Мы разговариваем с Ларисой Зельковой, вице-президентом компании «Норильский никель», руководителем блока социальной политики и связей с общественностью
Особенный город
– Для одних компаний корпоративная социальная ответственность – это обеспечение сотрудников зарплатой и льготами, для других, например – поддержка региона влияния. А что такое «ответственность» для «Норникеля»?
–Я согласна, у каждой компании своё представление, своя практика и вообще свой способ жить в соответствии с корпоративной социальной ответственностью. Потому что это определяется не только и не столько тем, какой менеджмент руководит компанией, но и историей бизнеса, о котором идёт речь. Есть много факторов, которые от нас с вами напрямую не зависят – география, история возникновения, традиции, опыт, привычки, представления и стереотипы. У «Норильского никеля» этот бэкграунд крайне интересный.
С одной стороны, это очень богатая история. История советского Норильска с их уникальным опытом заботы о людях, работниках комбината. С другой – этот опыт противоречивый, потому что на фоне заботы, компания, с момента своего создания в 30-е годы ХХ века, никогда не думала о том, загрязняет ли она окружающую среду, чем дышат люди, которые живут в городах, где было построено производство. Была такая идеология: никто не думал о том, какой ущерб ты наносишь здоровью людей, окружающей среде, что ты оставишь после себя, что достанется твоим детям, внукам – ценности были другие. И цена человеческой жизни – в 30-е годы, когда создавалось предприятие, – была довольно условной, несмотря на выстраданные истории тысяч людей, которые жили и работали в «Норильлаге».
В новейшей истории «Норильский никель» стал одним из первых крупнейших акционерных обществ, которые появились в начале 90-х годов в результате акционирования. И тогда у компании наступило очень тяжёлое время, потому что она оказалась не готова самостоятельно реализовывать свою продукцию. Норильчане вспоминали с ностальгией высокие социальные стандарты, которые были в Норильске – очень высокие зарплаты, с развитой сетью всего государственного: торговли, сферы услуг, культуры, досуга – 70-е годы были очень сытными для Норильска. К тому же Норильск, в числе других городов за Полярным кругом, был примером строить, не считая денег.
Я помню, меня потрясла заполярная ферма, где для коров там приходилось выращивать под искусственным освещением траву и комбидобавки для того, чтобы их молоко было хорошим. Думаю, это молоко было просто золотым. И это символический пример. А вот потом началась новая история.
– А сейчас новейшая?
– То, что мы имеем сегодня, сформировано на стыке этих двух разных историй, которые и сегодня помнят в Норильске те люди, которые там сейчас и живут, и работают. Почему я об этом рассказываю? Потому что сегодня нам, с одной стороны, приходится думать над тем, над чем не думал никто и никогда. В частности, экология – мы вынуждены искать технологические решения для того, чтобы можно было на самом деле решить проблему, а не ликвидировать последствия.
Безусловно, существуют разные горизонты, этажи социальной ответственности, и у нас они тоже есть. Сотрудники «Норникеля» получают самую высокую в отрасли заработную плату, имеют хороший социальный пакет, уникальный для российского Севера. Компания каждый год оплачивает своим работникам проезд к месту отдыха вместе с семьей, хотя наше российское законодательство обязывает работодателя делать это раз в два года. Я считаю, что все, что мы делаем, это – очень важное социальное достижение и очень важная социальная льгота, и наши работники, безусловно, ценят это очень высоко. Такая ответственность перед работниками компании позволяет нам их дополнительно мотивировать, вовлекать, увлекать, зажигать. Ведь мы работаем хорошо не только ради денег, а когда любим своё дело, когда чувствуем свою причастность к какому-то важному и большому проекту.
Всё это вместе и складывается в энтузиазм. Мне кажется, что у «Норильского никеля» это есть
Ну, и, конечно, за последние три года нам удалось сделать несколько важных вещей: ответственность перед работниками и вообще политику компании в отношении сотрудников перевести на качественно иной уровень. Когда-то в Норильске, как и везде в Советском Союзе, была уравниловка. А сегодня мы хотим, чтобы каждый работник понимал: если он работает лучше, чем вчера, то это отразится на его вознаграждении, его роли в коллективе, возможности получить дополнительные опции по обучению и продвижению по карьерной лестнице. Для этого мы разработали программу развития человеческого капитала, которая предлагает разные инструменты.
– О каких инструментах идет речь?
– Я говорила про этажи социальной ответственности – когда ты вступаешь на этаж под названием «создание благоприятных условий» или этаж творческой среды, или среды, где люди могут самореализовываться в тех городах, где ты делаешь свой бизнес – это, я бы сказала, пентхаус здания. И это можно себе позволить, когда ты уже решил другие проблемы.
Почему вообще это нужно «Норильскому никелю»? Норильск радикально не изменился за последние годы, хуже точно не стал. В нём, конечно, появилось много нового.
Но представления людей о том, в каком городе за Полярным кругом они готовы жить в полярную ночь, стали иными.
И компания, заинтересованная в том, чтобы в город приезжали и хотели хорошо работать будущие сотрудники, включая молодёжь, не может не думать над тем, куда приезжают эти люди.
И это не определяется только цветом стен, качеством домов или ещё какими-то материальными вещами, хотя и они, безусловно, создают инфраструктуру. Важно, что еще, кроме работы, ты можешь предложить, где окажется человек, что будет его окружать, какие люди, какая жизнь будет в этом городе? Это сегодня, если хотите, инструмент привлечения молодых перспективных специалистов. Но у нас в Норильске есть ряд объективных ограничений.
Мы никогда город-сад из Норильска не сделаем: у нас – вечная мерзлота, полярная ночь. И никто этого от нас и не ждёт. Но мы могли бы помочь заинтересованным людям, наполнить эту очень непростую городскую среду. Наш новый научный проект «Фаблаб» – как раз пример такой жизни: это возможность вечером пойти и заняться с единомышленниками любимым делом, в хороших современных условиях, с хорошим качественным оборудованием, возможность детям заниматься спортом.
К примеру, в Норильске, из-за того, что нет ни железной дороги, ни автомобильной, нет оптоволоконной связи выхода в Интернет. У нас есть только спутниковый канал, который имеет свои ограничения по трафику, ну, и, собственно, такой большой город через спутник не может выходить в Интернет, нужна наземная полноценная оптоволоконная история.
Так что в Норильске люди не сидят все время в гаджетах, как в Москве. В этом есть и положительные моменты, но все же есть ощущение изолированности.
Мы несколько лет ждали, пока государство реализует свою же программу доступности государственных услуг везде, во всех регионах России. Но в итоге у нас по-прежнему сегодня нет оптоволокна, и компания в этом году приняла решение реализовать свой самостоятельный инвестиционный проект по его прокладки. Придется тянуть оптоволокно на 970 километров. Часть участка проходит через Енисей. Мы потратим большие деньги. Наверное, это когда-нибудь окупится, потому что у нас, конечно же, есть в этом и свой технологический интерес: сейчас у нас затруднён обмен данными с нашей площадкой в Норильске, и при сегодняшних информационных технологиях это мешает нам полноценно управлять процессами. Но это в первую очередь социальный проект, важный для всего города и его жителей.
– Молодые люди едут в Норильск?
– Норильск – город, в котором люди редко живут всю свою жизнь. Норильск всегда был городом, в который люди приезжали, работали и уезжали. Конечно, срок этой работы большой – не год и не два. Кроме того первоначальные ожидания любого человека, который собирается в Норильск – «я поеду, несколько лет поработаю и уеду» – как правило, не реализовывались и большинство из них застревали в Норильске надолго.
Потому что Норильск – это, конечно же, уникальное, интересное ощущение жизни.
Сегодня проблема наша состоит в том, что популярность инженерного образования и вообще работы в реальном индустриальном секторе экономики сильно упала в сравнении с прежними временами. Безусловно, молодёжь к нам приходит, но сказать, что случился перелом, и люди перестали мечтать работать в офисе, а хотят работать на заводе, – пока этого нет.
Но, тем не менее, у нас есть целый набор программ, которые позволяют ребят, заинтересованных в реализации себя в нашей сфере, искать, учить и поддерживать. У нас есть и программы, связанные со стипендиями и стажировками.
И главное мы постоянно вынуждены отвечать на непростой вопрос: «Почему молодой специалист должен захотеть приехать в Норильск, что он найдет у нас»? Он непростой еще и потому, что нужно стараться сделать так, чтобы не воспитать иждивенца, которому всё кладут в рот и при этом соблюсти баланс обязательств и обещаний. У нас есть про это много разных историй.
В Норильске и на Кольском полуострове сейчас активно развито движение молодых специалистов. Звучит немножко по-советски, но это – клуб молодых специалистов, где собираются выпускники разных университетов по нашим специальностям, которые приехали на работу в компанию. У них, как правило, ещё нет своих семей, и, конечно же, для них общение со своими сверстниками, с такими же, как они, это возможность сделать что-то зажигательное вместе, полезное не только себе, но и городу, и предприятию. Мы поддерживаем такого рода проекты.
– Чем же занимаются движения молодых специалистов? Как это меняет жизнь?
– Это большой список, который начинается со спортивных турниров и заканчивается программами для новых сотрудников. Основных направлений деятельности, пять: интеллектуальное, адаптация и профориентация, творческое, спортивное и социально значимое. Например, КВН, который очень активно у нас развивается, это отличное формирование командного духа, взаимодействия, На самом деле такой формат очень здорово работает, потому что ты начинаешь по-другому смотреть на тех, кто тебя окружает, на то, чем ты занят.
Я считаю, что это очень хорошее советское наследие, которое нужно и важно развивать. Есть программы, связанные с профориентацией для школьников. Наши сотрудники работают в клубах молодых специалистов по программе наставничества: преемственность в технологической сфере, в производственной – крайне важная вещь. Работают волонтерские программы для молодых ребят.
Я хорошо помню, как всё это начиналось несколько лет назад, – в рамках одного из первых проектов, студенты-практиканты написали на остановках в Норильске названий остановок и схем маршрутов. Никому в голову в Норильске не приходило, что в городе, в котором вроде и так все всё знают, нужно что-то писать на остановках. Эта идея тогда всем понравилась. Это какие-то вроде бы мелкие истории, но очень важные. Потому что, когда ты распознаёшь вокруг себя существующие потребности, которые ты можешь реализовать, это очень здорово.
Нам бы очень хотелось, чтобы через какое-то время мы оказались в такой ситуации, когда Норильск будет не только экологически чистым городом – а уже принята большая программа, и мы её поэтапно реализуем – но и был бы городом, куда стремилась бы поехать молодёжь – выпускники инженерных профессий, просто молодёжь, которая имеет среднее специальное образование. Потому что в Норильске можно не просто стать профессионалом – это у нас всегда было – но там ещё живут интересные люди, там вообще – хорошая, интересная жизнь. Это трудно пощупать, это трудно очень померить и даже индексом социальной ответственности тяжело померить, но мы надеемся, что это произойдёт.
– А для тех, кто планирует переезжать, у «Норникеля» существовала программа «Наш дом». Это ведь один из самых сильных мотиваторов для сотрудников компании?
– Когда-то в Советском Союзе норильчане были одними из самых богатых вкладчиков в Сбербанке, потому что получали большую зарплату, и часть этой зарплаты откладывали на кооперативную квартиру, машину на материке. Тогда наша экономика позволяла нам безбоязненно складывать деньги на сберкнижку. Наш сегодняшний мир построен иначе, и просто накапливание денег, чтобы потом когда-то ими воспользоваться, может оказаться не самым лучшим способом
Норильск – очень трудное место для долгой жизни. Поэтому мы исходим из того, что из Норильска наши работники – бывшие работники – должны иметь возможность переехать через какое-то время, чтобы жить и работать где-то ещё. Как помочь нашему нынешнему работнику эту задачу для себя решить? Мы запустили программы «Наш дом» и «Мой дом» для наших лучших сотрудников, это часть мотивационного пакета для них. Работник подписывает контракт с компанией на десять лет, по которому компания софинансирует ему приобретение жилья. К концу этого срока работник получает в собственность квартиру и имеет возможность закончить свою работу в Норильске и переехать жить в другое место.
Почему это софинансирование приобретения именно жилья? Мы исходим из того, что инвестиции в недвижимость сохраняют свою ценность гораздо более стабильно, чем многие другие виды инвестиций – ну, и это более понятно нашим сотрудникам.
Один на один
– «Норникель» уже два года реализует свою новую грантовую программу. Вы финансово поддерживаете городских активистов, проводите конкурсы социальных проектов. Как появилась эта идея?
– «Норильский никель» – градообразующее предприятие, и от того, как мы себя ведём там, где мы работаем, зависит жизнь этих городов, маленьких и больших. Я оставлю за скобками уплату налогов, само собой, «Норильский никель» – крупнейший налогоплательщик Красноярского края, Мурманской области. Но, кроме того, от роли «Норильского никеля», от того, что и как он поддерживает на территориях, зависит, что там происходит или не происходит.
Например, в Норильске сегодня других крупных бизнесов нет, да и средних, в общем, тоже нет. Есть мелкий бизнес, конечно же, который развивается, но рассчитывать, что кто-то другой, кроме нас, может предложить территории гранты, например, на социальные проекты, довольно трудно, потому что нет таких источников.
Рассчитывать на то, что кто-то поможет, например, городскому театру – самому северному заполярному Театру драмы имени Маяковского, тоже не приходится, потому что мы там с ними, что называется, один на один. Но как в такой ситуации сделать так, чтобы это не превращалось в иждивенчество, с одной стороны, а сама деятельность не превращалась бы необоснованный волюнтаризм?
Есть универсальный инструмент, который мы используем, – конкурсные грантовые программы. Компания заранее определяет те сферы, в которых наиболее востребованы её поддержка и участие, но не хочет просто так давать деньги на непонятных основаниях и с непонятным результатом, а хочет, чтобы в этих сферах нашлись люди или организации, которые делают что-то в интересах территорий и людей, которые там живут. Соответственно, для нас крайне важно, чтобы всегда это были кто-то, чьи цели и интересы мы готовы поддержать. Таким образом у нас в компании существует большая программа «Мир новых возможностей».
– Какие социальные проекты вам запомнились, больше всего понравились?
– Гранты распределяются среди самых разных некоммерческих организаций, от школ и детских садов до, предположим, общества филателистов. И партнёрством мы это считаем, потому что вместе в результате оказываемся соавторами этой активности.
Интересных историй у нас уже много. Мне, например, очень греет душу история, которую сделали наши коллеги на Кольском полуострове. Местное общество слепых вместе с энтузиастами подали заявку на наш конкурс: они разработали программу, которая называется «Тандем». Это программа для слабовидящих людей. Для них были приобретены тандемные велосипеды, где впереди управляет велосипедом зрячий, а его напарником сзади является человек, который не может сам, самостоятельно, ездить на велосипеде. Но зато в тандеме может это делать. Проект заработал. Сейчас его хотят расширять.
Интересно, что ведь сама по себе эта идея не требовала каких-то глобальных денег, а требовалась активность тех, кто хотел этим заняться, ну, и естественно, ресурсы на приобретение велосипедов. Но в этом и была идея, порыв людей, готовность всё это делать. Вот такого рода истории нам, конечно же, очень интересны. Мы считаем, что они крайне полезны. Потому что раздать деньги – большого ума не нужно, но что на эти деньги будет происходить, – это очень важный момент. Поэтому «Норникелю» очень хотелось бы поддерживать лучшие идеи, лучшие подходы, пытаться принести это на нашу территорию.
– В рамках программы «Мир новых возможностей» вы активно поддерживаете науку, и «Фаблаб» – проект, нацеленный на популяризацию этой сферы?
–Мы разбили программу на направления: «Партнёрство», «Инновации» и «Развитие».И второе грантовое направление – «Инновации» – как раз связано с научно-техническим творчеством, это и фаблабы, и различные социальные инновации, которые предлагается реализовывать на территориях. Что касается проекта «Фаблаб» – сейчас открываются две точки, в Норильске и на Кольском полуострове, в Мончегорске. Мы посмотрим, что будет дальше. Рассчитываем, что это создаст вокруг себя какое-то сообщество людей, которое будет генерировать новые интересные проекты.
Недавно к нам в Норильск приезжал Святейший Патриарх Кирилл, и мы как раз показывали ему «Фаблаб» – у нас был запуск лаборатории. Помните, в нашем детстве были станции юных техников, кружки авиамоделистов и прочее, где дети, молодёжь, могли заниматься научно-техническим творчеством? Сегодня их заменили студии робототехники и вот те самые фаблабы – там стоят 3D-принтеры, современные станки, которые способны высокоточно вырезать из разных материалов детали. И творческие взрослые люди и школьники – получают возможность делать работающие модели. И конечно, это совершенно другого масштаба творчество, потому что это всё может работать – не просто склеено из бумаги.
Мы объявили конкурс среди потенциальных команд. Цель была не просто дать деньги и купить оборудование, чтобы оно стояло, а чтобы нашлись люди, которые дадут этому жизнь. Это должны быть увлечённые молодые инженеры, программисты, технологи, которые хотели бы вместе с детьми разворачивать эту историю. Кстати, по итогам конкурса у нас в Норильске случился интересный казус. В Норильске есть старая, еще с советских времен, студия юных техников. Но победила, как ни странно, не она, а команда, которую собрала городская библиотека – она очень хотела свою библиотечную жизнь дополнить современной технологической историей.
– А почему именно формирование научной среды вам интересно? Ведь не факт, что воспитанная вами творческая молодежь придет именно на ваши предприятия?
– У нас действительно есть несколько программ, которые мы делаем про науку, потому что в какой-то точке мы обнаружили, что большинство выпускников школ, даже у нас в Норильске, поступают на гуманитарные специальности после окончания школы, и есть большой перекос и перевес в сторону юриспруденции, экономики, финансов. Честно говоря, хотелось показать, что вообще-то мир технологий, мир точных и естественных наук очень деятельный. И нам для развития компании очень важно, чтобы были специалисты, которые хотят этим заниматься. Ну, и вообще ценность инженерного труда, ценность людей, которые вовлечены в производство, должна быть высокой.
Нам показалось, что в целом у нас в обществе ушло уважение к труду инженера, к людям, которые что-то делают руками. Компания решила показать, что вообще-то в нашем сегодняшнем мире, в котором мы без техники вообще никуда, важно думать, кто же всё эту технику будет делать.
Все, что направлено на интерес школьников, студентов, молодёжи к наукам самого разного свойства, к научно-техническому творчеству, мы поддерживаем и транслируем. В прошлом году мы начали проводить научные познавательные марафоны для школьников в Норильске, в Мончегорске, в Красноярске, на других наших площадках. Победители потом ездили на специальный семинар по научно-техническому творчеству, моделированию, имели возможность пообщаться с молодыми учёными.
В этом году компания также поддержала федеральный Всероссийский фестиваль науки. Мы уверены, что популяризация точных и естественных наук формирует повышенный интерес к инженерным профессиям. Для нашего производства, где также есть место высоким технологиям, необходима молодежь, которая бы интересовалась наукой и была готова внедрять её в повседневность. Для настоящего индустриального успеха российским компаниям нужны инженеры нового поколения.
–А направление вашей программы «Развитие» – это поддержка социального предпринимательства. Самостоятельно такие проекты не выживают?
– Есть очень большая сфера деятельности, которая не может быть устроена просто по законам традиционного бизнеса, потому что доходность этой сферы, ну, и вообще извлечение прибыли в ней затруднительно или почти невозможно.
Социальное предпринимательство – это большая сфера, но дай бог им обеспечивать свои текущие потребности. А нам интересно, чтобы такого рода социальные бизнесы развивались в наших городах. Например, по той причине, что это занятость населения, и, конечно же, это здорово, когда на территории есть разные работодатели, включая такого рода социальные предприятия.
Кроме того, это источник активности и дополнительных доходов в бюджет. Это оказание услуг людям, семьям в очень такой важной, чувствительной сфере, как, допустим, группы развития для детей, детские сады, которые мамочки сами организуют. В общем, много наработанных проектов, которые хотелось бы выращивать у нас в регионах.
Об экологии и коренных народах
– Компания поставила себе срок в несколько лет, чтобы восстановить экологическое состояние города. Это реально?
– Второй этаж социальной ответственности, это, конечно же, ответственность перед жителями тех городов и территорий, на которых ты делаешь свой бизнес. В случае с «Норильским никелем» – проект «Экология» – тема большая и сложная.
У Норильска главная проблема состоит в том, что на производстве так устроена технология: главным элементом, загрязняющим среду, является сера, которую мы выбрасываем в воздух. Проблема не только в том, что мы не можем это победить – серу можно улавливать. Есть много химических процессов, которые эту серу могут поглощать, а потом делать из нее кислоту, которая используется в химической промышленности. Мы лишены этой возможности, потому что у нас нет рынка сбыта для серной кислоты. Хранить ее тут мы тоже не можем.
Да и законодательство стало более жестким, поменялись экологические стандарты во всем мире. Пять лет назад компания начала искать технологию, которая позволила бы эту проблему решить каким-то иным способом. Провели большой международный научный тендер, но дорога от результатов этого тендера к сегодняшнему проекту, который будет реализовываться на нашем Надеждинском металлургическом заводе в Норильске, оказалась намного длиннее, чем думали изначально. Потому что лабораторное техническое решение пришлось много и тяжело дорабатывать, в том числе – и нашим специалистам. Сейчас мы заканчиваем прохождение Главгосэкспертизы, в течение нескольких лет компании предстоит большая ответственная работа по введению проекта на площадке Надеждинского завода.
Есть и другой проект, который уже в следующем году должен улучшить ситуацию в городской черте Норильска. Это закрытие устаревшего никелевого производства и консервация никелевого завода. Это самое старое в стране металлургическое предприятие, оно было открыто в 1942 году, и, собственно, не подлежит модернизации и реконструкции. Благодаря закрытию никелевого завода мы примерно на 15% уменьшим выбросы на норильской площадке, а в Норильске сократим 80 процентов выбросов. Я педалирую тему именно технических решений потому, что только политической воли недостаточно для того, чтобы получить результат. Вот закрытие никелевого завода: «ну, подумаешь, эка невидаль», – сказали бы нам другие. Только нужно знать, куда ты перенесёшь процессы, потому что никелевый завод по объёмам своего производства является крупнейшим никелевым производством в Европе. Там работает около двух с половиной тысяч человек. Мы предусмотрели специальную программу: кто-то освобождается и уезжает из Норильска, и мы достойно провожаем наших работников, которые приняли такое решение, а те, кто решили остаться в Норильске, продолжат свою работу, либо трудоустраиваются на аналогичные позиции на других площадках. А большая часть будет переучиваться и работать уже по другим профессиям.
Так что это всегда сложные решения, сложные технологические процессы, и бэкграунд, сформированный десятилетиями существования «Норильского никеля». Так что крана, который можно закрутить – и всё, сразу вокруг стало чисто и замечательно, – такого крана нет.
– К экологической теме близка тема поддержки коренных народов Севера. Что меняется сегодня в жизни представителей малых народностей?
– В рамках «Мира новых возможностей» мы поддержали большое количество проектов, связанных в том числе с развитием культуры, языка, обычаев и традиций коренных малочисленных народов. Но есть вторая история, когда компания напрямую помогает им поддерживать их социальную инфраструктуру посёлков. Тема непростая. У нас, к сожалению, в стране эффективных примеров практически нет, а зарубежный опыт не совсем применим к нашим российским условиям.
Скажем, в Канаде, где проживают точно так же коренные малочисленные народности, никто десятилетиями не изымал детей из семей и не отправлял их силой в интернаты, как было у нас в советское время. Детей собирали со всей тундры, и они росли вне традиционного уклада, не получали навыков – ни ремесленных, ни охотничьих, никаких. Ведь у нас было обязательное десятилетнее образование, а школ в тундре не было. Но где же потом себя найдет ребенок, который десять лет прожил в интернате? И сегодня мы уже имеем поколения таких детей. Кто-то возвращался, а кто-то оставался жить в городочках и посёлках, но в любом случае разрушался традиционный уклад, и им непросто было найти себя в другой цивилизации. Но и вернуться обратно тяжело.
Проблему нужно было решать иным образом, децентрализовано. Но у нас так не умели делать. И ответить на вопрос, как сделать так, чтобы стандарты сегодняшней жизни не противоречили традициям этих народов, сегодня непросто. Мы пока находимся в поиске. Мы инвестируем довольно много в поддержание социальной инфраструктуры, но какого-то волшебного ответа на вопрос, а что же делать, и как делать это лучше, у нас пока нет.
Коренные малочисленные народы живут не в наших производственных городах, прямой коммуникации у компании с ними в повседневной жизни, безусловно, нет. Но за последние десять лет компания научилась замечать и интересоваться тем, что происходит у этих народностей. В городе пять раз проходил фестиваль «Большой Аргиш» – это фестиваль культуры, быта, традиций и обычаев тех народностей, которые живут на Таймыре – с чумами, оленями, гонками, плясками, национальными блюдами. Ну а что делать на практике – мы думаем. Тем более что в полярной арктической зоне крупных предприятий, аналогичных нам, нигде в мире нет, так что опыта в этом вопросе набираться не у кого.
Чудеса Норильска
– В Норильске несколько лет назад проходил конкурс, горожане искали семь чудес города. Нашли ли их? Что для вас является главным чудом Норильска?
– Для меня главное чудо – скорее, рукотворное. Когда мы думали над тем, как сделать так, чтобы разные наши активности имели смысл для города и жителей, наткнулись на такой формат, который делают многие компании – конкурс детского рисунка. Из года в год наши дети разных возрастов рисовали, где и как папа с мамой работают. Но должна быть какая-то цель. Что дальше должно случиться с рисунком, который победил? Как ребёнку понять, что он сделал что-то хорошее? Зачем компании рисунки детей? И мы нашли, мне кажется, интересный ответ.
Лучшие рисунки победителей конкурса в разных номинациях были превращены в украшения для городских автобусов. Автобусы Норильска обклеены морозоустойчивой плёнкой с этими рисунками.
А остальные финалисты и участники конкурса получили возможность прийти на специальный мастер-класс и часть своих рисунков перенести в виде граффити на заранее выбранные городские объекты. В прошлом году мы так разукрасили, волшебным образом совершенно, здание Норильской железной дороги, и теперь, когда ты едешь из аэропорта в город, то это просто невероятное совершенно зрелище. Мы будем делать это и дальше, пригласим команду художников из Санкт-Петербурга, которые помогали норильским детям. В этом году мы уже разукрасили таким же образом городскую детскую больницу в Норильске, и теперь больница видна издалека, на ней цветут чудесные цветы. И у нас уже есть очередь объектов, которые хотели бы, чтобы их украсили детские рисунки.
Вот для меня это – такой символ того, что когда ты что-то делаешь социальной, в общественной сфере, ты должен понимать, для чего это и как долго оно будет жить, и кому это, кроме тебя, нужно, подхватит это кто-то или нет. Это и есть чудо. Это – простые истории, но очень симпатичные. Когда в том, что ты начал, у тебя появляются последователи, и появляется ответ на вопрос, для чего, это очень важный показатель эффективности.
– Как вы считаете – каковы перспективы развития КСО в российском бизнесе? Насколько активно наш бизнес готов внедряться в социальную и благотворительную сферу?
– Мне кажется, мы сейчас находимся в таком непростом периоде, когда задать себе вопрос «Как ты будешь делать свой бизнес более эффективным?» придётся всем. И как сделать так, чтобы твоё предприятие имело не только материальные ресурсы, но и ресурсы развития? Как только мы таким вопросом задаёмся, тут же выясняется, что без инвестиций в жизнь вокруг себя в той или иной форме, без инвестиций в сотрудников, людей, ты какое-то сверхусилие совершить, может быть, и сможешь, но в лучшем случае – один раз и за очень большие деньги.
Эффективность возрастает там, где люди любят своё дело. А любовь же – она не покупается. Без нее социальная ответственность становится очень сухой. Это должно быть историей про то, как сделать так, чтобы компания и работник жили в гармонии с собой, с целями своего бизнеса и с окружающим миром. Путь к гармонии всегда труден, и компании еще предстоит идти этой непростой дорогой.
Фото предоставлены компанией «Норникель»
