Аптека духовная. Лубок, вторая половина XIX в., фрагмент. Художник И. Собольщиков
А потом была работа. Чем пахнет в больнице? Хлоркой и лекарствами, тревогой и страхом, старостью и смертью, одиночеством. Идеальных больниц не бывает. Даже просто хорошие попадаются нечасто. У медсестры физически не хватит времени, чтобы заниматься уходом за больными, это дело родственников. Пусть уходят с работы и сидят. Если нет родственников? Не знаю. Понимаешь, твое дело — лечить. Колоть уколы, раздавать лекарства и обрабатывать пролежни. Разумеется, при правильном уходе пролежней не будет, нужно для этого немного — вовремя сменить белье, вовремя повернуть больного, но у нас нет на это ни времени, ни средств, ни денег. Мы делаем только самое необходимое. Мы обрабатываем пролежни. Замкнутый круг. Дежурные улыбки платных врачей не в счет. Фальшь, если она есть, чувствует каждый человек. Медсестра и врач подойдут к вам лишний раз, если вовремя сунуть им купюру в карман халата. Врач от слова врать. Терпи до последнего.
Можно долго говорить о реформе системы здравоохранения, но где та точка, откуда можно ее начать? Разруха в головах, здесь не помогут одни только деньги. Где ж их взять — внимательных, терпеливых, добрых, чтоб еще и за больными ухаживали и находили время поговорить.
Никогда не думала, что увижу медицинскую сестру, нет, сестру милосердия в этой странной повязке прошлого века. «Это называется плат – улыбается Вероника — и он у меня все время сползает». В круглом храме горят свечи, я всматриваюсь в лица сестер милосердия. Следующая остановка – больница Святого Алексия. Всю неделю я смотрю на Ленинский проспект из позапрошлого века, из другого времени — сквозь пластиковые окна палат, из коридора — через высокие сводчатые окна со старинными решетками. А на улице такая хорошая осень, и небо, и листья лежат в больничном парке. Мы гуляем – я везу Веру Ивановну в инвалидном кресле по коридору, от окна до окна. Веру Ивановну мы умыли с утра, вплели ей ленточки в седенькие косички. Вот пост медсестры, вот шкаф с книгами, иконы, цветы на подоконнике. Батюшка прошел в палату. Пожилая женщина в чёрном перебирает четки. Я никогда не видела монахинь, она – тоже пациентка. Останавливаемся в углу возле большой иконы, тихонько молимся, слезы блестят на глазах Веры Ивановны.
Что-то здесь совсем по-другому в этой больнице. Никакие не святые вокруг, обычные люди, санитарка моет пол, мужчины после завтрака говорят про политику, родственники несут кому-то бананы, санитар развозит компот. Все накормлены, все уснули, можно передохнуть. Настя наливает всем чаю, встает: «Помолимся!» Не по обязанности, не по привычке, легко и радостно. Никогда такого не видела, совсем незнакомый мир, но как-то мне тут светло.
Другое утро. Сестры меняют памперсы, перестилают кровати, раздают лекарства, и кормят с ложки лежачих больных. У меня ничего не получается. Скажите, как девушка небольшого росточка может пересадить из кровати на каталку здорового мужика? Моментально. Радостно. Я не знаю, как это у нее выходит. «Зайди в палату, как у них там дела». Одноногий мужчина у окна с трудом произносит слова, он поправляется после инсульта, он тоже улыбается мне.
– Зачем пришла?
– Пришла узнать, как вы тут живете.
– Мы тут живем хорошо — протягивает мне карамельку,— а ты как живешь? Как твоя маленькая жизнь?
Моя маленькая жизнь как-то… Как-то очень странно. Я вижу, как светлеют лица старушек после причастия — сегодня в палату приходил батюшка. Что-то неуловимое появляется на лицах наших бабулек, я не знаю для этого слов. Я боюсь нарушить эту тишину, неосторожным словом, неловким движением. Я иду в другую палату.
Мужчина, лежащий рядом с дверью протягивает мне бумажную иконку святого Пантелеимона и знаком показывает, чтоб я поставила ее рядом с кроватью новенького.
Не верится, что так бывает, что так может быть здесь и сейчас, в нашем невеселом 21 веке. Темнеет на улице, светятся витрины, горят фонари.
Мама, сегодня я дежурю в ночь, написать ничего не успею. Не думала, что когда-нибудь снова надену белый халат. Диктофон пока лежит без дела. Устаю? Знаешь, сидя за компьютером, я устаю больше. Всему тихонько удивляюсь, стараюсь учиться у сестер. Отдыхаю, наверное, на лету. Статью сдаю послезавтра. Только, знаешь, мне почему-то хочется сюда вернуться.
Алиса Орлова
