Праздник коммерции
Сейчас тоже проводятся ярмарки, но локальные, отраслевые. Агропромышленные, ювелирные, народных промыслов, вакансий, меда. Ярмарки идут по всей стране, их много, их становится все больше. Но каждая в отдельности не сильно сказывается на жизни государства. Ну, мед. Ну, деревянные поделки.
Тогда же, в дореволюционной России с 15 июля по 15 августа коммерческая жизнь страны, казалось, полностью замирала. В действительности, она просто-напросто перемещалась в Нижний, на стрелку Волги и Оки. Именно здесь в предельной концентрации сосредотачивалось все российское предпринимательство. И не только российское.
Владимир Соллогуб писал: «Нижегородская ярмарка – всему миру известная ярмарка; на этом месте Азия сталкивается с Европой, Восток с Западом, тут решается благоденствие народов; тут ключ наших русских сокровищ. Тут пестреют все племена, раздаются все наречия, и тысячи лавок завалены товарами, и сотни тысяч покупателей теснятся в рядах, балаганах и временных гостиницах. Тут все население толпится около одного кумира – кумира торговли.
Повсюду разбитые палатки, привязанные обозные телеги, дымящиеся самовары, персидские, армянские, турецкие кафтаны, перемешанные с европейскими нарядами, повсюду ящики, бочки, кули, повсюду товар, какой бы он ни был: и бриллианты, и сало, и книги, и деготь, и все, чем только ни торгует человек.
Ока с Волгой тянутся одна к другой, как два огромные войска, сверкая друг перед другом бесчисленным множеством флагов и мачт. Тут суда со всех концов России с изделиями далекого Китая, с собственным обильным хлебом, ожидающие только размена, чтобы снова идти или в Каспийское море, или в ненасытный Петербург».
А население Нижнего Новгорода увеличивалось в этот месяц ровно в десять раз.
Вода и собор
Перое время эта ярмарка располагалась рядом с городом Казань. Затем она перемещается в Васильсурск, после чего переводится под стены Свято-Троице-Макарьево-Желтоводского монастыря. Там она приобретает известность как Макарьевская ярмарка, и существует вплоть до 1816 года, когда страшный пожар уничтожает ярмарочные постройки, нанеся урон более чем в два миллиона рублей. То есть сгорело практически все. После чего ярмарку переносят в Нижний Новгород (правда, формально ярмарка располагалась за административной границей Нижнего, но это всего лишь формальность, не каждый об этом и знал).
Значение ее тогда уже было таким, что император Александр Первый отменяет запланированную переделку Зимнего дворца и выделенные на это деньги направляет на строительство ярмарочных помещений. В первую очередь это, конечно, Главный дом, выполненный по проекту модного в то время и довольно дорогого архитектора и инженера Бетанкура, автора московского Манежа и Александровской колонны на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге (совместно с Монферраном).
По проекту тех же Монферрана с Бетанкуром на ярмарке был возведен Макарьевский собор – в честь святого Макария, небесного покровителя. Правда, в скором времени собор стал Спасским, поскольку был приписан к Спасо-Преображенскому собору Нижегородского кремля – несмотря на то, что Спасского престола в этом храме не было.
Зато была огромная проблема. Дело в том, что каждый год во время паводка ярмарку полностью затапливало. Зрелище было впечатляющее. Максим Горький писал: «Я еду с хозяином на лодке по улицам ярмарки, среди каменных лавок, залитых половодьем до высоты вторых этажей… Так странно видеть этот мертвый город, прямые ряды зданий с закрытыми окнами, город, сплошь залитый водою и точно плывущий мимо нашей лодки… Вокруг лодки качаются разбитые бочки, ящики, корзины, щепа и солома, иногда мертвой змеей проплывет жердь или бревно. Кое-где окна открыты, на крышах рядских галерей сушится белье, торчат валяные сапоги; из окна на серую воду смотрит женщина, к вершине чугунной колонки галерей причалена лодка, ее красные борта отражены водою жирно и мясисто… Хозяин объясняет мне:
– Это – ярмарочный сторож живет. Вылезет из окна на крышу, сядет в лодку и ездит, смотрит – нет ли где воров? А нет воров – сам ворует».
В результате грунт под храмом почти полностью размыло, он наклонился, в стенах появились трещины, а фундамент превратился в «рассыпчатую массу». Стало ясно, что требуется капитальный ремонт. Тогда же выяснилось, что светские власти оплачивать этот ремонт не намерены – храм состоит в ведении Нижегородской епархии. Отказала и епархия – нет денег.
Тогда скинулись сами купцы – и спешно созданная под предводительством председателя ярмарочного биржевого комитета П.В.Осипова «Комиссия для составления сметы по исправлению в ярмарочном соборе» не только составила собственно смету, но и собрала необходимую сумму – 15 тысяч рублей. В результате храм и в наши дни украшает панораму Нижнего.
Ярмарочным купцам было не привыкать – еще в двадцатые, когда храм только построили, они на собственные деньги приобретали для него то древнюю икону, то серебряный оклад, то колокол (самый большой из них весил 311 пудов).
На средства купцов, кстати, был построен и Александро-Невский собор, освященный в 1881 году в присутствии императорской семьи. На их же деньги выстроили и часовню Макарьевского монастыря. Она стояла перед Главным ярмарочным домом, и по обе стороны от нее были укреплены так называемые ярмарочные флаги. Они поднимались в первый день работы ярмарки и опускались в последний.
Чай по три копейки с человека
История с часовней и соборами – далеко не единственный случай ярмарочной благотворительности. «Иллюстрированный путеводитель по Н.Новгороду и ярмарке» сообщает: «В 1871 году по случаю появления в Нижегородской и смежных с нею губерний холерной эпидемии, комитетом общественного здравия в числе разных мероприятий по прекращению этой эпидемии были устроены, между прочим, на Нижегородской ярмарке общественные кухни и чайные, где приходящие могли бы иметь горячую пищу из свежих продуктов по дешевым ценам, от 3 – 5 коп. за блюдо и по 3 коп. за чай с человека. По прекращению холеры ввиду той громадной пользы, которую принесли дешевые народные столовые и чайные в 1871 году, эти заведения стали открываться во время ярмарки с 1872 года ежегодно. А так как собираемых денег на покрытие расходов по содержанию столовых и чайных было недостаточно, то ярмарочное купечество, приняв во внимание несомненную, существенную пользу, какую эти учреждения приносят бедному рабочему ярмарочному населению, решило на устройство столовых и чайных отпускать ежегодно 1500 рублей».
Столовыми и чайными дело не ограничивалось. Малоимущие и просто нищие, безусловно, стягивались к ярмарке. Это вполне естественно – жизнь заставляла держаться тех мест, где есть хотя бы минимальный шанс перехватить копеечку. На главной ярмарке страны тот шанс, конечно, был.
В принципе, купцы могли потребовать у городского начальства дополнительной охраны. В конце концов, если уж расставаться с нажитым честным трудом, то можно было и на собственные деньги нанять отставников, которые гоняли бы несчастных оборванцев. Но купцы выбрали другой путь – создать для них более или менее приемлемые условия существования.
Здесь, например, в 1881 году был возведен так называемый Игнатьевский ночлежный приют. История его своеобразна. Годом ранее за время ярмарки купцы собрали на благотворительность 35 тысяч рублей. Сумма огромная, что делать с ней, никто не знал. Тогда предприниматели обратились к нижегородскому генерал-губернатору Николаю Игнатьеву с просьбой распорядиться этими деньгами по собственному усмотрению.
И Николай Павлович распорядился – спустя год на территории ярмарки открыли приют. Да не простой, а выполненный из стекла и стали – Игнатьев лицезрел такой в Париже, и ему очень понравилась. В здании располагалось 528 кроватей. Уменьшить или увеличить их число было проблематично – спальные места зачем-то прикрутили к полу. Ради спасения от зноя здесь установили вентиляторы.
Сооружение настолько поразило горожан и ярмарочное купечество, что ему сразу же дали имя Игнатьева – как главного придумщика и автора идеи. При том, что истинными виновниками этого торжества были, разумеется, купцы-благотворители. Но это, впрочем, не столь важно.
В 1887 году здесь был построен так называемый благотворительный пассаж. Арендная плата, которая взымалась здесь с купцов шла целенаправленно «в пользу Нижегородских детских приютов для обеспечения их верным доходом».
Этот пассаж называли Бразильским – здесь одно время проходила выставка бразильских сортов кофе. А тремя годами позже здесь, на ярмарке были возведены благотворительные же торговые ряды – «в пользу Нижегородского Речного училища».
Плюс огромнейшие средства, которые не сосчитать, и которые были просто пожертвованы ярмарочными купцами – нищим, церкви и на всевозможные благотворительные инициативы.
Сюда же приходили отовсюду собирать на храмы и монастыри. Павел Мельников-Печерский так писал о ярмарке: «Собрав деньги, наслушавшись вестей о состоянии раскольничьих общин в разных краях России, монахини принимаются закупать годовую провизию на свои обители: свечи, мыло, ладан для богослужения, чай, сахар, вина, разные сладости и закуски для угощения приезжающих к ним почетных гостей или чиновников земской полиции. Если на Семеновской дороге попадется два или три воза, нагруженные всякой всячиной, а с ними рогожная кибитка, в которой на жирных лошадях, шагом едут две толстые женщины с завязанными ртами, одетые во все черное, то всякий встречный крестьянин-раскольник сворачивает с дороги, снимает шапку и просит «прощения и благословения», зная, что это «матери с ярмарки идут»».
«Детский мир» вместо ярмарки
После революции ярмарка, как не трудно догадаться, сдулась. В годы НЭПа в нее, вроде бы, вошла вторая жизнь, но, как известно, это продолжалось не так долго. В 1929 году Нижегородская ярмарка прошла в последний раз и более не затевалась.
Существование подобного мероприятия было во времена СССР в принципе невозможным. Хотя бы потому, что Нижний в 1932 году переименовали в Горький. Не называть же ее Горьковской ярмаркой, это был бы и вовсе абсурд. Часть помещений было уничтожено, а в главном ярмарочном доме открыли «Детский мир».
Ярмарка была воссоздана лишь в девяностом (именно в тот год, когда городу вернули его историческое название). Сегодня это – выставочный комплекс, успешно решающий свои задачи, но не способный потягаться славой с тем уникальным организмом, что располагался здесь до революции.
Впрочем, это и не требуется – роль Нижегородской ярмарки сейчас успешно выполняет интернет.
