Тем самым образовательная политика сделала поворот на 180 градусов. До сих пор мы жили в другой системе координат: повышенное государственное финансирование получали школы, в которых учатся дети топ-менеджеров, а для получения грантов директорам и учителям требовалось доказать, что в их школах — самые высокие результаты.
Присоединится ли Россия к тем странам, которые убеждены, что помогать надо бедным, а не богатым?
Социологические исследования в разных странах давно уже показали: дети достигают высоких образовательных результатов отнюдь не в тех школах и классах, куда их записывают по предварительному отбору (по способностям или по родительским деньгам). Недаром попечительские советы старинных элитных школ в Великобритании тратят большие деньги на то, чтобы давать стипендии на обучение в этих школах обыкновенным детям, из достаточно скромных семей. Не обязательно юным гениям – такой ребенок станет изгоем в классе. Лучше всего, чтобы эти дети проявили способности в музыке или в спорте.
Между тем в России с позднесоветских времен все было с точностью до наоборот.
Было ли равенство в советской школе?
Вот как рассказывают об этом директора школ, чьи воспоминания собраны Центром социально-экономического развития школы Института образования НИУ ВШЭ:
«Я не считаю, что в советское время было равенство в доступе к образованию. Спецшколы, как они тогда назывались, были элитными заведениями, попасть в которые можно было исключительно по блату, а отнюдь не за собственные заслуги».
«Наша школа еще в советские времена функционировала как школа с углубленным изучением иностранных языков. И в нее целенаправленно вели своих детей прежде всего номенклатурные работники, семьи врачей, работников культуры и учителей. В середине 1990-х годов наш социальный состав уже почти наполовину состоял из семей предпринимателей, причем, самого разного уровня – от владеющих небольшими заводами до имевших три-пять ларьков на городском рынке».
«Наши выпускники (троечники и двоечники, которых мы не брали в 9 класс, и они шли в ПТУ), в 1990-е годы привели нам своих детей и готовы были помогать школе материально, — описывает ситуацию другой директор школы. — И на наши замечания, что у их детей нет ни желания, ни образовательных возможностей учиться по углубленным программам, отвечали: «Пусть хоть как-нибудь на троечку, но в вашей школе, а мы поможем, чем нужно».
90-е годы стали эпохой ярко выраженного расслоения государственных школ. Одни позиционировали себя как школы для новой элиты, другие открывали двери для семей, у которых жизнь не сложилась. Или – как говорили тогда – члены семьи «не вписались в рынок».
Частное образование, пережившее расцвет в 90-е годы, скоро было вытеснено на обочину. Состоятельные семьи поняли: незачем тратиться на то, что можно получить бесплатно в государственной школе.
С нулевых годов трещина углубилась: власти принялись осыпать успешные государственные школы президентскими и губернаторскими грантами. И было в этих грантах от пяти до шести нулей. Их выдавали за работу с одаренными детьми, за победы учеников на олимпиадах, за поступление выпускников в лучшие вузы.
По сей день ни одна школа не сможет попасть в топ «500 лучших школ России», если ее выпускники не поступают в МГИМО, НИУ ВШЭ, МГУ. СПб ГУ…
А между тем выпускники лишь очень немногих школ могут набрать проходные баллы ЕГЭ для этих университетов. Эксперты из НИУ ВШЭ и «Социального навигатора» МИА «Россия сегодня» иронично называют эту группу «недоступными вузами». Вот уже много лет десятка «недоступных» сверкает своими вершинами на сказочной высоте, на которую вскарабкаться простому смертному почти нереально: первую строчку занимают МГИМО и МФТИ, для поступления в которых надо набрать проходные баллы – 95-93,8. (Для сравнения: 75 баллов ЕГЭ – гарантированный проходной балл в среднестатистический вуз). Третье место — НИУ ВШЭ, затем — СПбГУ, МГУ, МИФИ.
В последнее время в десятку «недоступных» украсил петербургский Университет информационных технологий, механики и оптики (ИТМО) и Московский лингвистический университет (МГЛУ).
Только исключительный выпускник школы малого города (не говоря уже о сельской школе) сможет набрать 95 баллов ЕГЭ по каждому из трех экзаменов.
Замкнутый круг
Одним словом, чтобы каждый год получать гранты, школам нужны были дети из благополучных семей. Закон, запретивший отбор детей в первые классы, мало что изменил: селекция на входе стала более изощренной.
На российских просторах нарисовался замкнутый круг: чем благополучнее семьи, приводящие своих детей в государственную школу, тем выше зарплата тех, кто работает в этой школе.
Даже вспомогательный персонал, моющий ее коридоры, получает намного больше, чем их коллеги по швабре в обычной школе.
На наших глазах в стране сложилось элитное образование для состоятельных слоев общества. И — что самое неприятное – государство оплачивает его из налогов семей, которым не по карману даже сводить ребенка на платный каток.
В конце 2016 года в докладе на Госсовете впервые прозвучала, а затем была включена в поручения Президента России новая тема: поддержка школ, где учатся дети, попавшие в сложную жизненную ситуацию.
«- По опубликованным недавно данным международных исследований TIMSS и PISA, мы можем судить, что наши школьники делают успехи, — говорит Сергей Геннадьевич Косарецкий, директор Центра социально-экономического развития школы Института образования НИУ ВШЭ. – Но мы хотели бы увидеть такой же прогресс применительно к тем школам, в которые приходят сложные ученики, с недостаточной поддержкой в семьях».
Впервые в Федеральную целевую программу развития образования на 2016-2020 годы были включены так называемые мероприятия 2.2 ФЦПРО «Повышение качества образования в школах с низкими результатами обучения и в школах, функционирующих в неблагоприятных социальных условиях…». И — объявлен региональные конкурс.
Участвовать в нем решили 45 регионов.
« — На поддержку таких программ выделены около 100 млн. рублей, — рассказала на слушаниях в Общественной палате РФ Светлана Даниловна Ермакова, начальник отдела поддержки этнокультурной специфики и особых форм образования Департамента государственной политики в сфере общего образования Минобрнауки России. — Сумма не самая большая, но если мы будем работать эффективно, она позволит нам сделать первый шаг».
Что это такое – «школа, работающая в неблагоприятных социальных условиях»?
Прежде всего, что это такое – «школа, работающая в неблагоприятных социальных условиях»? Эксперты уточняют: если посмотреть на географическую карту, это — почти все российские школы, находящиеся за пределами больших и малых городов.
«- Типичный пример: школа в сельском населенном пункте одна. Даже если она работает плохо, родителям некуда перевести ребенка, – говорит Ирина Кенсариновна Сидорова, советник губернатора Ямало-Ненецкого АО. – И в таком положении находятся большинство школ России».
На Ямале для детей традиционной культуры созданы экзотические «кочевые школы»: они работают на перекрестках кочевых маршрутов оленьих стад. На Чукотке специально подготовленные тьюторы готовятся кочевать вместе с детьми и их родителями от одного стойбища к другому. Такие школы находятся на особом контроле и получают повышенное финансирование. Кстати, «кочевые школы» республики Саха-Якутия – это предмет давнего восхищения ЮНЕСКО.
Эксперты предупреждают: сегодня любая отдаленная сельская школа в России может считаться «находящейся в неблагоприятных социальных условиях». И теперь она тоже имеет право на субсидии.
Особое внимание будет уделяться школам, которые работают с детьми, оказавшимися в трудной жизненной ситуации. О них в последние годы старались даже не думать.
Все, что составляет домашнюю среду семьи — уровень образования родителей, их доходы, профессия, род занятий, культурный багаж – ребенок несет с собой в школу и тащит за собой все годы учебы, как тяжелый рюкзак, который оттягивает плечи и просто мешает сосредоточиться. Вряд ли такому ребенку нужны высокие баллы ЕГЭ. Главное, что ему нужно — распрямиться. А для этого необходимы психолог и понимающий учитель.
Главное — доверие
Какими главными качествами должен обладать любимый учитель?
Еще один сложный контингент – усыновленные дети. По данным опроса, проведенного в 54 регионах России Фондом профилактики социального сиротства, каждая пятая семья, усыновившая ребенка из детского дома, преодолела множество препятствий прежде чем их нового сына или дочь согласились принять в общеобразовательную школу.
Учителя не готовы принимать в свой класс этих детей, ссылаясь на то, что лишь десятая часть из них способны осваивать школьную программу наряду со сверстниками.
Приемным детям, которые приходят в общеобразовательную школу, требуется психологическая помощь и дополнительные занятия уже в этой самой школе. До последнего года педагоги занимались с ними только за счет своего личного свободного времени. Возможно, сейчас ситуация в некоторых регионах изменится.
В регионах обсуждается возможность присуждения школам, нуждающимся в помощи, различных статусов: «Школа городской окраины», «школа депрессивного поселка или города» или «школа, работающая с детьми-мигрантами».
Правда, решение остается за властями субъектов РФ. Это они будут выбирать, какие проекты поддерживать.
Бедные и богатые в одной школе
Между тем, признак благополучного общества — это когда бедные и богатые дети учатся в одной школе
«- Исследователи школьного образования, оценивая систему образования в той или иной стране, первым делом задаются вопросом: приходит ли в школу дети из разных семей? Или дети благополучных и неблагополучных родителей посещают разные школы? – рассказывает Марина Александровна Пинская, главный научный сотрудник Центра социально-экономического развития школы НИУ ВШЭ. — Международные исследования свидетельствуют: когда дети из разных семей перемешиваются внутри одной школы – это верный признак благополучия в обществе. Обучение в одной школе детей из разных семей повышает результаты всех детей – и тех, кто слабее, и даже тех, кто изначально был сильнее. Наши, российские исследования показывают: дети из социально благополучных и социально неблагополучных семей учатся строго в разных школах и покидают их с принципиально разными шансами на дальнейшее образование и успешную профессионализацию.
— А намного различаются результаты ЕГЭ, полученные детьми из благополучных и неблагополучных семей?
— На десятки баллов! Мы можем, конечно, сравнить средние показатели разрыва между сильными и слабыми учениками в России и в других странах. При таком рассмотрении получается, что в России все не хуже, чем у других. Я имею в виду данные последнего международного сравнительного исследования PISA (которые были открыты для ученых всех стран 6 декабря прошлого года). Страны-участницы исследования PISA внимательно следят за тем, велика ли разница в образовательных результатах детей из разных социальных слоев. Средний международный показатель формируется так: берутся результаты, полученные в странах с сильными системами образования, — например, в Канаде, Финляндии, Эстонии, и суммируются с Арабскими Эмиратами, с Латинской Америкой и так далее… Так что при измерении «средней температуры по больнице» мы не хуже других. Но если брать конкретные показатели – например, какой процент в выборке занимают ученики, которые пришли в школу из самых неблагополучных семей, показали высокие результаты и успешно конкурируют с детьми из благополучных семей…
— Неужели у нас есть и такие дети?
— В школах стран с развитыми системами образования их достаточно много. Там ученые отдельно изучают такой феномен как способность детей преодолевать неблагополучие своей семьи и ограниченность семейного образования и ресурсов. В России такие примеры тоже есть, но их гораздо меньше, чем в среднем в странах ОЭСР. Вот что всех тревожит!
— Если дети из трудных семей всегда получают невысокие отметки, как узнать, хорошо ли работают учителя и школа?
— Мы используем в наших исследованиях инструмент, который называется «индекс социального благополучия школы». Для того, чтобы его рассчитать, не надо открывать персональные данные учеников: достаточно собрать общие сведения по всем учащимся школы. Самым важным из них является уровень образования родителей. Школы с низким индексом социального благополучия обычно показывают и более низкие результаты, их дети намного реже выходят на высокий уровень баллов ЕГЭ. Но! Если вы имеете на руках «индекс социального благополучия» нескольких школ, вы обнаружите ту, которая способна преодолеть неблагоприятное влияние семей и семейных традиций. Дети из такой школы способны показывать очень высокие результаты (разумеется, с учетом своего изначального социального неблагополучия). Для учеников из благополучных семей эти результаты будут средними или даже низкими. А для этих детей – высокими! Учебные заведения, которые помогают им достичь таких результатов, надо всячески развивать и поддерживать. Ничего, что в них приходят слабые ученики, зато учителя – замечательные, и работа с детьми поставлена хорошо. Чтобы помогать школе со слабыми учениками, нужно всегда оценивать условия, в которых она работает. Поэтому решения всегда должны быть адресными: одни — для городских школ, другие — для школ, которые работают в селе, но находятся близко к городу, третьи — для школ из труднодоступной местности…
— Все это выглядит как-то не очень реально…
— Почему? Есть страны, которым удалось обеспечить равенство доступа и – одновременно – образовательные успехи всех детей в школе. Среди них — Канада, Финляндия и… Эстония. У этих стран абсолютно разная история, разные системы образования. Эстония – это вообще постсоветская страна, которая смогла достичь таких удивительных результатов в краткие сроки. Значит, вот позитивный сигнал для нас: решения быстро не найти, но искать их можно и нужно».
