Электронное табло бесстрастно сообщает температуру окружающего воздуха: +4. В прошлую ночь было мокро, дождь, ураганный ветер. В такую погоду человек может замерзнуть насмерть и при плюс десяти. Помогает бездомным выжить в такую погоду автобус православной службы «Милосердие». Но сейчас его существование под угрозой из-за финансовых трудностей. Помочь автобусу и другим социальным проектам это нетрудно через общество «Друзья милосердия».
Александр Арсентьевич Казакевич, водитель автобуса «Милосердие». Начинал свою трудовую деятельность вместе с батькой Лукашенко в белорусской… тюрьме. В районном городке Шклове был крупный железобетонный завод на зоне и батька занимал там должность главного инженера, Саша крутил «баранку» лесовоза. Потом карьера батьки взлетела до председателя колхоза (куда Саша возил ему лес), а оттуда уже совсем недалеко осталось до Минска и кресла президента, а Саша отправился в Москву. Сначала он прокладывал телефонный кабель. Потом стал прибиваться к церкви, устроился водителем в храм свт.Николая в Заяицком. Но на маленькую зарплату начала роптать жена, пришлось думать о подработке. Заметил объявление в храме и пришел в службу «Милосердие». Так две работы и совмещает: до утра – на автобусе, а утром – на работу в храм.
Не знаю как остальные, но сегодняшний экипаж оказался более чем на половину международным. Водитель – из Белоруссии, врач – из Украины. Впрочем, и Великая княгиня Елизавета Федоровна родилась не в Москве. Но где хоронятся наши милосердные сердца? Случайно ли загранице приходится экспортировать к нам милосердие?
Елена Александрова. Медсестра. Работает в команде автобуса 2 месяца, до этого работала медсестрой в НИИ стоматологии, НИИ судебной психиатрии Сербского. Долго жили с мужем заграницей. Там – в посольствах Пакистана, Непала, Индии – также исполняла обязанности медсестры. По возвращении из командировки, работала в санатории Архангельского, в профилактории при заводе.
– Профилакторий наш, – рассказывает Елена Адольфовна, – продали, но пока зарплату платили, работу не искала, а потом увидела в церкви объявление. Мне давно было жалко бездомных людей. Как представишь себя на их месте – идти некуда. Но как им помочь? Когда-то денежку дашь, когда-то что-то купишь покушать. Но это большого удовлетворения не приносило. Первый раз устроилась сюда два года назад, но успела поработать всего четыре дня: мама сломала ногу, я сидела с ней, пока она не поправилась. Тогда было лето, мы работали днем, это был дневной проект, и, в основном, работа была медицинская – перевязка. Человеку помогли, почистили, вымыли, перевязали, покормили, ему стало лучше. Хоть на какой-то момент он почувствовал, что кому-то нужен, что хоть кто-то им не брезгует, не шарахается, не пытается оттолкнуть. Это доставляло удовлетворение. Домой идешь усталая – не разгибаясь перевязывала весь день, но – такая легкость, такая радость внутри необыкновенная, чувствуешь, что сегодня сделала что-то важное. Также и сейчас. Но сейчас по-другому тяжело – ночь, холодно, вокзалы – грязно, страшно… Но, кстати, коллектив у нас подобрался очень хороший. Отдохнешь после ночной смены (график работы: ночь – через две – А.Р.) и уже кажется, что давно – дома, пора бы и на работу.
Команда автобуса милосердия и бригадир сегодняшнего экипажа Никита Данов (справа), тоже совместитель. «Бомжовой» зарплатой в двенадцать тысяч семью не прокормишь. Подрабатывает после ночной смены «промышленным альпинизмом». А прежде, где только не работал, одно время даже могилы копал на ваганьковом кладбище.
Никиту ужасает, что в Москве любой человек, независимо от социального положения, оказавшись на улице, вполне может умереть в течение одной ночи. Даже быстрее. Достаточно испачкаться.
– Если у вас грязная одежда, – объясняет Никита, – вас никуда не пускают. Грязная одежда и кровь на лице – все, считайте, что вас уже нет. Вас избили? И что? Сейчас главный девиз современного общества «Не мои проблемы». Мы это слышим двадцать пять раз на дню. Даже от родных. Родители так говорят своим детям из лучших побуждений, чтобы научить их самостоятельности. Но тем не менее, это – девиз времени . А раз «не моя проблема», значит, на улице оказываются и погибают нормальные люди. И в приложение к девизу «не моя проблема» добавляется толстенная бегемотова кожа. А что касается бездомных, раз автобус «Милосердие» есть, значит, Господь тех, кого мы подбираем, призирает. Ведь мы могли подобрать не его, а кого-то другого. Но раз мы подобрали его, то точно воля Божья насчет него имеется. По крайней мере, в первую зиму у меня внутри включался точно какой-то локатор – сейчас мне мешают привычка, знания – а в первую зиму я шел наугад в темноту, куда никогда до этого не ходили, и там находил кого-то.
Лена подтверждает, что у нее сейчас такое бывает тоже:
– Иногда взгляд куда-нибудь кинешь, куда совершенно не думала посмотреть, и там такое увидишь…
– Благодать сопровождает неофитство, – соглашается бригадир. – Но чтобы оставаться нормальным человеком, нужно, чтобы было больно, когда бьют другого. От этого зависит состоянии мира, страны – чего угодно. И если вокзалы – визитная карточка города, то в этот город лучше не приезжать. – Никита указывает за окна автобуса, – Вот в этот город.
– Но бомжи, наверное, есть в любой стране.
– Да они есть, но отношением к ним определяется толстокожесть народа. Я не знаю, как живут клошары (французские бомжи), но то, что они живут лучше, чем наши, об этом я слышал много раз. В Чехии, например, каждую зиму организуется множество пунктов питания, ночлега, где представители социально необеспеченных слоев получают все, что им необходимо. Пусть даже это делается из соображений чистоты, эстетики, чтобы они не воняли, не валялись. Если люди благодаря этому выживают, это уже не плохо.
– Сегодня вы подобрали замерзающего бездомного, а завтра он будет в том же самом состоянии, на том же самом месте. В чем тогда смысл?
– Смысл в том, что это больше нужно не им, а нам. Тем, кто его подобрал, помыл, перебинтовал, накормил, кто пожертвовал на социальную помощь деньги. Да, может быть бездомный опять окажется там же. Но милосердие состоит не в том, что бы рассуждать: «Я сейчас подумаю, может, тебе лучше будет помереть?». Обычно рассуждения о том, что он потом опять окажется там же, обусловлены не желанием напрягаться. Конечно, бывает неспособность переносить запах, аллергия, но это редкость. Но чаще берут верх девиз «не моя проблема» и не желание напрягаться. А по середине этих фраз умирает человек. И в конце концов, потом Господь спросит: «Я приходил к вам, а вы Меня не накормили, не одели».
– Но с другой стороны, и в Америке, например, нет сочувствия бездомным: они сами виноваты. Сейчас я опросил несколько человек на Курском, оказалось, что потере дома предшествовали разбой, кража, тюрьма…
– Знаете, в свое время я очень долго думал: почему «не судите, да не судимы будете». Сейчас я считаю так: мы видим каждого человека в какое-то мгновение его и нашей жизни. Даже если мы вместе проработали десять лет, это все равно мгновение. Оно немножко длинней, поэтому мы дерзаем характеризовать: этот человек таков, а этот в определенной ситуации поступит так. Но до конца мы даже себя не знаем, не говоря уж про другого. Поэтому чтобы определить ценность, качество, состояние, действо поступка, надо знать его родословную «от сотворения мира». В какой деревне, в каком доме, в каких условиях, чем болела прапрабабушка, какие были потрясения в семье? Надо знать ВСЕ. А мы этого не знаем. Мы видим: так, воняет. Тьпфу, пошел вон. А он воняет не потому, что он так решил. То что выросло, оно происходит из многих поколений. И я не имею права осудить другого человека – я ничего о нем не знаю. Только Господь знает, почему он такой. И пока человек жив, у него еще все впереди. Если Господь дает ему жить, значит, у него есть возможность исправиться, сделать что-то хорошее. Ведь спасаются часто не внешне благополучные люди. Первым, кого спас Господь, оказался разбойник (никто кроме Христа не знал о его покаянии), блудница (никто кроме Господа не понял, что она каялась), мытарь. Покаяние видит только Бог, мы его не видим. Вчера мы увидели человека: «Ах, он такой-сякой». Но вчера мы его видели таким, а он, может быть, уже сегодня иначе. А Господь на намерение смотрит. Ведь даже апостол говорил: несчастный я человек – чего не хочу, делаю, а что хочу доброе, не делаю. А чего же тогда говорить о нас?
Олег Утиза. Фамилия, как он считает, одна на всю Россию. Прадедушка – из Китая, прабабушка – русская. На улице – с 2006 года. Из дома выгнали дети. В молодости работал на строительстве БАМа. Несколько лет назад был осужден за грабеж (утверждает, что отсидел несправедливо, на самом деле никого не грабил). Пока сидел, умерла жена. Освободился, домой не пустил зять. В ту квартиру, которую покупал сам Утиза. С тех пор – на улице. Здесь же, потерял ногу (обморожение и ампутация). Ночует прямо под открытым небом. Погреться негде – подъезды закрыты, в метро спускается редко. Жил год в Филимониках, но там больше года не держат. Тогда вообще не пил, сейчас запил
| Юрий Семенов из Ногинска. В голодные 90-е годы, национальная творческая смекалка подсказала ему, что в богатой стране глупо возиться со сдачей пустых консервных банок в пункт приема цветных металлов. И замахнулся рекордсмен на снятие алюминиевой двери со старой телефонной будки. Протащил ее по городу, как по кругу почета, но все испортил патруль. Милиционеры не оценили творческий потенциал земляка. На суде Юрий заявил: «Я город от мусора очищаю». Но и после этого не дождался благодарности. Дали добровольному тимуровцу четыре с половиной года. Пока отбывал срок, отец продал дом для оплаты лечения и лекарств, обещал Юре за это свою квартиру. Но не дотянул до освобождения сына, а мачеха, естественно, ни о каком его обещании и слышать не желала. С тех пор – на улице |
Этого бездомного подобрали возле Курского вокзала на асфальте. Если его не забрать в автобус, до утра не дотянет. К сожалению, без алкоголя на улице не выжить (согреться, забыться), но именно алкоголь и является причиной их гибели: нравственной (спиваются) или физической. Такой безвыходный круг.
Сопровождает бездомного к автобусу Михаил. Когда знакомые и друзья узнали, что он начал работать с бомжами, перестали звонить. Это было болезненно. Но то были друзья нецерковные, сейчас же он учится в институте ап.Иоанна Богослова.
В числе первых в автобус загрузили пожилого бездомного, который пожаловался на недомогание. Измерили температуру, градусник констатировал – 38.
Бездомный просит бригадира сегодняшнего «милосердного экипажа» Никиту Данова пустить его в автобус. Иным способом у него не получается попасть в баню. Кроме того жалуется на диабет, говорит, что лежал в 26 больнице, когда там лежал Николай Караченцев. Просьбу его не удовлетворили, так как может случиться, что в автобусе до утра не хватит места для действительно погибающих. Этому мужчине предложено подойти к автобусу на это же место в семь утра, тогда его и отвезут в баню
Cлева – медсестра экипажа – Елена Адольфовна, справа – врач – Сергей Юрьевич.
Когда мы с врачом и медсестрой экипажа заговорившись, прошли по одному из переулочков метров пятьдесят от Ярославского вокзала, мужской голос за моей спиной попросил убрать фотоаппарат. Привыкнув слышать эту фразу, я огорчился, что даже здесь почему-то снимать не разрешают, делают из пустого места секреты. Голос принадлежал нагнавшему нас милиционеру, который предупредил: «Вы входите в криминальный район, лучше убрать фотоаппарат».
– Я – представитель прессы.
– Я понимаю. Поэтому я вам рекомендую убрать фотоаппаратуру. Потому что у вас ее могут срезать или отобрать.
– Тогда пойдемте с нами.
– Я не могу, у меня – пост.
Он охранял что-то возле туалета.
Вспомнилась Елизавета Федоровна с ее походами в Хитровку. Когда полицейские сожалели, что дальше ее сопровождать не могут. А она благодарила и отвечала, что ее безопасность не в их руках.
| В безлюдном переулочке сидел на камне озябший молодой человек, он разулся и ступни в носках поставил на ботинки. Объяснил, что так сушит носки (а на улице – слякоть, температура – около нуля). Но через несколько секунд из криминального переулка к нему подошли трое подозрительных знакомых собеседника, и убедившись, что мы не желаем их другу зла, признались, что не ели два дня и спросили, нет ли у нас чего-нибудь покушать? Мы ничего съестного с собой не захватили, но на обратном пути купили для них четыре пирожка. Пока пирожки подогревались в СВЧ-печке, расположившийся к нам парень доложил, что отсидел 10 лет. – За что? – Какая разница? – вызывающе ответил он вопросом на вопрос. Накормленный бездомный называл нас святыми отцами, благодарил и, задрав свитер с рубахой навязал нам демонстрацию собственной татуировки. От пояса до шеи он весь был синий, а полотно неизвестного тюремного автора представляло собой своеобразный «походный иконостас» – два храма и Господь по-середине. |
Врач Сергей Юрьевич подошел к кучке бездомных на Ярославском вокзале, представился и поинтересовался не нужна ли какая-нибудь помощь. От них отделился молодой человек и пожаловался, что замерз, что промокают ботинки. Ему отдали личный свитер, шерстяные носки. У него история обыкновенная – приехал из Башкирии на заработки, украли деньги и документы, с тех пор – на улице.
Когда подошел другой, тоже замерзший, для него теплых вещей уже не осталось. Сотрудники «милосердного автобуса» уже все свои теплые вещи из дома перетаскали и больше им раздавать нечего. А жители многомиллионного мегаполиса тоннами выбрасывают старые одежды. И многие храмы заниматься сбором одежды не желают. Опять – безвыходная ситуация, опять порочный круг замкнулся.
Группа бездомных с радостью откликнулась на предложение экипажа, пройти к автобусу и согреться горячим чаем
Автор этих строк шел к метро под впечатлением от всего увиденного и услышанного в этот вечер. А мимо проходили футбольные фанаты, скандирующие матерные кричалки, шла группа, среди которых выделялась девушка с прикрепленными к голове рогами. Светилась неоновыми огнями реклама ночных клубов и казино. Народ бесился с жиру, не желая обращать внимания на то, что рядом с ними, в нескольких шагах, погибают люди.
Текст и фото Андрея РАДКЕВИЧА
