО отец Илья хотел еще в 2022 году, но не получилось. Получилось в 2024-м: отец Илья прочитал материал про служение священников в госпиталях Донбасса и понял, что его опыт может пригодиться. Половину своей священнической жизни он провел в Софринской больнице, рядом с больными и умирающими.

Вместе с отцом Ильей решила ехать и матушка, но когда кураторы узнали, что в семье Зубрий восемь детей (шестеро взрослых, двое школьников), в поездке ей отказали. Обсудив с женой все возможные варианты развития событий, дав распоряжения о детях, отец Илья выехал в Донбасс.

Все время поездки батюшка вел дневник, считая важным рассказать о том, что видел, слышал, чем занимался. Предлагаем выдержки из дневника о. Ильи.

Хотел выспаться

8 апреля

«В поезде давно не ездил, радуюсь и ностальгирую как ребенок. Постелив постель, пообщался со своим коллегой-напарником, отцом Михаилом из Сибири, с которым предстоит работать в госпиталях. Отходил ко сну с мыслью выспаться в дороге, но внутренний будильник поднял как обычно, ни свет ни заря. Не стал сопротивляться, помолился и прослушал несколько лекций «Арзамаса».

К вечеру приехали в Каменск-Шахтинский, где нас встретил отец Евсевий, иеромонах из Владимирской области, он здесь тоже в командировке. Уже глубоко за полночь добрались до места назначения. Еще некоторое время потратили на порядок и, насколько возможно, уют. Завтра ехать отмечаться и решить несколько вопросов, связанных со служением.

По звуку – был прилет

9 апреля

Ночью проснулся от незнакомых и громких звуков. По аналогии с подмосковным полигоном, рядом с которым живем и периодически слышим подобное дрожание земли, сомнений не было: что-то взрывается. Отец Евсевий подтвердил, что по звуку был прилет.

Встал рано, помолился и пошел осмотреться. Впечатление, как от послевоенной Абхазии: время застыло в десятилетней давности. Но людей полно, улыбаются, куда-то спешат. Одной ей ведомой тропинкой вышла на асфальт невыспавшаяся школьница с рюкзачком за плечами.

После оформления «командировки» в храме главной больницы города запаслись Святыми Дарами. Открыли список госпиталей, составили план посещения. В больнице обход начали с отделения, находящегося на последнем этаже, закончили ближе к вечеру.

Вдвоем с напарником заходим в палату, здороваемся, рассказываем, кто мы, откуда и зачем пришли. Парни смотрят настороженно и изучающе: чтобы началась обратная связь, необходимо время. Начинаем с краткого слова о том, что в таинствах подается помощь Божия, далее, получив согласие, совершаем больничный чин Соборования, узнаем, хочет ли кто-то исповедаться и причаститься.

И потом – разговоры, очень много и подолгу.

Равиль, Петр, Дима, Руслан, Денис…

9 апреля

Три четверти пациентов нуждались в первую очередь в общении. От молитв почти никто не отказывался, о смысле веры и таинствах знали мало. Встречались и воцерковленные бойцы, регулярно исповедующиеся и причащающиеся.

Равиль, мусульманин, подобрал шеврон с крестом и с ним выходил из тяжких передряг, так что ему дали второй позывной «Заговоренный». Мы с ним долго беседовали.

Дима, детство которого прошло в центральной части Украины, где много родственников. Устал от всего, опустошен и в страхе от будущего. Воюет уже девять лет, но сейчас, когда началось движение вперед, боится, что придется на поле боя встретиться с друзьями и дальними родственниками. В прямом смысле вцепился и долго не отпускал, но милостью Божьей простился с благодарностью, успокоенным взглядом.

Посоветовал ему не заглядывать далеко, а сосредоточиться на лечении, а когда наступит время решения, поступить по честной совести.

Петр, умный и глубокий, мучился, что стал равнодушен к смерти противника.

Руслан, которого мама благословила большим нательным серебряным образом Ангела-хранителя, с напарником попал в тяжелую аварию и долгое время был без сознания. Придя в себя, он настойчиво спрашивал, кто был третьим в их машине: не верил, что они были вдвоем, потому что в момент столкновения спиной и боковым зрением ощущал еще кого-то. После его рассказа у меня не осталось сомнений, что в этот момент между жизнью и смертью он видел своего Ангела-хранителя.

Денис, 29-летний парень, призванный сразу после свадьбы, с тяжкими ожогами и перевязанными руками, сокрушался, что не может совершить правой рукой полноценное крестное знамение.

Ибрагим, мусульманин, с сильными ожогами лица, разрешил помазать ему грудь святым маслом. Сообщил, что у него сегодня день рождения.

Роман, с татуировками по всему телу и с потрепанным до неузнаваемости поясом «Живый в помощи» на запястье, истово молился. Видно, что он все возлагал только на Бога.

Парень со Ставрополья, молчаливый, спокойный, кратко сообщил, что готовится к ампутации части стопы. Улыбнулся и добавил, что руки и голова целы, и вообще он жив.

Сопровождала нас все эти часы медсестра Инна. У нее один сын погиб, а другой пропал без вести. На прощанье тихо сказала, что ей стало немного легче после сегодняшнего, не совсем по ее профилю, послушания.

Обратно ехали молча. На базе, наспех приготовив нехитрую еду, рухнули без сил.

К исходу дня у меня в голове остался только один вопрос: кому больше нужно это служение. Думаю, что не всегда только раненым ребятам, а тем, кто рядом с ними. Господи, помоги им.

Много вместе молчали

11 апреля

Выдвинулись в сторону города, которому крепко досталось в 2014 году; там нас ждали. Главврач великанского телосложения радостно приветствовал нас, на суржике, как родных. Больница бедная, но очень чистая и уютная, чувствовалась добрая атмосфера, созданная сотрудниками.

С теми, кто хотел пообщаться со священником, – человек семь – мы собрались в одной маленькой палате. Тут вошел еще один молодой парень: по-детски доверчиво улыбаясь, он спросил, можно ли и ему быть. Выяснилось, что он мусульманин, азербайджанец, тоже хочет написать поминальные записки. Поскольку письменного русского он не знал, а мне был незнаком азербайджанский, решили, что напишем имена латиницей.

В больнице были самые разные люди: один мужичок гордо нам заявил, что он язычник и что ему нужно обращаться к шаману. А его сосед напротив – мужчина зрелого возраста, на все смотревший свысока и очень медленно тянувший слова с тюремным прогоном, во время молитвы усердно крестился, и его лицо, преобразившись, приняло смиренные очертания.

Мы никуда не спешили, разговор шел медленно. Часто вместе молчали. Прощаясь, обнимались и благодарили друг друга. Язычника тоже обняли.

День показался сегодня сравнительно легким, так как не было тяжелых больных, и ребята были по виду отдохнувшими, бодрыми. После разговоров стало понятно, что они находились не на самой огневой передовой, а немного позади. Например, Паша выносил раненых и погибших солдат после боев.

На обратной дороге пролистал новости: сообщали о нескольких прилетах по городу, о пострадавших гражданских, среди которых дети. Завтра нам ехать дальше по дороге в этом направлении, Господи, спаси и сохрани.

От ватных ног до простого любопытства

12 апреля

Ночью было слышно несколько взрывов. Подумал – хоть что-то нужно делать в опасности, и решил, что первое – вручить себя Богу и молиться. Мы еще не научились отличать прилет от отлета, но уже попривыкли. Если в первый раз подобный звук вызвал ощущение ватных ног, то сегодня это настороженное любопытство.

Утром, наспех позавтракав и собрав священнические вещи, отправились в путь, по дороге прослушали утреннее правило. Все чаще стала встречаться военная техника и блокпосты.

Со второй попытки нашли точку, в которую ехали. Как и везде, нас ожидали и приняли очень радушно.

Услышав, что на этаже поселились священники, сюда ручейком стали стекаться и гражданские. Беседовали, молились, совершали таинства, опять беседовали. С кем-то там же на кухне, с кем-то уединялись в коридорном закутке.

Один из парней молился с нами, но оказался некрещеным. Рассказал, что верит: воюет с первых дней и попадал во множество передряг, но Бог явно хранит его. Однако креститься «пока не будет, чтобы не нарушить этот баланс». Так он это понимает.

Мы долго беседовали, он обнял меня и пообещал, что, как только вернется домой, первым делом примет крещение. Что тут скажешь. Нужно оставить место Господу.

У одного из раненых через час была запланирована операция по удалению большого осколка из ноги, прошедшего в миллиметре от артерии. Познакомились, назвал имя Алан, а в крещении – Авраам… Рассказал, что крестился сознательно в 16 лет. Парень богатырского сложения, с огромной окладистой бородой. В уединенной беседе поведал, что в молодости сидел в тюрьме, где всем верховодили кавказцы, жизнь остальных была тяжела, особенно доставалось тем, кто называл себя христианином.

Алан потихоньку все взял в свои руки, становился с ними на молитвенный ковер, его приняли за своего. Цитируя Коран, со временем научил их по-человечески относиться к людям Писания (так мусульмане называют христиан). После зоны его беспокоило, не предал ли он свою веру, на что ему ответил, что это была военная хитрость, ведь от Спасителя Иисуса Христа он не отрекался.

Благословил его вдохновлять и поддерживать упавших духом, а после окончания войны поступать в духовное училище.

Затем еще один госпиталь. Добрались до больницы и снова беседовали, молились, совершали таинства, дарили молитвословы, надевали пояса с псалмом «Живый в помощи…».

Заметил, как потихоньку ребятки оттаивали, начинали улыбаться, жали руки. Некоторые просили сфотографироваться, но мы заранее были предупреждены, что фотосессии с личным составом под строгим запретом. И хорошо.

Вернулись на базу, все слава Богу. Господь сегодня составил нам такой плотный график: мы были в очень нужном месте в нужное время на двух объектах. Это очень сложно и в обычном, человеческом режиме, а тут без Бога вообще невыполнимо.

(Не)боевое крещение

17 апреля

Сегодня очень трудный день: мой напарник, отец Михаил, заболел, а в плане три больницы. Смог посетить только две.

Много раненых. Очень растрогал Максим. Обычно в конце всех записывал в помянник о здравии и об упокоении. Некоторые знали друг друга только по позывным, но Максим попросил записать не только его, а стал диктовать большой список имен. Спросил его: «Ты командир?» Ответил утвердительно. Ехал обратно и думал, что если командир знает поименно весь свой взвод, то ребятки в надежных руках, это уже отцовское отношение.

Вернулся в больницу, в которой был неделю назад. В ожоговом отделении крестил парня, которого встретил здесь в прошлый раз. Он все эти дни готовился, читал все, что я ему присылал. Дежурная медсестра выделила нам пустую палату, где перед крещением мы сидели около часа, пока он рассказывал о своей жизни. Больше ведь ничего и не нужно для крещения, только вера и покаяние, чего было здесь в избытке.

После совершения таинства человек впервые в жизни причастился.

Был умилительный и смешной момент. Когда готовились к крещению, я составил перечень необходимого, в списке была и крестильная одежда – белая рубаха или футболка. Друзья купили ему одежду на пять размеров больше, он очень смущался. Но когда после крещения он ее примерил, оказалось, что это настоящая крестильная рубаха: просторная и длинная.

Старался говорить только то, что чувствовал сам

18 апреля

Сегодня по плану крупный городской госпиталь. Главврач предупредил, что большинство его пациентов – бывшие заключенные.

Все проходило как обычно: мы соборно помолились, болящий народ приступал к таинствам. Большинство ребят в татуировках, по всем признакам тут собрались те, кто бóльшую часть жизни провел на зоне. Но люди, с кем мне пришлось общаться, были с ясным и открытым взглядом. Они сожалели о прошлом и считали сейчас свою жизнь возможностью его искупить. Старался там говорить кратко, только то, что чувствовал сам.

Сегодня читалась притча о блудном сыне: о том, что Бог не только нас ожидает, он высматривает нас на горизонте и примет нас раскаявшихся, несмотря ни на какую тяжесть проступка. Многие сегодня оставались для беседы наедине. Тяжелые, иногда удивительные судьбы. Господи, не оставь своих детей.

В одной палате среди лежачих больных – совсем юный боец Иван, русский паренек с юга. Два серьезных ранения, он здесь задержался надолго. Помолились, побеседовали о прошлом, о родителях, семье, о том, как попал на передовую. Рассказав о погибшем старшем брате, Иван не выдержал и зарыдал как ребенок.

Обнял его, он долго плакал, а я ушел с чувством, что на плече у меня был один из моих сыновей. Когда прощались, долго жал руку, взгляд был спокойный, улыбался мне вслед.

Вечер прошел по привычному распорядку. Ходил на прогулку, послушал кафизмы и вечернее правило, составил помянник по запискам от солдат, разослал близким людям для поминовения. Ответил на сообщения, позвонил семье.

Встреча с земляком

20 апреля

Сегодня последний день командировки. В нашем списке осталась самая отдаленная больница. Совершили таинство Соборования кратким больничным чином, поговорили о смысле жизни, ошибках и способах их исправления.

В первой же палате произошла необычная встреча. Боец оказался жителем соседнего поселка Лесной (недалеко от Могилец, где служит о. Илья. – Ред.); после молитвы мы долго беседовали, оказалось, что у нас есть общие знакомые.

Сегодня крестил двух воинов: Леню и Андрея. Серьезные парни, верующие, но вот не хватало им чудодейственного и осмысленного движения в виде дружеского пинка. Андрей, многодетный отец, все время улыбался и сиял как медный пятак, чем вдохновил и укрепил меня, немного опустошенного и довольно подуставшего.

Таинство совершалось неспешно и полностью, попросил дежурную медсестру найти старенькую простынь или пододеяльник, расстелил на полу. Поливал обильно святой водой из большой бутыли на стриженые главы и голые торсы, парни ежились, на лицах была печать сосредоточенности и детского умиления.

Обратно ехал с тихой радостью, наполнявшей меня изнутри, и благодарностью к Богу, что во время командировки удалось сделать важное дело – объехать отдаленные больницы и госпитали, где священник – большая редкость.

Вспоминаю каждую судьбу

21 апреля

Под стук колес лежу в своем плацкарте, смотрю в окно, где мелькают степи, перелески, дома и люди. Вспоминаю каждый день, каждую встречу, каждую человеческую судьбу. Точно знаю, что это милость Божия ко мне: оказаться там, где больше всего нужен. И еще большой вопрос, кто кому в эти быстрых четырнадцати днях был больше нужен. Ты людям или они тебе.

За время командировки мы объехали множество госпиталей и больниц, обняли сотни солдат.

О чем хочется сказать особенно: нет ничего привлекательного в войнах. Даже если они оборонительно-защитного характера. Церковь, благословляя на брань, впоследствии на некоторое время накладывала епитимью, ограничивая причастие для воинов, вернувшихся с боев. Таким образом показывалось, что война как способ развития человеческих отношений – болезненна и ненормальна.

Но когда война у твоего порога, нужно определяться, не отсиживаться в тени. Делать, что можем и должны, – каждый на своем месте. Остальное вручить в руки Бога».

Протоиерей Илья Зубрий, 2024 г.

Коллажи Татьяны СОКОЛОВОЙ с использованием личных фотографий о.Ильи Зубрия, ИТАР-ТАСС, РИА Новости