В конце прошлого года на экраны вышел фильм «Итальянец». На фоне современного кинематографа картина, посвященная приключениям маленького мальчика-сироты, живущего в провинциальном детском доме, выглядит несколько необычно. О том, что его привлекло в сугубо социальной теме, режиссер фильма Андрей КРАВЧУК рассказал нашeму корреспонденту диакону Феодору КОТРЕЛЕВУ.
— Андрей, вы обратились к такой рыночно невыгодной теме, потому что был специальный заказ? Или здесь кроется какой-то более глубинный интерес?
— Заказа никакого не было. Тема, связанная с сиротами, волновала меня давно, еще в конце 90-х годов, когда все было очень непросто в нашей стране. Вы помните, было много детей на улице, которые продавали газеты, мыли машины, пытались обеспечить свою жизнь. Для меня эта тема была и больная, и важная. Хотелось как-то рассказать об этих детях — об их мире, об их жизни. Дети ведь строят свою жизнь по той же схеме, что и взрослые, только более открыто, более непосредственно. Это было интересно, и так возник замысел фильма. Дальше надо было эту идею оформить, и я рассказал о ней одному своему товарищу. Ему она понравилась, и он принес мне статью из газеты «Комсомольская правда» про маленького мальчика, который решил найти свою мать. И как-то все сразу стало понятно. Появился герой и характер, то есть человек, который живет сердцем, действия и жизнь которого определяются не только выгодой, какими-то конкретными задачами, стремлением обустроить свою жизнь, сделать ее лучше — а определяются просто движением души и сердца. Появился именно герой в таком хорошем, архетипическом смысле. А дальше мы с этой идеей пришли к продюсеру, рассказали, продюсеру понравилось — и мы написали сценарий и обратились за поддержкой к Федеральному агентству по кинематографии, от которого получили практически стопроцентное государственное финансирование фильма.
— В контексте фильма ваше представление о герое понятно. А кого вы считаете вообще героем нашего времени?
— Мне трудно нарисовать портрет героя нашего времени. Но думаю, что для меня это — все равно наш Ваня Солнцев. А еще безусловный герой — человек, который написал книжку «Белое на черном»…
— Рубен Давид Гонсалес Гальего.
— Да, именно. Такие люди, несмотря ни на что, сохраняют человеческое достоинство, сохраняют силу духа и способны совершать человеческие поступки. И эти поступки таковы, что их смысл, или их цель, или значимость лежит не в горизонтальной плоскости, а в какой-то вертикали, во взлете. Ведь если человек создан по образу и подобию Божьему, то он должен быть достоин этого образа и подобия и не может совершать поступки, которые бы нарушали это соотношение. Современные герои — это люди, которые способны сохранить образ Божий несмотря ни на что.
— И подвиг вашего Вани — это неуклонное стремление найти маму…
— Да, и главная идея фильма изначально была — возвращение к матери. Но уже в процессе работы мы поняли, что у нас получается некая аллюзия на возвращение блудного сына, но только как бы со знаком «наоборот» — возвращение, скорее, блудной матери. Своим возвращением Ваня возвращает мать на определенный путь, на путь правды. Тут, кстати, надо заметить, что первоначальный вариант финала фильма был не такой, как мы сделали в конце. Когда он приходил в финальной сцене к матери, она его спрашивала: «Что же я теперь с тобой буду делать?», а он отвечал: «Неважно, главное — что у тебя теперь дома есть мужчина…» Но потом мне показалось, что такие слова как бы размоют ее возвращение к сыну. Я решил, что его улыбки будет достаточно, ею все будет сказано.
— Правда, очень красиво получился финал. И здорово, что вы саму мать не показываете.
— Это называется обратная точка съемки. Мы это осознанно сделали. Потому что, если бы мы ее показали, возникла бы какая-то конкретика, определенный социальный образ, и он мог либо размыть поступок мальчика, либо, если бы мы показали такую всю из себя прекрасную маму, стал бы сладкой пилюлей зрителю. Здесь важнее был поступок мальчика. Если герой в шестилетнем возрасте способен совершить такие действия — то все, этого уже достаточно. Его улыбка важнее, чем ее реакция. Потому что по этой улыбке мы понимаем, что он за нее будет бороться и у него на это хватит сил.
— Кстати, насчет возраста героя. Вам не кажется, что все-таки его образ получился несколько идеалистичным? Может, вы и стремились к идеализации? Или хотели, наоборот, остаться в русле реализма?
— Мы стремились к документам, опирались на реальную историю и старались идти от реальной истории. Хотя — правда. Идеалистичность возникала сама собой. Но это ж естественно! Маленький человек поставил перед собой цель и идет к ней! А кроме этого мы не выбирали каких-то особенных поступков, чтобы сделать его специально привлекательным: ну, например, что он переводит старушку через улицу или подает нищим. Нет, он живет, как живет, он способен украсть деньги на свой побег, он зарабатывает себе деньги на жизнь, он живет по тем законам, в которых он существует. Но как только возникает у него цель, смысл — он способен нарушить эти законы, он становится против всех. Маленький человек против всех — может быть, это и идеалистично, но, снимая эту картину, мы старались получить все-таки некий документ, похожий на жизнь. Чтобы это не выглядело как мелодрама, как социальная чернуха, когда смакуются недостатки. Здесь нужно было ощущение правды происходящего — вот что было самое главное.
