«В каждой большой семье, включая всех дядь-теть, есть люди с теми или иными психическими отклонениями. Поэтому каждый должен почувствовать свою заинтересованность в решении этой проблемы», – призвал Габор Гомбош, сотрудник Психиатрического правозащитного центра на семинаре «Опыт реформирования системы опеки над недееспособными гражданами в странах Восточной и Центральной Европы» 14 апреля в стенах Представительства Европейской Комиссии в Российской Федерации.
Россия готовится ратифицировать Конвенцию ООН о правах инвалидов. Для этого российское законодательство надо привести в соответствие с международными нормами. В Венгрии, где, по заверениям властей, в целом все было готово, ратификация Конвенции потребовала принятия нового Гражданского кодекса и еще 120 законодательных изменений. Что надо сделать в России, чтобы можно было ратифицировать Конвенцию?
Участники семинара два дня (на встрече в Государственной Думе и на семинаре в Представительства Европейской Комиссии) обсуждали лишь отдельно взятую 12 статью Конвенции – «Равенство перед законом» и то, какие изменения в российской законодательной системе и жизни необходимы, чтобы эта статья Конвенции работала. На сегодняшний день сложнее всего реализовать это право людям с психическими отклонениями, тем, кто признан недееспособным. На семинаре сотрудники Психиатрического правозащитного центра – международной организации, основной офис которой находится в Венгрии, – делились опытом со своими российскими коллегами: общественными организациями инвалидов и психиатров.
Раньше в Венгрии существовала только система опеки, которая могла быть полной или частичной. В первом случае все решения принимает только опекун, во втором – решение должно быть принято и опекуном, и его подопечным. На основе системы частичной опеки был разработан механизм поддержки принятия решений. «Если опека направлена на защиту интересов (что часто оборачивается «защитой от жизни»), то новый механизм предполагает именно поддержку самостоятельно принятых решений, – пояснил особенность нововведения Габор Гомбош. – У человека не один опекун, иногда находящийся в 300 километрах от инвалида, а сеть людей рядом с ним – близкие, друзья, социальные работники. Они должны доступно объяснить инвалиду с ментальными проблемами, каковы могут быть различные последствия принимаемого решения».
Система поддержки принятия решений действует и в других странах. В Швеции, например, она направлена на бездомных людей с шизофренией. Несколько сотен социальных работников – тоже бывших пациентов психиатрических клиник, регулярно выходят на улицы и общаются с бездомными. Устанавливаемые таким образом доверительные отношения между социальными работниками и бездомными помогают последним принимать необходимое решение.
В российской действительности опекунами многих недееспособных инвалидов являются директоры психо-неврологических интернатов, где они живут. Необходимость изменения этой практики вызвала единодушное согласие. «В наших психо-неврологических интернатах происходит множество нарушений прав инвалидов. Надо усиливать ответственность за эти нарушения», – предложил Аркадий Шмилович, заместитель главного врача психиатрической больницы им. Н.А.Алексеева. Максим Ларионов, руководитель юридической группы РООИ «Перспектива» считает, что надо последовать европейскому опыту и сохранять прежнего опекуна при переходе недееспособного лица в социальное учреждение. Также установление недееспособности должно быть временным.
Участники долго и бурно обсуждали возможность введения в России системы поддержки принятия решений. «Существуют ли в России условия для введения системы поддержки принятия решения? – задал риторический вопрос Роман Жаворонков, старший научный сотрудник Московского городского психолого-педагогического университета. – Есть ли в России специалисты, которые смогут работать в этой системе? Хорошо, если сотня-две наберется. Могут ли некоммерческие организации в России взять на себя бремя обеспечения этих прав? На мой взгляд, если мы сейчас введем эту систему, то количество нарушений может только увеличиться».
«Мне хочется, чтобы у моего сына была возможность жить по-человечески и принимать решения, – сказала мать повзрослевшего инвалида с психическими отклонениями. – Но мы не видим картину жизнеустройства человека с серьезной инвалидностью. Мы углубляемся в детали и придумываем механизмы, оторванные от жизни».
На эти сомнения Габор Гомбош ответил анекдотом.
«Президенту Линкольну показали очень большое дерево. Он спросил:
– Сколько лет надо, чтобы вырастить такое дерево?
– 3000 лет.
– Надо немедленно посадить такое же дерево, – дал указ президент».
Чтобы начать сажать дерево поддержки принятия решений прямо сейчас, по мнению президента Ассоциации родителей детей-инвалидов МООИ Общество «Даун Синдром» Сергея Колоскова, надо в первую очередь увидеть наиболее уязвимые моменты в законодательстве об опеке – оно нарушает гражданские права лиц, признанных недееспособным. «И нам надо привлечь к этой проблеме не только инвалидное, но и правозащитное сообщество», – считает Сергей Колосков.
В конце дискуссии Оливер Льюис, директор Психиатрического правозащитного центра предложил всем участникам одним словом описать свое настроение. Несмотря на высказанные сомнения, самым распространенным был ответ «оптимистичное».
Ирина РЕДЬКО
