Взаимная нелюбовь российских государственных органов и общественных организаций общеизвестна. Органы, как правило, считают общественность неумной, суетливой и неспособной к диалогу и целенаправленной работе. Общественность уверена, что органы заинтересованы более в отчетах, показателях и покое, нежели в продуктивности своего труда на благо населения.
И та, и другая сторона имеет основания для подобного отношения. В силу того, что они стоят по разные стороны одних и тех же проблем, общественность и государство редко способны понять логику друг друга. Общественность практически всегда свою работу начинает с конкретики, с частного случая и достаточно редко может подняться до уровня документальных абстракций, обобщенных проблем, в мире которых живет государственная власть. А власти существуют в очень сложном мире согласования воли различных ведомств, массовых процессов. Внимание общественности к частностям в их глазах выглядит раздуванием мелочей и огрехов до уровня событий космического масштаба.
И чем выше цена конкретного случая, тем больше в вопросе эмоций и тем труднее понять друг друга и начать совместную работу. Даже если предположить для ясности, что у всех самые лучшие намерения, что государственные органы действительно хотят выполнять свою управляющую и регулирующую функцию на благо народа, а общественность имеет своей целью именно помощь, поддержку и исправление, а не нечто иное. И что общественность – это действительно общественность, а не исполнители чьей-то политической воли.
В предельном виде этот конфликт можно наблюдать в сферах, где речь идет о самом дорогом – о жизни. В области здравоохранения давно уже сложилась атмосфера тотальной подозрительности: всякая новая инициатива власти кажется новой ловушкой и подлянкой, сделанной ради того, чтобы министерству было проще. Публичные же выступления общественности выглядят крестовым походом детей против вселенского зла.
Посему, когда в представители Минздрава некоторое время назад заявили, что они провели анализ работы благотворительных фондов, общественность, составляющая эти фонды, несколько напряглась. Министерство устами своей пресс-службы заявило, что проведенный анализ обращений в фонды выявил следующее:
«Проведенный нами анализ показывает, что в достаточно большом количестве случаев, помощь гражданам, для которых осуществляется сбор средств, может быть оказана за счет средств бюджетов бюджетной системы Российской Федерации. В случаях, когда медицинская помощь не может быть оказана в России, гражданин за счет бюджетных средств может быть направлен на лечение за рубеж».
Вот что здесь написано? С точки зрения обывателя тут написано: «Фонды зря собирают деньги, они просто не умеют работать с законами». После этой публикации ряд фондов потеряли возможность выступать в СМИ, ибо СМИ решили лишний раз не подставляться перед государством, якобы обличая его там, где оно не виновато. Жертвователи решили не жертвовать, что логично – зачем давать средства в ситуации, когда их должно дать государство? Попросту говоря, фонды понесли репутационные потери.
К счастью, Министерство ничего такого не имело в виду. И дабы этот вопрос разъяснить, была организована встреча между представителями благотворительных фондов, пациентских организаций и министром здравоохранения Вероникой Игоревной Скворцовой. Соорганизаторами встречи выступили совет при правительстве РФ по вопросам попечительства в социальной сфере и комиссия Общественной палаты РФ по социальной политике, трудовым отношениям и качеству жизни граждан. Со стороны министерства, кроме главы ведомства, участвовали заместители министра, помощники, директора департаментов и другие сотрудники.
Со стороны общественности костяк выступающих составили представители некоммерческого партнерства «Все Вместе». Они рассказали о своем видении ситуации. О том, что ни один вменяемый благотворительный фонд не станет тратить деньги на то, что оплачивается государством, если оно действительно это оплачивает. Что фонды собирают деньги на все то, что или вообще государством не оплачивается, или оплачивается плохо, с большими временными задержками или просто низкого качества.
Скажем, лекарства в госучреждениях волею Антимонопольной службы закупаются государством только по тендерам и выписываются врачами в рецептах только по стандартам, а значит – только самые дешевые, что зачастую означает «наиболее некачественные». Больные этими «лекарствами» буквально травятся. И фонды вынуждены закупать оригинальные дорогие препараты, ибо государство их обеспечить не может. Кроме того, тендер – это долгая процедура. Но пока он идет, люди не перестают болеть. И ситуация, когда в больнице перебои с обеспечением (кстати, не только лекарствами, но и всеми расходными материалами, вплоть до перчаток и бахил), не так уж редка. И она требует участия внешних сил – например, фондов, которые обеспечат больницу необходимым на период тендера.
Также не обеспечивает государство полного финансирования квотируемого лечения. Вообще, непонятно, на каком основании считаются квоты, как определены стандарты оплаты по ОМС. По расчетам самих фондов, заложенные государством расходы ниже необходимого в три-четыре раза. И эту разницу приходится покрывать фондам. А есть заболевания, лечение которых не входит вообще ни в какие гарантии, и ни в какие программы. Например, трансплантация костного мозга входит в государственные гарантии, а поиск неродственного донора костного мозга – нет, а он стоит 18 тысяч евро. Лучевая терапия оплачивается, а спецразметка для нее – тоже ложится на плечи самих больных или фондов. Существующие в стране установки «гамма ножа» принадлежат частным лицам и операции на них государством не оплачиваются. Никак и ничем в стране не лечится буллезный эпидермолиз – просто потому, что он вообще только недавно был внесен в список редких заболеваний, и в стране нет даже стандартов лечения, никакие из необходимых расходных материалов в России не производятся и ни в какие гарантии, программы, стандарты и квоты не входит.
А еще есть проблема, что пациент приехал лечиться по назначению врача в федеральный центр, потому что в его регионе нет нужного лечения, и лечится амбулаторно. Но все это время он должен на какие-то деньги снимать квартиру. А в случае, если он не лечится амбулаторно, а просто ждет в очереди на пересадку почки или печени, надо не просто снимать квартиру, а снимать ее где-то рядом с местом проведения операции, чтобы успеть доехать, когда поступит подходящий орган. Ожидание может продолжаться месяцами, в очередях на органы стоят десятки человек.
А еще есть дети-сироты, которым очень многое положено по закону. Но у них нет родителей, и никто не смотрит за ними в индивидуальном порядке, кроме государственного опекуна, у которого этих подопечных могут быть сотни. Потому надзор за здоровьем сирот как правило формален. К тому же, если все же выявлено заболевание, для поездки месту лечения или реабилитации требуется сопровождение, а такой ставки в детских учреждениях нет, да и лишнего риска никто не любит. Вот и собирают фонды на нянь, на срочные платные операции – ибо государственный опекун на месяцы может откладывать лечение, просто потому, что ему недосуг.
И это только часть существующих проблем, которыми занимаются фонды, и которыми государство либо не занимается вовсе, либо занимается недостаточно.
Министр очень внимательно выслушала все выступления и высказала понимание реальности и серьезности этих проблем. А также уточнила, что министерство не имело в виду, что фонды зря собирают деньги – как раз усилия фондов по спасению жизней и здоровья находят у государства полное понимание и одобрение. И негативный пафос документа направлен именно на неадекватную работу подразделений самого Минздравсоцразвития и подведомственных учреждений, не в полной мере исполняющих свои обязательства. Министр обратилась с просьбой к фондам об информировании министерства в случае выявления такого рода проблем. Было запланировано создать горячую линию министерства здравоохранения, которая позволит избежать такого рода эксцессов в дальнейшем, а пока зарегистрировали специальный почтовый адрес. Ответственным за работу с обращениями стал Олег Сагалай – пресс-секретарь министра.
Отдельно стоит упомянуть о том, что нередкая ситуация, когда из-за обращения в фонд за помощью страдает лечащий врач, поскольку его руководство совершенно не заинтересовано в ухудшении имиджа своего учреждения, была признана министром недопустимой. О таких ситуациях также было рекомендовано сообщать, что называется, «на самый верх».
Что же касается всех тех сложностей, о которых рассказывали фонды, то для преодоления их министр предложила составить рабочие группы и сделать подобные встречи регулярными, дабы две стороны извечного конфликта общественности и государства могли находиться друг с другом в контакте.
