«О том, что мир добр, ребенок может узнать только от родителей»

У человека нет родительского инстинкта

Мы встретились с отцом Петром по моей просьбе: мне нужно было услышать точку зрения эксперта о детях, родившихся у матерей, находящихся в заключении. То, что рассказал психолог, сурдопедагог, соучредитель Центра реабилитации детей инвалидов «Живая Нить» и духовник центра равных возможностей для детей-сирот «Вверх», декан психологического факультета Православного института св. Иоанна Богослова Российского православного университета. священник Петр Коломейцев, крайне важно. И не только для семей, оказавшихся в этой непростой жизненной ситуации. Поэтому я решила поделиться услышанным.

– Дома малютки в местах заключения имеют свою историческую базу. В 30-е годы прошлого века проекты домов-коммун, ставших воплощением пролетарской идеи «обобществления быта», которая должна была помочь создать «нового массового человека», планировались как тюрьма или казарма.

Там были казармы для женщин, казармы для мужчины, комнаты для спаривания. И отдельные казармы для детей.

Кстати, Надежда Константиновна Крупская очень сокрушалась по поводу того, что существует лактация.

Она говорила, что если сразу ребенка отнять от семьи, тогда можно воспитывать нового человека, делать его, как выпускают болты или гайки.

Я рассматривал проекты этих домов еще студентом третьего архитектурного института и именно тогда сделал свой политический выбор. Правда, я тогда же прочитал Томмазо Кампанеллу, и после его утопии «Город Солнца» все стало совсем понятно.

Кампанелла предлагал спаривать толстых женщин с тощими мужчинами и наоборот. Средних со средними, низкорослых с высокими, чтобы человеческая порода усреднялась. А после того, как точно будет известно, что женщина забеременела, отдавать ее мужу.

Интересно, что, когда папа Урбана VIII выпустил Кампанеллу из тюрьмы, тот сразу сбежал, спасаясь от гнева толпы, наконец, ознакомившейся с «Городом Солнца», и готовой порвать автора в клочки. До того испанцы почитали Кампанеллу за героя, а церковный трибунал пытал со страшной силой как еретика.

Папа вынужден был дать ему собственную карету с гербами, зачехленными окнами и отправить священника-социалиста во Францию. Так что история с территорией, где будут все жить, исходя из возраста или пола, имеет многовековую базу.

На самом деле роль семьи в воспитании ребенка исключительная. Согласно психологической школе Льва Выготского (русский психолог начала ХХ века, связавший психологию с педагогикой), у человека иной тип последования, чем у животного. У животных многие вещи прописаны в генах как инстинкт, от которого человек освобожден.

В отличие от животных у человека нет родительского инстинкта. Родительские чувства есть – у кого-то сильнее, у кого-то слабее. Но это чувства. А инстинктивной деятельности по защите ребенка любыми силами до самопожертвования нет.

Человек может любить ребенка, но отдать его. Зверь так не может.

Как показывает опыт, если не обучать человека, у него даже репродуктивная деятельность отсутствует. Учение Выготского о том, что психика наследуется человеком иным способом, что она «присваивается», называется культурно-историческая парадигма.

Этот постулат показывает, что семья, по сути, является той утробой, в которой происходит донашивание человека, донаследование им своей человечности и развития. В любом возрасте первая реакция ребенка в сложной ситуации крикнуть «Мама!», потому что мама должна прийти, мама должна помочь, научить, объяснить, быть и защитником, и герменевтом, интерпретатором событий – всем.

Ребенок так сильно завязан на родителя, особенно на мать, потому что происходит его доформирование. Разрыв этой пуповины приходится на пубертат: тогда у подростка начинается конфликт с семьей.

Наследование – очень важный механизм, потому что оно позволяет каждому следующему человеку начинать с более высокой ступеньки, благодаря чему и возможен прогресс. Обезьянки так и останутся обезьянками. А человек… Я еще перо макал в чернильницу, а современные дети сразу тексты набирают на клавиатуре. Они даже не пишут шариковой ручкой.

Таких периодов несколько, их выделяет не только Выготский. Швейцарский психолог Жан Пиаже тоже о них пишет. Это то время, когда ребенок восприимчив к одному, другому или к третьему. Он воспринимает определенную информацию в один период жизни, совсем не так, как ее же, но в другое время.

Развитие идет постоянно, поэтому вырвать это звено – совместное проживание матери и ребенка – невозможно. От нуля до года проходит первый сенситивный период. Это все равно, что выращивать ребенка в пробирке, вне матки.

Нужно четко осознавать: в постнатальный, предпубертатный период ребенок находится в утробе, которую составляет его среда.

Идеальный случай, если эта среда полная, где есть и мать, и отец. И если мы вынимаем ребенка из этой среды, получается дефицитарное развитие.

– Это нельзя восполнить?

– Нет. То, что происходит стихийно, на интуитивном уровне и будто бы само собой, потом восполняется, преодолевается путем сложных когнитивных усилий. Если дети оказываются вне специального обучающего пространства, это приводит к тому, что они пропускают те сенситивные периоды, когда все дается само собой.

Например, с детьми – воспитанниками детских домов – приходится преодолевать очень большие препятствия… Я по первому образованию архитектор, по второму – богослов, а по третьему – дефектолог, сурдопсихолог. Кроме того, я занимаюсь с детьми-сиротами в Центре равных возможностей для детей сирот «Вверх». Мы постоянно видим все дефициты, и нам приходится прилагать коррекционные усилия для того, чтобы эти дефициты, эти задержки нагнать.

Кроме того, существует так называемые госпитальный синдром. Это отсутствие разнообразной информации – звуковой, визуальной, которая возбуждает те или иные афферентативные сферы (Афферентация – (от лат. affero – приношу, доставляю) – термин, обозначающий передачу сенсорной информации по нервам от рецепторов в центральную нервную систему. – Прим. ред.), стимулируя их развитие.

Как психолог я знаю, что не мозг формирует наше мышление, а, наоборот, наши процессы восприятия, наши реакции формируют мозг. И если мы прикрываем канал афферентации, синоптическая связь между проекционной и ассоциативной зоной не возникают. Грубо говоря, если незрячему человеку в зрелом возрасте удалить катаракту, он не будет видеть. Чтобы он видел, нужно подкрепление действиями.

Смотря на него, он должен брать предмет в рот, нюхать его, тогда возникает восприятие. Восприятие и виденье – это разные вещи. На фотографии того, что отображается на сетчатке, невозможно опознать ни один предмет: все размытое, на сфере, недалеко от центра слепое пятно… И только в центре маленький пучок резкости.

Чтобы процесс видения заработал, необходима насыщенная афферентация проекционных зон и связи с ассоциативными зонами. Иначе говоря, чтобы человек понимал, что с полученной информацией можно делать, чтобы он мог проверить ее другими сенсорными каналами.

Этим занимается нейропсихология, изучая, как воздействовать на мозг, на органы восприятия, если возникает недостаток зрения, слуха. Чтобы у человека сформировалось все остальное. Иначе получается общее недоразвитие головного мозга, депривация (негативное психическое состояние, вызванное лишением возможности удовлетворения самых необходимых жизненных потребностей (таких как сон, пища, жилище, общение ребенка с матерью или отцом)).

Депривация – главный источник отклоняющегося развития. Иногда депривация происходит по объективным причинам, например, сенсорная – когда невидящий или неслышащий ребенок ограничен в движении. А бывает депривация социальная, и тогда «госпитальный синдром» может привести к задержке психического развития.

Самое страшное зло на земле – манная каша

– Задержка психического развития – это очень общее понятие.

– Это конкретное понятие. Зачастую дети из дома малютки, подрастая, попадают в детские дома седьмого типа. Седьмой тип – это задержка психического развития. Дети, оказавшиеся там, плохо читают, плохо успевают, плохо запоминают – вот, что такое задержка психического развития. Это очень слабая волевая регуляция.

Им трудно заставить себя произвольно сосредоточить внимание на чем-то. В таких случаях происходит общее недоразвитие структур, которые возникают в мозгу. Но самое значимое последствие – это эмоциональная депривация, агрессия.

Ребенок, лишенный материнской ласки, материнской любви, вырастает не таким, как дети в семье. Мы проводили занятия в детском доме седьмого типа, где оказались социальные сироты, брошенные, оставленные в доме малютки. Решили организовать простые фольклорные игры: ребенок садится в круг, накрывается платочком, а вокруг него водят хоровод, поют песню. Он на кого-то указывает пальцем, и тот, на кого он указал, подходит и гладит его по голове, снимает платочек, надевает на себя и садится в круг. Вначале никто не хотел садиться в круг.

– Боялись, что ударят…

– И пока ходили хороводом, каждый намеревался сидящему в круге дать пенделя – лицо-то закрыто, не узнает. Жуткая агрессия. Мы изо всех сил старались перебороть эти порывы. Но интересно, что потом у них возникали споры, кому садиться в круг: каждому хотелось, чтобы его погладили по голове.

А еще я там придумал тест «Лучший сыщик». Из мужчин они выбрали Шерлока Холмса, а «Лучшей сыщицей» назвали не мисс Марпл, а Каменскую… Задача была такая: каждый отвечал на мои вопросы письменно, потом бумажки складывали в шапку, перемешивали, разбирали. И каждый, читая ответы, должен был понять, кто, по его мнению, отвечал.

То есть мне было интересно понять, насколько хорошо эти дети чувствуют друг друга, насколько хорошо знают об интересах друг друга, есть ли внимание к другому. Но только в одной группе все хором угадывали, чьи были ответы, в остальных не могли угадать.

А вопросы были такие, что я больше всего не люблю. Все отвечали, не люблю, когда ругают, когда бьют. А в той группе, оказалось, что у них самое страшное зло на земле – манная каша. Я спрашивал, какие цвета любимые? Во всех группах любимым оказывался черный цвет, а в этой вся радуга: зеленый, голубой, красный. И с профессиями получилось интересно. В основном все выбирали профессии, связанные с ношением оружия. Даже девочки хотели стать сотрудниками милиции. И только в той группе назвали массажиста, врача, повара, учителя…

– Где вы таких детей набрали нестандартных?

– Одна группа была нестандартная. Кстати, руководство детского дома меня предупредило: вы повнимательнее к ним, там плохая воспитательница, она постоянно обнимает детей. Уж сколько ее ругали, что она воспитывает у них сексуальность… А ведь профессор, доктор психологических наук, преподаватель университета Юлия Борисовна Гиппенрейтер вывела, что ребенка нужно обнимать минимум 8 раз в день. Восемь раз – это голодный минимум.

Получается, что в доме малютки дети каждый день недообнятые. Неудивительно, что мы наблюдаем там сильную эмоциональную депривацию. Это тем более становится заметно, когда есть группа, где воспитатель «дала слабинку» и воспитывала детей «неправильно», обнимая их постоянно, гладя по голове – там совсем другие результаты.

Я хочу сказать, что эмоциональное состояние очень сильно влияет на развитие. Разовые чувства аффект и интеллект связаны друг с другом как сообщающиеся сосуды: при позитивно эффективной заряженности, оказывается, вырастает способность интеллекта и наоборот, при негативном состоянии, в аффекте человек может отупеть и перестать соображать.

К сожалению, в интернатских учреждениях процветает жестокость. Да, не всякая жертва становится агрессором. Но нет ни одного агрессора, ни одного садиста, который бы в детстве не был бы жертвой. Это транслируется по наследству.

Один прокурор своего сына воспитывал – линейкой бил по рукам. Тот своей жене пробил голову трехлитровой банкой и избивал сына. Сын его пытался покончить с собой, а потом сел за убийство пенсионера.

Половина научится прятаться, убегать, кто-то выстоит и сохранится, но какая-то часть обязательно станет жестокими и агрессивными людьми. Не случайно многие преступники в какой-то степени продукт этого социума, этой среды. Нужно попытаться приостановить эту трансляцию.

Очень важно, когда совсем маленького ребенка мама прижимает к себе, это называется холдинговая терапия (от холдинг – удерживать). Есть очень интересное исследование – в тот момент, когда ребенок сильно возбужден, у него учащенное дыхание, учащенный пульс, мама держит его на руках, сердцебиение и дыхание ребенка синхронизируются с сердцебиением и дыханием матери.

Не случайно говорят, что к ребенку надо входить с определенным настроением. Это настроение передается ребенку на биофизическом уровне. Зачастую в Домах малютки нянечка даже и подходит к ребенку, но она передает ему совсем другой заряд, действует на него не успокаивающе, не умиротворяющее, а наоборот, возбуждающе. Потому что она тоже устала, у нее целый день орут эти дети, и она может нести свою внутреннюю агрессию.

Этот контакт матери с ребенком не просто важен, он происходит на таком уровне, что его никак не построишь, не восполнишь. Мне вообще кажется, о том, что мир добр, ребенок может узнать только от родителей. Как священник могу сказать и о духовной стороне: доверительные отношения с Богом складываются у тех детей, которые имели доверительные отношения с родителями.

А для других часто Бог ассоциируется с карающим судьей. Доверительных отношений не возникает, и ребенок не чувствует поддержки, духовного ресурса, Он оказывается закрыт, и ребенок накапливает проблемы и стрессы. В то время как дети, доверяющие Богу, исповедуются, и просят у Бога помощи. Они обращаются к Богу, к Божией Матери как к настоящим родителям.

Известно два мотиватора побуждения к деланию. Один – это когда охота пуще неволи. Иначе говоря, если человек хочет чего-то, он забывает обо всем и занимается своим делом. Второе – принуждение. Но всем известно, невольник – не работник. Ему все в тягость.

В воспитании ребенка момент побуждения к деятельности крайне важен. У родителей это происходит стихийно: ребенок кричит, надо чем-то его занять, и они стихийно ищут, мотивацию к деятельности, именно лежащую в сфере интересов ребенка, и со временем находят, что ему интересно, что его занимает. Кто этим будет заниматься в Доме малютки, где главная задача, чтобы все поступали одинаково, не учитывая, что у каждого человека свой индивидуальный образовательный и воспитательный маршрут.

Собственно говоря, почему мы все время говорим: «семья и школа»? Школа дает стандарт, а семья пытается этот стандарт адаптировать к индивидуальности ребенка. Так происходит взаимодействие. Если этих моментов в жизни ребенка нет, он будет испытывать в будущем серьезные трудности и в своей образовательной деятельности и как личность… Не смертельные, многое можно преодолеть, но значительных высот уже не достигнуть.

Может им понравится быть мамами

– Чтобы преодолеть, нужно еще понимать, что тебе этого не хватает?

– Конечно. Как говорится, каким он мог бы быть скрипачом, если бы вовремя отдали заниматься! Непросто такому человеку будет и в эмоциональном плане: очень сложно избирать правильную стратегию, когда возникает раздражение или агрессия. А все потому, что навыки, которые дает семья, ему никто не даст. Еще ему нужно и выплакать боль и зализать раны, и приобрести на этом опыт, и все обернуть в позитив.

В результате приходится говорить о том, что такие дети вырастают травматиками. А детские травмы могут вылезти в любом возрасте. И в 30, и в 40 лет.

Поначалу у ребенка запас выживаемости такой, что кажется – все образуется, но потом детские травмы выползают.

Что самое главное, им очень трудно создать семью. Согласно нашим наблюдениям сироты, которые воспитывались в детских домах, вырастая, обзаводясь семьей, отдают своих детей в детский дом. И хотя большинство улавливает ту парадигму, что ребенка надо воспитывать самим, давая ему то, чего сами были лишены, среди сирот отказы случаются чаще.

Мудрый человек отличается от умного тем, что не попадает в ситуации, из которых умный находит блестящий выход. Мы можем приложить колоссальные усилия к социализации детей, отлученных от матерей, находящихся в заключении, можем приставить к каждому ребенку, взятому в интернат, к каждому в доме малютки коррекционного педагога, воспитать тысячу современных Монтессори, которые будут заниматься коррекцией этого ребенка, но мудрее – не доводить до такой ситуации.

Мы готовы спасать детей, попавших в сложные жизненные условия, переживших депривацию, имеющих трудности со здоровьем. Но заранее создавать ситуацию для неблагоприятного развития ребенка – не мудро.

Я бы сказал, что стоило бы обеспечить этим детям полноценный контакт с матерью, и обеспечить матерям необходимый уровень компетенции через обучение воспитанию детей. Не сомневаюсь, что у мам, находящихся в заключении, могли бы появиться иные кругозоры в жизни.

Недаром говорят, что с детьми начинается наше второе образование. Мы учимся, воспитываемся, образовываемся, а с детьми идет повторение пройденного. Мы по-настоящему школу заканчиваем, мы действительно что-то усваиваем. Получается, что дети нас меняют. Я бы, честно говоря, не отдавал детей в Дома малютки, а обязал родителей обучаться узнать, как действовать. Зародил в них интерес к воспитанию человека.

– Получается, что нужна коррекция не с детьми, а с мамами.

– Во всяком случае нужна деятельность, которая была бы этой мамой востребована. И знания, которым она бы с интересом обучалась и применяла их на практике. А через любое образование происходит рост личности, человека меняется. Одно дело человека учить работать киркой и совсем другое учить как общаться с ребенком.

Поэтому необходимо не только дать возможность полноценного доступа матерям к своим детям, но и проводить реабилитацию этих мам, чтобы они были компетентными. Может им понравится быть мамами, и они еще детей нарожают. Эта интересная деятельность, присущая женщине.

Профессор Юлия Разенкова из Института коррекционной педагоги написала для воспитательниц дома малютки книгу «Игры с детьми младенческого возраста», где есть описание таких игр, как «Ладушки-ладушки. Где были? У бабушки», «Сорока-воровка», рассказ, как в них играть, что они развивают. Но не будут воспитатели в доме малютки брать пособие Разенковой. Они не начнут с детьми играть в эти игры, в то время как мамы, особенно бабушки, играют.

Я занимаюсь в приюте для детей-сирот, тяжелых пациентов РДКБ. У нас есть домовый храм, прекрасные воспитатели, педагоги. Наши дети с тяжелейшими недугами, у них нет обоих рук, ног, но они улыбаются.

К нам приезжала дефектолог из Германии Кристель Манске. Мировая звезда, светило. Она как-то сказала: «Ваша визитная карточка – это улыбки ваших детей». Очень важно, чтобы ребенок был окружен любовью, чтобы он чувствовал, что любим людьми, Богом. Что он вправе рассчитывать на помощь.