В горе, в смерти, в страдании открывается смысл христианства. А отличие христианства от любой другой религии, в том числе и от атеистического гуманизма, вот в чем.
«Сад смерти». Хьюго Симберг. 1896 год
Все учения и теории призывают забыть о страдании, не думать о нем. Посредством философии, психоанализа или различных психотехник люди забалтывают смерть и страдание, фактически настраивая себя не думать о том, что лежит в основании бытия нашего мира. Но смерть через болезни, страдания и потерю близких постоянно напоминает нам о своем присутствии. А ее снова и снова хотят забыть, заболтать, выкинуть из головы. И поэтому ее явление всякий раз представляется торжеством абсурда, высшей несправедливостью.
Но именно христианство учит поступать по-другому. Оно учит принимать смерть и страдания, а не отталкивать их. Принимать на практике, а не объяснять в теории. Христос принял страдания и смерть как победу. Терновый венец стал выше венца царского. Крест – выше императорского трона. Именно поэтому церковные песнопения Страстной Седмицы часто говорят, что Христос посредством страданий и смерти обманул дьявола: тот думал, что смерть будет его победой, а она оказалась победой Христа.
Чтобы увидеть в смерти победу, надо родиться не только от воды, но и от Духа, и таковое рождение происходит в страданиях. Именно страдания рождают новых людей, христиан. Новый человек рождается тогда, когда он принимает страдание, а не отталкивает его. Тогда мысль о смерти становится потребностью, а не страшной неожиданной мыслью, вызванной очередным известием о кончине близкого человека или услышанной новостью об очередной трагедии с человеческими жертвами.
Христос сказал: «Ибо надлежит Сыну Человеческому пострадать, быть распятым и погребенным и в третий день воскреснуть». Воскресение совершается через страдания и распятие, через смерть и погребение. Это закон для каждого человека. Каждый, кто хочет жить, должен умереть. Такой закон действует в мире потому, что в основании нашего существования лежит грех. Грех – это стартовый механизм смерти. С тех пор, как он запущен, творение разрушается. Оно разрушается уже в самом своем истоке, потому что смерть неразрывно связана с актом биологического рождения. Поэтому и все человеческие страдания, болезни и скорби – это лики смерти, скрывающиеся за внешним фасадом.
Философия учит видеть в мире страдание. Наиболее глубокие нехристианские религиозные системы (индуизм, буддизм) подробно и всесторонне описывают человеческое существование в категориях страдания. Но они не дают надлежащего метода для его преодоления, пытаясь убежать от него и увести человека в некий иллюзорный мир. Христианство дает надлежащий метод. Отталкиваясь от наиболее ценных прозрений философии, христианин переходит к практическому деланию, которое состоит в том, чтобы научиться принимать смерть как победу. Только после этого у человека начинают открываться глаза на мир, и он по-новому видит действительность: все, что раньше казалось знакомым и ценным, становится чужим, а все, что было чуждо, становится знакомым и очевидным. Только после этого верующий человек начинает понимать тексты и изречения многих великих святых, прошедших этим путем, начинает узнавать в их опыте свой опыт. Тогда вместе со святым Лукой (Войно-Ясенецким) он может сказать: «Я полюбил страдание», – потому что христианский опыт, который есть опыт жизни в Святом Духе, один и тот же.
И последнее. Зло, одним из проявлений которого является смерть, существует лишь в рамках падшего мира, в основании которого лежит грех. Но мир этими рамками не ограничивается. Он входит в более широкую перспективу Божьего мира, постоянно создаваемого и обновляемого действием Святого Духа. Зло, которое видимым образом господствует в нашем ограниченном мире, призвано привести нас к Благу. Оно является только частью общей картины, фрагментом целого. Можно сказать, что оно используется божественным Промыслом для восстановления целого в частях, то есть для возникновения божественной жизни в каждом отдельном человеке. Поэтому в архитектуре божественного домостроительства зло само разрушает себя и исчезает, приводя нас к Благу, а Благо остается навсегда. Великий святой древности, Дионисий Ареопагит, переживший опыт нового рождения, дает нам возможность это понять: «…Так что зло разрушит само себя, – говорит он, – для добра же [оно окажется] созиданием; и хотя зло не является ни сущим, ни производящим сущее, но через добро оно само становится и сущим, и благим сущим, и производящим блага» (О божественных именах, 4, 20).
Пономарская дверь, Москва, 18 век
