Накануне Всемирного дня борьбы со смертной казнью мы поговорили об этом с диаконом Кириллом Марковским, автором книг «Епархия особого режима» и «Небо на дне» о тех, кто никогда не выйдет на свободу.
Кто отвечает за смертный приговор
– О. Кирилл, почти 17 лет вы общаетесь с осужденными к пожизненному лишению свободы: ведете переписку, посещаете их в местах отбывания наказания. Но если бы не мораторий на смертную казнь, многие из этих людей должны были быть расстреляны…
– Да, я общаюсь с теми людьми, кто либо был приговорен к смертной казни 25-30 лет назад (столько лет они уже находятся в заключении), либо должен был быть приговорен к такой мере наказания, если бы не мораторий. И я однозначно являюсь противником смертной казни.
В первую очередь, конечно, потому, что это самое настоящее убийство, со всеми вытекающими отсюда духовными последствиями. Иногда казнь преступника сравнивают с убийством на войне, утверждая, что это то же самое. Однако вещи это разные.
На войне противники вооружены и оказывают сопротивление. Смертная казнь – убийство безоружного. Даже на войне совершенно особый случай – расстрел пленных. В бою могут убить, а пленных расстреливать не будут.
– На ком тогда лежит ответственность за это убийство?
– Получается, на всем обществе, поскольку приговор приводится в исполнение от лица всего общества.
Но особенно, конечно, причастны к этому те, кто выражает свое согласие с таким приговором и, тем более, кто требует казнить преступника. И ведь здесь есть некое лукавство. Те, кто требует казни, желают это сделать чужими руками. Никто не думает о том человеке, который непосредственно будет приводить приговор в исполнение, и нажимать на курок.
А ведь если смертная казнь будет в нашей стране исполняться, таких людей будет немало. В процесс, непременно сопряженный с отягощением совести, будет вовлечено много людей. Согласно действующему законодательству, непосредственно при исполнении приговоров к смертной казни должны присутствовать сотрудник учреждения, прокурор и врач. Кроме того, несколько сотрудников должны будут конвоировать человека к месту казни.
Что будут чувствовать и переживать эти люди? А ведь у них есть семьи. Какими они будут приходить домой после такой «работы»? Что будет у них на душе?
Некоторое время назад я прочитал короткое интервью бывшего исполнителя расстрельных приговоров в Советском союзе. Он однозначно выступает за отмену смертной казни, называя ее «узаконенным убийством».
Что думают о смертной казни сами осужденные?
– Пожизненное лишение свободы – очень суровое наказание. Есть мнение, что казнить – гуманнее.
– Согласен, в наших учреждениях пожизненное лишение свободы – это великое испытание для человека, растянутое на десятилетия. Поэтому практически каждый пожизненник хоть раз серьезно задумывался о самоубийстве. И некоторые осуществили задуманное. Однако несмотря на все тяготы особого режима, подавляющее большинство жить хотят. Я знаю очень многих осужденных из разных учреждений, потому говорю об этом не понаслышке.
Как-то раз я спросил, что думают о смертной казни сами осужденные? Один из бывших смертников мне сказал, что когда он и прочие приговоренные ожидали исполнения приговора, они были готовы пойти на что угодно, лишь бы их не расстреляли. Это потом, когда все были помилованы, некоторые стали говорить, что, дескать, лучше бы их расстреляли тогда.
Да, вначале своего пожизненного срока человеку приходится тяжко. Но если он переживет первые два-три года, потом будет легче. А если осужденный еще и обретет глубокую веру, тогда Господь будет ему утешением и радостью.
Знаю, что Бог совершает для таких осужденных много чудес и дает им порой пережить такую радость, какая нам здесь недоступна.
Некоторых из осужденных я знаю уже 17 лет, а общий их срок заключения подходит к 25 годам. Из них 20 лет эти люди живут напряженной духовной жизнью, они действительно близки к Богу и знают Его. Это уже совсем другие люди, чем были когда-то. Общение с ними – большое утешение. В их глазах, по выражению митрополита Антония Сурожского, «сияет свет вечной жизни».
Глядя на них, даже язык не повернется задать им вопрос: хотят ли они жить? Или, может быть, хотят, чтобы их расстреляли? Они меня лично сами вдохновляют жить и переживать все тяжкое в этой жизни.
Приговоренный к смерти редко думает о Боге, только – об отмене приговора
– Некоторые высказывают мнение, что смертная казнь на самом деле благо для преступника и в духовном плане. Таковым мученичеством он как бы «искупает грехи».
– Но здесь ведь главное не сама насильственная смерть, а то, в каком состоянии человек ее примет! Один из распятых со Христом разбойников принял смерть как заслуженную кару, с покаянием, а другой – нет.
Я знаю примеры, когда люди обращались к Богу и искренне каялись в своих преступлениях в камере смертников, ожидая исполнения приговора. Но это немногие. А остальные?
Опять же со слов одного из осужденных, которого я знаю очень давно, человек, приговоренный к исключительной мере наказания, думает не о своих отношениях с Богом, а о том, как ему добиться пересмотра дела и смягчения приговора. Вот об этом он помышляет и день и ночь. И очень вероятно, что к моменту смертной казни он будет пребывать в смятении, отчаянии или озлоблении.
Я общался и с людьми, только приговоренными к пожизненному заключению. Меня поразило, что никто из них на тот момент даже не задумывался о Боге и покаянии. На мой вопрос, не хотят ли они пообщаться со священнослужителем, мне отвечали, что либо не хотят, либо еще не задумывались об этом.
При этом не стоит забывать, каково состояние души у человека, недавно совершившего убийство. Для покаяния, осознания тяжести содеянного нужно немалое время. Это время есть у пожизненника, а вот у смертника его нет. Он часто совсем не готов предстать перед Богом.
Я знаю одного узника, который, осознав реальность бытия Божия в камере смертника, молил Господа лишь о том, чтобы Он дал ему время на покаяние и хоть немного продлил его дни, чтобы ему не отойти в иной мир неготовым. Стоит ли говорить, что когда был введен мораторий на смертную казнь, он воспринял это с великой благодарностью Богу.
Молятся ли заключенные о своих жертвах
– Есть ли для пожизненно заключенных возможность хоть как-то компенсировать свою вину (например, работать и посылать деньги родственникам пострадавших)?
– Об этом многие мечтают, но вот реализовать это им практически невозможно. Работают осужденные к пожизненному лишению свободы практически во всех колониях, за исключением, ИК-18 УФСИН России по Ямало-Ненецкому АО (так называемая «Полярная сова»). Однако на руки за свой труд (со всеми вычетами) осужденные получают копейки. Хотя работают они много и, порой, на износ.
Тем не менее, мне известен случай, когда осужденный накапливал на личном счету небольшую сумму и высылал ее матери им убитого человека. Как с ними поступала эта женщина, мне неизвестно. Но деньги назад не возвращались.
– Бывали ли случаи, когда заключенные просили у вас молитв не о себе, а о своих жертвах?
– Таких случаев не припомню. Но я знаю, что сами они постоянно молятся и об убиенных, и об их родственниках.
– Наверное, большинство родственников жертв желали бы смертной казни для таких преступников?
– Полагаю, что да. И это, безусловно, можно понять. Другой вопрос, что месть, хоть и приносит определенное удовлетворение человеку, не врачует его душевные раны. Их врачует только Бог Своей благодатью. А Он призывает человека отказаться от мести, даже если это предполагает для него огромное внутреннее усилие.
И мне известны случаи, когда по прошествии многих лет, чувство ненависти к убийце сменялось у потерпевших на снисхождение и жалость. И даже более того.
Один из осужденных рассказал мне удивительный случай, как некая женщина разыскала в колонии для осужденных к пожизненному лишению свободы убийцу своего отца и стала ему материально помогать. Женщина эта, к слову, была протестанткой.
Подвиг милосердия к преступнику, несомненно, будет щедро вознагражден Богом – прежде всего, твердой верой в блаженную жизнь невинно убиенных в Его Царстве.
– Может ли Церковь отпевать пожизненно заключенного?
– Конечно, ведь те из них, кто крещен и раскаялся в содеянном, такие же члены Церкви Христовой, как и мы с Вами.
– Как вы считаете, может ли введение смертной казни привести к снижению количества особо тяжких преступлений?
– Я уверен, что не приведет. Об этом же говорит и наша пенитенциарная наука, основываясь на исторических исследованиях, и, например, опыт США, где смертная казнь, как известно, существует. А вот к непоправимым судебным ошибкам введение смертной казни приводит неизбежно.
Иллюстрации предоставлены издательством «Никея»
