Интересно, есть ли на свете занятие для папы более тягостное и бессмысленное, чем родительское собрание, – думал я, безнадежно перебирая ногами по лестнице одной из многочисленных школ, где учится один из моих детей, навстречу означенному мероприятию. Я подошел к нужному кабинету, взялся за ручку, и, вздохнув, открыл дверь.
Следует сказать, что опыт посещения родительских собраний у меня богатый. В общей сложности я предаюсь этому занятию уже 16 лет в 4-х разных школах. Страшные цифры.
Так вот среднестатистическое собрание, по моему опыту, состоит из двух неравных частей. Объявления, которые делает учитель, и обсуждение услышанных объявлений родителями. Первая часть длится минут 20-30, в зависимости от красноречия и усталости преподавателя, вторая же, если говорить начистоту, бесконечна.
Что касается меня, то лично мне обе части кажутся бессмысленными, потому что всю информацию о расписании, завтраках, походах и прочих важнейших событиях жизни наших детей, можно разослать по почте, ну а обсудить, вы удивитесь, тоже.
Я вовсе не настаиваю, что я прав, хотя, конечно, это так, но лично мне было бы комфортнее обсудить все организационные вопросы, не выходя из дома и не тратя 2-3 часа на дорогу.
Единственное, что действительно требует личного присутствия и выгодно отличается осмысленностью, – это личное общение с классным руководителем и учителями-предметниками. По-моему, добавлю еще раз.
Думаю, что многие папы со мной согласятся.
Мамы – дело другое.
Гендерный состав же обсуждаемых собраний обычно таков, что папа – явление исчезающе редкое, нечто из красной книги. Подавляющее большинство мам настроено решительно не расходиться до зари и пылко обсуждать что-то важнейшее до последней капли крови. Их право, я ни в коем случае не осуждаю.
Обычно я сажусь где-нибудь поближе к доске, достаю листок бумаги и старательно рисую правильные геометрические фигуры, равномерно распределяя их по листу, потом соединяю их кривыми линиями, потом это все незаметно обрастает каким-то подобием щетины, потом я закрашиваю некоторые фигуры, стараясь, чтобы было красиво, потом там, где еще осталось место, пишу разнообразные слова. К этому моменту минует уже часа полтора-два и часть вторая (обсуждение услышанного) уже входит в ту стадию, когда мое сосредоточенное присутствие было замечено, а потом и забыто, значит, можно уходить.
Я собираю все розданные учителями бланки заявлений, фотографирую номер телефона классного руководителя, написанный на доске, и устремляюсь либо домой, либо на беседы с предметниками.
Впрочем, пора вернуться к открытой в начале нашего, как говаривали раньше, правдивого повествования двери.
Я вхожу в класс и вижу, что сидят одни папы. Только папы и классная руководительница с испуганным лицом, очевидно ожидавшая, что хотя бы сейчас из-за открывающейся двери появится мама. Но вошел я. Мы подозрительно посмотрели друг на друга, поздоровались, я сел.
Надо сказать, что я был не последний. Следом за мой пришел еще один папа. Что случилось, я не знаю, но это был первый раз за все мои 16 лет и 4 школы, когда на родительское собрание собрались одни мужики.
Прошли заветные 20 минут. Когда закончились объявления, наша Елена Анатольевна, чувствуя, что молчание затянулось, нарочито твердым голосом сказала:
– Есть какие-нибудь вопросы?
Папы немного помолчали еще, потом ближайший к доске сказал:
– Знаете, много информации, надо подумать. Давайте спишемся в почте.
Это было, наверное, самое короткое родительское собрание за всю историю родительских собраний. Такое не повторяется. И я рад, что стал свидетелем и участником, ведь у меня впереди еще 15 лет школы с младшими детьми. Родительские собрания могут быть короткими, они могут быть наполненными смыслом, информацией, энергией. После родительского собрания можно любить людей. А мужики-то не знают.
