В научной лаборатории «Социология религии» ПСТГУ в 2009 году было проведено большое полевое исследование «Семья и рождаемость в России: категории родительского сознания». Я в нем участвовал. Семейная тема имеет столько проблемных и болевых точек, что с тех пор было решено сделать проект по исследованию семьи постоянным. Видимо это и стало причиной того, что неожиданно позвонил один очень уважаемый мною человек: «Отец Николай! Очень тебя прошу, напиши комментарий на статью этого батюшки на Милосердии! Он же пишет неизвестно что! На Милосердии.ру, там же епископ Пантелеимон духовник, люди подумают, что он это одобряет! Только не стесняйся, напиши так, чтобы всем досталось: и владыке Пантелеимону, и Юле Даниловой, и всему Милосердию».
Я не собирался писать этот комментарий. Комментарий интересно писать, когда высказано что-то совсем новое и интересное или пережитое и очень ответственное, или профессионально обоснованное. Но когда серьезный, уважаемый тобой человек высказывает крайне противоречивые, немного сбивчивые, не очень ответственные, а местами совершенно непрофессиональные суждения, то писать совершенно не хочется. Когда после этого он еще и не хочет отвечать за написанное и говорит, что «интерпретация – это дело интерпретирующего», и что его текст нисколько не обосновывает уклонения от деторождения, то дискуссия становится очень сложной.
Но все-таки священник должен отвечать за свои слова. Даже такой молодой и неопытный, как отец Павел Великанов. Я не вкладываю никакого обесценивающего смысла в последнюю фразу. Просто я сам точно такой же.
Я чуть младше о. Павла по возрасту, немного старше о. Павла по хиротонии и у меня чуть больше детей – всего восемь. Я очень хорошо знаю, что мы представляем собой как священники, а этапы пастырского служения – та научная проблематика, которой я сейчас занимаюсь.
С сильным пафосом и искренней болью о. Павел перечисляет набор довольно общих истин из пастырской практики и проблем семейной жизни, каждая из которых не вызывает никакого неприятия, если бы не странная логика, в которую эти истины не менее странным образом укладываются.
Редакторы текста не преминули отметить самые «яркие» места в виде выделенных цитат. Оказывается, что «многодетность не сделает вас счастливыми механически»! Но сам о. Павел чуть ниже пишет, что ничто не работает в жизни личности механически. Следуя логике самого о. Павла, ни многодетность, ни, уж тем более, однодетность и следование примитивным современным стереотипам семейной жизни, ни гувернантки, ни домработницы, ни обеспеченность, ни монашество, ни занятия искусством или наукой, ни священство, ни патриаршество, ни чего-либо еще не делает вас счастливым. Но почему-то нам из этого бесконечного ряда оставили только многодетность.
По-видимому, о. Павел думает, что в церковной среде распространено такое мнение, что многодетность «работает механически». Но это крайне спорное утверждение. Кроме того, ведь есть гораздо более опасные и распространенные стереотипы, с которыми бороться гораздо важнее, например, что для семейного счастья нужен материальный достаток. (Напротив, опыт показывает, что богатые семьи часто несчастны, а уж детские проблемы им точно обеспечены.)
Что еще привлекло внимание редактора в этом интервью? Во врезке идет большая цитата: «Мне кажется, что большая проблема наших многодетных православных семей состоит в том, что они живут извне навязанными шаблонами и установками». Но, как читатель, я опять разочарован. Как раз стереотипической для России и навязанной извне является двухдетная модель семьи, многодетность – полный внешаблон, в том числе и в церковной среде.
Семей с тремя (если это можно назвать многодетностью) и более детьми не более 20% даже среди самых воцерковленных семейных людей (то, что ученые называют – «ядро общины»), а в среднем по России – не более 7%! К сожалению, видимо, о. Павел не занимался этой темой профессионально. Есть большая литература на тему стереотипов семейного поведения и о многодетности (в церковной и нецерковной среде).
Не менее пафосно и следующее утверждение: «Классическая схема, когда молодые православные супруги с каждым новым ребенком начинают отчуждаться друг от друга». Сколько кейсов многодетных семей известно о. Павлу? Церковных или нецерковных? В каких регионах? Он учел дополнительные проблемы, которые никак не связаны с многодетностью? Он исследовал как одни и те же процессы развиваются в многодетных, бездетных семьях и «шаблонных» семьях с одним или двумя детьми? Он изучил, как влияет сознательный отказ от родительства на отношения супругов?
Если на все предыдущие вопросы у меня есть почти полная уверенность, что ничего этого батюшка не делал, просто потому, что скорее всего не занимался этой темой профессионально, то по поводу последнего у меня есть стопроцентное сомнение.
Имея хоть какую-то пастырскую практику, священник прекрасно знает, во что выливается сознательный отказ от подвига родительства. Иногда именно этот отказ, эта постоянная привычка предохраняться друг от друга, от любви, от будущих детей, наконец, от самой полноты жизни, как раз и становится той самой трещиной в отношениях, которую уже «не заделать» никаким ребенком.
В научной лаборатории «Социология религии» ПСТГУ было проведено исследование многодетности в России. Накоплен материал в полусотню глубинных интервью в городских многодетных семьях и опрошено более 1000 многодетных родителей, живущих в крупных городах. Он позволяет трактовать проблему многодетности гораздо тоньше, чем на уровне «так мне кажется».
Очень характерна в интервью отсылка к отрицательному опыту традиционных крестьянских семей, которая показывает непонимание происшедших изменений в институте детства за прошедшее столетие. К этому опыту нельзя апеллировать, перенося механически на наши дни.
Я сам четвертый ребенок в семье из шести детей, мне тоже много чего «кажется» на эту тему, но по поводу «недолюбленности» я бы советовал почитать работы известного современного итальянского исследователя семьи Пьерпаоло Донатти, который показывает насколько бесконечно богаче мир ребенка, родившегося в многодетной семье.
В интервью есть отсылка к «Основам социальной концепции». В этом документе очень осторожно сказано, что ни в коем случае духовникам нельзя настаивать на отказе от супружеской жизни. Но причем здесь это упоминание? Этот документ вообще ничего не говорит о том, что является лейтмотивом всего интервью: что кто-то навязывает и заставляет супругов рожать много детей и что именно многодетность и становится тем камнем, о который разбивается корабль семейной жизни.
Я служу священником немногим более 21 года – это очень мало, но это срок, в течение которого ряд семей на моих глазах прожили весь детородный период.
Я утверждаю категорически, что никого и никогда невозможно заставить или вынудить родить ребенка, а вот заставить отказаться от деторождения гораздо легче. И мне это не показалось, это подтверждается в больших полевых исследованиях и в научной литературе по семье и рождаемости – ни агитация, ни материальная обеспеченность не формируют мотивации к деторождению.
Американский психолог Кеннет Терхьюн изучал ценности рождения детей в 1970-е годы. Описывая результаты опроса родителей в одном из штатов, он написал, что не может открыть источник мотивации к созданию большой семьи и добавил, что мотивация нужна не для того, чтобы рожать детей, а для того, чтобы останавливать их рождение.
Не менее пафосно и утверждение о том, что, избирая путь многодетной семейной жизни, родители должны «четко понимать, на что идут»! В этом утверждении одновременно три логических нестыковки и несоответствия.
Во-первых, чтобы ты ни делал из того, что требует от тебя ответственности перед Богом за себя и за других, ты должен изо всех сил пытаться понять, на что ты идешь.
Во-вторых, ни один нормальный человек никогда не решал быть многодетным, обычно это право оставляют Богу, и не понимать этого – тяжелая богословская ошибка.
В-третьих, когда речь идет о таких вещах, как абсолютная любовь, семья и дети, совершенно невозможно четко понять, на что ты идешь, пока ты не умрешь и не предстанешь перед Тем, Кто только и даст тебе окончательные ответы на все вопросы. Но почему-то из всего этого ряда серьезных богословских, пастырских, психологических и иных проблем опять нам оставили только это ужасное понятие «выбор многодетности».
Отец Павел говорит, что многодетность сродни особому призванию, которое надо «решиться» исполнять. Это призвание совсем не для всех – это лейтмотив интервью. Значит для всех – нормальная семья. Какая?
Как только сказаны эти слова о необходимости четко понять и решить, быть ли тебе многодетным, поскольку это «не для всех», становятся пустым звуком все красивые слова о том, что «единственно правильно», чтобы в семье было много детей. Оказывается, не единственно, а значит, есть еще какая-то другая тоже правильная и даже нормальная семья, которая «для всех». Не думаю, что о. Павел хотел это сказать. Это просто так вышло – по законам формальной логики.
Отец Павел утверждает, что он не призывал уклоняться от деторождения, но он употребляет этот оборот «решиться на призвание к многодетности», который относит тайну отношений супругов и тайну рождения новой жизни к теории рационального выбора. Не сложно догадаться, что в этой логике ресурсы на обеспечение и воспитание детей (отнюдь не только материальные, но и психологические и иные), всегда будут перекрывать решимость к их рождению. У человека всегда появляется возможность ложного выбора. Семья с детьми в такой логике всегда альтернатива «достойной» жизни.
Я не буду вдаваться в детали, но это и есть один из самых страшных стереотипов нашего времени. Один из очень и очень многих, от которых Господь призывал быть нас свободными. Причина очень проста: если следовать этой теории, то жизнь просто становится невозможна, потому что тогда детей рожать вовсе нельзя, а главное даже другое – тогда становится невозможно любить! Любовь, как и вера не может быть втиснута в стереотип, в том числе ее невозможно «рационально выбрать и обосновать» – она от этого умирает.
Можно обратить внимание на доминирующие в современной науке теории объяснения рождаемости, которые как раз опираются на логику рационального выбора. Они названы самими демографами «теориями спада рождаемости». Они не объясняют, почему рождения в современном мире случаются. Они объясняют, почему рождаемость неизбежно падает.
Теория рационального выбора в приложении к семье – это и есть главный тезис и пафос современной идеологии уклонения от деторождения. Священник не может так говорить – это ложь. Либо надо разбираться с этими проблемами очень серьезно, а не на уровне когда что-то кажется, либо молчать, либо говорить от какого-то очень большого и положительного пастырского опыта – какого-то «великого авторитета», как сказал сам о. Павел, (и, конечно, не только своего личного).
А многодетных родителей текст задел по простой причине. Он ничего не говорит о проблемах многодетных семей, он все семейные проблемы сводит к многодетности.
Конечно, о. Павел так не думает, но весь его текст состоит из последовательного перечисления проблем и увязывания их с многодетностью, как будто в несчастных семьях не происходит то же самое по миллиону совершенно иных причин. Понятно, почему так вышло. Текст, очевидно, не до конца отрефлексирован, плохо отредактирован, не имеет четкой логики или структуры. Он весь построен на «мне кажется», «я слышал», «я знаю», «мне приходилось» – я насчитал с десяток таких оборотов в тексте.
А еще о. Павел говорит, что нельзя смотреть на семью, как на детородную машину, но все таки один раз сравнивает неудавшуюся, несчастливую многодетную семью с «фабрикой по производству детей». Так вот, ни одна, даже самая ужасная и несчастная многодетная, однодетная, бездетная семья или даже суррогатная мать – не могут быть названы фабрикой по производству детей. Даже папе Франциску пришлось публично извиниться, когда он (тоже в разговорном жанре) заявил, что католики не обязаны рожать, «как кролики».
Я хочу завершить свой комментарий небольшой историей.
Однажды у нас был спор с одним молодым католическим священником. Спор шел о процессах модернизации и десекуляризации в современном западном обществе и проблеме отношения католического богословия к обществу модерна. В конце концов этот священник с некоторой горячностью сказал: «О какой секуляризации вы говорите? Я сам – двенадцатый ребенок в семье и служу мессу на латыни».
Католики совершенно однозначно расценивают многодетность, как «печать церковности» – знак того, что человек вверил свою жизнь Богу. Я не думаю, что мы должны во всем на католиков ориентироваться и, тем более не думаю, что мы должны служить на латыни, но я верю, что в Православной Церкви всегда будут люди, которые никогда не будут «решать для себя вопрос о многодетности», но будут оставлять его на волю Бога.
Я уверен, что только такое отношение к жизни и смерти и является по-настоящему христианским.
Протоиерей Николай Емельянов, проректор по учебной работе ПСТБИ
