Корреспондент портала «Милосердие.ru» решилась на смелый эксперимент, и побывала на экоферме. Там коровы ходят на массаж, а доит их робот. Производство полностью автоматизировано: молоко в процессе всей цепочки, от коровы до пакета, который вы купите в магазине, не попадает в «человеческие руки», все делают машины.
Это молоко – экологически чистое и органическое. А что это значит? Много ли экоферм в России? Стоит ли гоняться за их продукцией?
Пока органические продукты не особо распространены на российском рынке. Даже люди с высоким уровнем доходов далеко не всегда являются поклонниками органической еды – поскольку в нашей стране она не всеми признается частью престижного потребления. У нас пока к этому приближаются только хипстеры – современная социально активная молодежь крупных городов. Или же в органик-маркеты заходят те, кто сам знаком с экологической едой и доверяет ей. Но экологическое мышление в России пока еще не на массовом уровне. По некоторым данным, сейчас доля органических продуктов на рынке не дотягивает и до 2 процентов, а ведь это – забота о здоровье нации в том числе, а также сохранение экологии территории (ведь производство органической продукции считается ресурсносберегающим).
Но все же каждый из нас хочет кормить семью полезными продуктами. На фоне беспокойства экологов о постоянно ухудшающейся среде – особенно в больших городах, при резком росте количества онкологических заболеваний, мы уже поневоле задумываемся – а что мы на самом деле едим-то?
Эксперимент начинается, или Почему бройлер не может ходить
Мы выбрали для эксперимента экоферму компании «АгриВолга». Компания известная, крупная – 7 лет назад выкупила половину Угличского района. Здесь были мертвые земли умирающих совхозов. Вокруг на расстоянии 50 километров ни одного производства, так что местность экологически чистая. Но нужно было поднимать сельское производство.
«У нашего инвестора Сергея Бачина с самого начала был такой подход: «Я хочу создать органическое производство». Мы запретили применять минеральные удобрения, гербициды и пестициды, генномодифицированные импортные семена. Да на это уже и денег у умирающих хозяйств не было. И мы начали поднимать экологическое производство. Фермы учились выращивать животных без достижений химического производства», – вспоминает Сергей Ключников, коммерческий директор «АгриВолги», который ведет для нас экскурсию по ферме. За эти семь-восемь лет компания вложила в развитие экологического производства более 1 миллиарда рублей.
А что стоит за химией в сельском хозяйстве? Мы привыкли к фразе, например, «гормоны роста». Скажем, цыпленок от появления на свет до прилавка магазина живет максимум 35 дней. Его рацион кормления рассчитан до миллиграмма. К последним дням жизни бройлер уже не может двигаться: масса мяса больше, чем плотность костей. А в обычном хозяйстве у бабушки в деревне цыпленок, родившийся весной, попадет в щи только осенью, он растет в естественных условиях. «На индустриальных производствах используются добавки, которые стимулируют аппетит, рост, выделение молока и так далее. Мы же ничего этого не используем», – поясняет Сергей Ключников.
В органическом производстве – свои строгие требования. Например, земля должна не менее трех лет не знать вообще химии. В хозяйствах «АгриВолги» химия не применялась уже около 10 лет.
Нельзя использовать генномодифицированные семена. Удобрения ни в коем случае не химические. Так что здесь одно удобрение: перегной или навоз.
Даже навоз на угличских землях – экологически чистый, за ним даже специально приезжают из частных хозяйств. Нечего говорить, что запрещены и ядохимикаты – нельзя ими бороться с вредителями или сорняками. А попробуй победи сорняк без химии! А еще нормы площади под траву и злаки для комбикорма на экопроизводстве выше, чем на индустриальном.
Корова, которая гуляет сама по себе
Город Углич Ярославской области встречает солнцем и чистейшим воздухом. Именно здесь на территории более 32 тысяч гектаров пасутся 9 тысяч коров, около 5,5 тысяч овец. На фирменной упаковке молока – черная буренка с белыми пятнами. Это не фантазия художника, не изображение коровы вообще, а портрет реальной коровы Анны. Анна уже много лет живет в экохозяйстве и дает молоко.
У каждой коровы здесь – номерок на ухе. Но животновод фермы знает их всех «в лицо» – и Анну, и Машу, и других. Разные животные живут в разных помещениях. В первом большом фермерском ангаре – молодые коровы от нескольких месяцев до нескольких лет. Многие готовятся стать мамами. Вот рыжие коровы с огромными глазами, да еще и с литературной поволокой – это порода джерси. А вот привычные нашему глазу черные с белыми пятнами – это местная ярославская порода. Здесь их уже скрещивают: метисы более крепкие по здоровью и молоко у низ вкуснее.
Мы здороваемся с персоналом, коровы проявляют любопытство и громко мычат. «Думают, что их чем-то угостят», – поясняют сотрудники фермы. А коровы тем временем уже забыли о нас и переключились на свое любимое занятие – встали в очередь на массаж. Специальная огромная желтая щетка, похожая на щетки автомойки, включается от прикосновения и крутится, корове остается только подставлять бока. Поэтому животные здесь всегда чистые, с лоснящимися боками, и не нужен обслуживающий персонал, который бы чистил их. «В практике животноводства такая чесалка имеет свое применение, но некоторые производства экономят и не закупают такое оборудование», – говорит Сергей Ключников. Щетка стоит около 100 тысяч рублей.
«С фермы любая корова может выйти на улицу и отправиться на пастбище. Иногда они уходят за десятки километров, тут большая территория. Наши коровы живут как в отеле «все включено»», – говорит Сергей Ключников. Когда коровы уходят гулять, никакого хаоса нет – животные сами устанавливают свои иерархические отношения. Они даже самостоятельно определяют, у кого где место, и уже по привычке устраиваются в полюбившемся стойле. Крупных коровьих скандалов не бывает.
Современные помещения, кондиционирование, техника сама убирает отходы – специальный механический скребок медленно едет по помещению фермы и собирает навоз – опять же не нужен лишний персонал. На ферме ненавязчиво звучит музыка, предполагаем, что это тоже улучшает настроение буренок. С пастбища коровы возвращаются когда захотят. Здесь к их приходу всегда накрыт стол – свежее сено, а еще лизуны – кубы соли, подвешенные по всей ферме.
Заболевшие животные или те, которые ждут отела или только отелились, находятся в отдельных загонах, на карантине. Их молоко никогда не попадет в производство. А если корова отелилась, то ее молоко уходит на корм телятам. У каждой коровы есть своя медицинская карта: учтено все, ее прививки, болезни, если они были, а врач-ветеринар ведет беременность.
Малыши тоже здесь. В отдельном ящичке сидит рыжий теленок, которому только 4 дня от роду. Детвора постарше – 2-3-недельные телята – уже в индивидуальных маленьких загончиках. Скоро их выпустят в общее стадо молодняка.
У робота всегда хорошее настроение
Очередь на дойку – совершенно уникальное зрелище. Коровы не обращают на нас внимания, у них свои дела: они ждут, когда смогут зайти в специальное стойло для дойки. Не толкаются. Степенно проходят одна за другой. Пока животное ест корм, аппарат занят делом. Он промывает каждый сосок, затем на каждый надевает отдельный стаканчик, сдоит первые струйки, затем начинает доить. Вот робот на секунду прерывается, его рука подъезжает куда-то в сторону и протирает видеоокошко. «Это он протирает свой глаз. Аппарат, как видите, сразу сам устраняет все неудобства в работе, чтобы качество не страдало», – отмечает наш экскурсовод по ферме.
Этот же аппарат делает самые мельчайшие и важные операции.
Современный робот, к примеру, считывает информацию, если одна из долей вымени уже пустая, на этом соске доение прекращается. Важно, что он тут же считывает информацию о качестве молока по электропроводности и другим параметрам, проверяет плотность, кислотность, делает бактериологический анализ. Если молоко некачественное, оно не идет в танк-охладитель, а сливается. Остальное молоко распределяется по разным танкам.
Стоит заметить – все молоко ни на секунду не попадает на открытый воздух, оно течет по шлангам из доильного аппарата в танки, оттуда – дальше в распределяющие емкости, затем идет на розлив. Так что из вымени до пакета молоко поступает без вмешательства человеческих рук, и без каких-либо загрязнений. «Два года мы ежедневно возили анализы молока в Ярославль, чтобы убедить, что все параметры у нас в норме. И получили разрешение на полный цикл производства», – поясняет коммерческий директор компании «АгриВолга».
Один такой робот-доильщик стоит 10 миллионов рублей. Казалось бы, – дорогое удовольствие, зачем это нужно? Один робот обслуживает 70 коров в день, доярка – 50 коров. Нельзя сказать, что робот выгоднее по деньгам: доярке нужно платить зарплату, а робота нужно обслуживать. Но выигрыш в другом.
Такой подход к производству более экологичен, чем использование старого принципа, который распространен на индустриальных производствах: доярки, полуавтоматические приборы для дойки. Сам факт присутствия человека на производстве серьезно снижает качество итогового продукта. К сожалению, работает человеческий фактор. Работа в сельском хозяйстве у нас до сих пор считается непрестижной, оплата труда – очень тяжелого труда – невысокая.
«Учтем российскую действительность. Сегодня она устала, вчера у нее муж пьяный пришел домой. В итоге доярка может где-то не уследить за ситуацией, либо не вымыть вымя, или ударить корову – всякое бывает. А у робота нет плохого настроения. Может только быть ошибка. Тогда робот сообщает, что не смог выполнить данную операцию. Ситуация отслеживается, устраняется ошибка», – объясняет Сергей Ключников.
Все данные мгновенно поступают на бортовой компьютер – за ним в комнате сидит сотрудник. Причем данные здесь самые тщательные: когда подоилась корова Анна, а когда корова Маша. Это просто: на каждой корове висит магнитный датчик, с ее данными, когда она заходит в доильный отсек, компьютер сразу видит, какая корова пришла доиться.
Из 100 кило мяса – 95 кило колбасы
Рядом с молочной фермой – другая часть производства. Здесь живут коровы мясной породы. Огромные черные животные смотрят на нас сверху вниз. Издалека, из-под деревянного загона, за нами наблюдают очень страшные суровые племенные быки. Но они, поясняют сотрудники фермы, безопасны: если ты не представляешь для него угрозы, он относится к тебе равнодушно.
Это абердино-ангурская порода, закупленная в Канаде. Этим коровам не нужна ферма: 365 дней в году они живут под открытым небом. Сами, как и молочные коровы, ходят стадом пастись, сами приходят.
Пастухов на ферме тоже нет. Есть электрический пастух – тоненькие ниточки-проволочки, по которым идет слабый 12-вольтовый ток. От него исходит электромагнитное поле – корове даже не нужно дотрагиваться до этих проволочных заграждений, она ощущает поле кожей, и не подходит близко к этой границе пастбища.
«Коровы постепенно съедают траву на одной части полей, вытаптывают землю. Но они еще и рыхлят почву копытами, и трава начинает расти еще гуще. А чтобы дать зелени время вырасти, мы постепенно передвигаем наших электрических пастухов, и стадо уходит все дальше и дальше, ненавязчиво. Часть пастбища отдыхает, вырастает новая трава, через месяц стадо как раз уже вернется сюда и снова будет пастись здесь», – поясняет Сергей Ключников принцип экосбережения природных ресурсов.
Бык весит под тонну, корова – 700 килограммов. В полтора раза больше, чем коровы молочных пород. 5-6 процентов бычков отбираются на воспроизводство, остальные уходят на мясо. Коровы же остаются, чтобы давать потомство. Забой на производстве также происходит по современным стандартам, без стрессовой ситуации для животных.
Из 100 килограммов мяса здесь получают около 95 килограммов колбасы или сосисок. Речь о том, что никаких дополнительных добавок здесь не используют. Из тех же ста килограммов мяса на индустриальном производстве получится около 120 килограммов продукции. Дополнительные 30 кило еды «вырастают» благодаря искусственным добавкам, которые напитывают мясо водой и искусственным соком. На производство в Углич как-то приезжали коллеги, предлагали использовать уже опробованные добавки. Индустриалы гордятся тем, что на выходе получают мясную продукцию большего веса. Но у натурального производства своя особенная гордость.
Операция «чистые руки»
В цех розлива нас не допускают: здесь строгая стерильность. При входе в цех аппарат проверит чистоту рук каждого сотрудника (все, конечно же, только в специальной одежде): только после дезинфекции загорится лампочка и откроется турникет.
По закону у нас молоко должно подвергаться обработке – от 68 градусов и выше. На «АгриВолге» только пастеризуют молоко – это термообработка 68-70 градусов. А стерилизация – это уже температура более 100 градусов, при ней убивается почти все живое в молоке, на органическом производстве стерилизация запрещена в принципе. Уже при 80 градусов в молоке разрушаются соли кальция. Так что в стерилизованном молоке, которое делается на индустриальном производстве и хранится в пакетах месяцами, ничего полезного фактически нет.
На молокозаводе есть лаборатория, которая проверяет еще раз все молоко. Дальше молоко идет в упаковку или уходит в кефирный или сметанный цех. «Таким образом, от дойки до пакета молоко идет не дольше, чем 12 часов. Ни у одного завода такого нет», – гордится Сергей Ключников. Ежедневно здесь разливается до 2 тонн молока, мощности же могут освоить до 4 тонн.
Большая польза от маленьких микробов
«На многих заводах делают фактически не кефир, а кефирный напиток. Покупают импортную закваску, которая за 3-4 часа мгновенно превращает молоко в такой продукт. У нас же – натуральное производство», – еще раз подчеркивает начальник молочного производства агрофирмы «Россия» (входит в состав холдинга «АгриВолга») Виктория Балашова. На молокозаводе есть цех бактерий. «В течение срока своей годности кефир будет меняться по составу, потому что полезные кефирные бактерии в нем продолжают жить», – говорит эксперт.
Виктория Балашова рассказывает, что иногда покупатели недовольны: почему, мол, у вашего молока иногда разный вкус? Но такое недовольство – от незнания. «У нас ведь не стандартное молоко из порошка, которое все одинаковое. А подлинное молоко из-под коровы. Оно разное даже от смены времен года. Зимой, когда корова с травы переходит на силос, молоко более жирное, например. В нем иная структура жировых шариков. Летом молоко более жидкое, там жировые шарики маленькие, слипаться им тяжело. Так что такие отличия во вкусе как раз говорят о живом продукте».
Самый распространенный обман покупателей – это использование в молочной продукции растительного масла, чаще – пальмового, отмечает Сергей Ключников. Потом можно добавить еще и красители, стабилизаторы… и вот оно – вкуснейшее «сливочное масло» или «сметана»! А на самом деле эта субстанция имеет мало отношения к молочному продукту. «Это и называется «нахимичили»! – возмущается коммерческий директор «АгриВолги». – Мы были на молокозаводах, которые делают такую продукцию, в которой нет молока совсем».
На экопроизводстве такое невозможно: здесь главная задача – сохранить биологическую ценность продукта.
Молокозаводу «АгриВолги», к примеру, не разрешили делать йогурт. Потому что в него надо добавлять сухое молоко – по ГОСТу, не менее 9 процентов. Органическое производство на это пойти не могло: это уже не натуральный продукт. На экозаводе разработали свой рецепт, без всяких добавок и сухого молока, но назвать продукт «йогуртом» не смогут, будут придумывать свое название.
«Грязные» же микробы, как уже было сказано, в молоко не попадают, потому что все производство закрытое, происходит внутри автоматов, извне в молоко ничего не поступает. «Иногда удивляются: ваше молоко может храниться до 12 дней, значит, там тоже «что-то есть», добавки? Нет. Просто там нет разрушающих вредных микробов. Оно чистое и в своем натуральном виде, а после пастеризации оно может стоять такое время. Быстрое скисание молока – вовсе не показатель его «хорошести», это тоже заблуждение, быстро может скиснуть натуральное, но зараженное микрофлорой молоко», – поясняет Виктория Балашова.
В то же время некоторые производители визируют свою упаковку словами «эко», «органик», «фермерская продукция», но на самом деле не весь такой товар является органической продукцией. У нас до сих пор законодательно не отрегулирована ее сертификация. и только этой осенью проект федерального закона «О производстве органической продукции» должен поступить на рассмотрение в Госдуму.
С каждым годом ухудшается экологическая обстановка. Об этом говорят 68% россиян, и поэтому производство экологически чистых продуктов питания становится, возможно, даже задачей государственного уровня.
«Лобби органического производства практически нет»
Если в 2010-2014 годах органика активно развивалась, появлялись новые компании, ритейлеры запускали к себе эту продукцию, то сегодня производство вступило в период стагнации. Во-первых, повлияло введение санкций. Во-вторых, кризис: у людей стало меньше денег, и потребность в органической дорогой продукции стала меньше.
Затянувшаяся ситуация с принятием закона о сертификации органических производств мешает новым предприятиям расти на этом рынке. Пока выживают уже сложившиеся. «Либо принятие закона простимулирует развитие органики дальше, либо когда у населения появятся деньги, оно снова станет больше покупать такую продукцию», – считает Олег Мироненко, руководитель службы GR корпорации «Органик», член Национального органического союза.
В Европе экопроизводство развивалось просто: появилась критическая масса производителей, разработали законы и правила. У нас таких производств слишком мало, чтобы лоббировать нужный закон. «Есть более сильные лоббисты. В области органики лобби почти нет. Пока этот рынок развивают либо те, у кого есть деньги, либо те, кто внутренне настроен, люди с экологическим мышлением», – поясняет эксперт.
И потребитель сегодня такой же: покупают экопродукцию те, кто уже внутренне настроен на здоровый образ жизни, или же вынуждены это делать (есть аллергия или же какие-то заболевания). Самый главный стимул – кормить своих детей чистыми продуктами.
Почему индустриальная продукция оказывается дешевле органической? Есть понятие индустриального производства и производства «handy-kraft» – то, что производится вручную и в малых количествах. На сегодня органика у нас «ручная» – это в Европе не так, там уже выстроены все цепочки, это уже развитое производство. У нас полноценных цепочек производства органической продукции нет. Например, компания «Органик» выращивает гречиху, ее нужно перерабатывать. Но оказалось, что перерабатывающих производств, так же сертифицированных как органическое, в России не существует. В итоге экологические производства вынуждены или объединяться и перерабатывать и паковать товар за рубежом, или строить собственные мини-заводы, – рассказывает Олег Мироненко, – Если вы поедете в Финляндию, то увидите, что органических предприятий с численностью голов более 300 нет. В нашем законе, когда он будет принят, тоже будет норматив: стадо не более 500 голов. Но в той же Финляндии все молоко с таких экоферм забирает «Valio». У нас таких промышленных сертифицированных переработчиков органической продукции нет. Нам было бы проще только производить молоко, а не перерабатывать его, но пока мы вынуждены самим это делать. Иначе мы были бы вынуждены сдавать наше качественное органическое молоко на комбинат, где его смешают с обычным индустриальным молоком, – теряется весь смысл».
Отсюда и относительная дороговизна органических продуктов. «Когда производство проходит стадию конверсии, то есть переходит с индустриального производства на органическое, оно теряет в объеме продукции. Потому что идет работа без стимуляторов и химии. В итоге – сразу меньшее количество молока, меньшее количество производимых кормов – примерно на 30 процентов. Производители вынуждены выравнивать ситуацию ценой.
«Мы надеемся, что появятся государственные программы, которые будут стимулировать создание полных линеек в органическом производстве», – говорит представитель Национального органического союза. Предполагается, что закон будет принят к концу года, а полностью новое законодательство об органике заработает к 2017 году.
Эксперимент завершен. Мы все узнали об органическом производстве. Ферма, на которой мы побывали – как из книги братьев Стругацких. «Полдень 21 век». Но ведь мы и живем в двадцать первом веке. Естественно, на всю страну такой тип производства не распространишь – у нас мало денег. У покупателя мало денег, и возможно, покупательная способность будет снижаться. Но это не значит, что мы не должны ходить на экофермы и рассказывать вам, как производится экологически чистая еда. Потому что времена меняются. Потому что мы живем в двадцать первом веке, потому что органическое производство – это обдуманная и хорошая деятельность.
