Почему обычный человек, зайдя в храм, ничего не может понять? Разве это правильно? Может быть, Церкви стоит подумать о том, чтобы сократить богослужение и сделать его понятным для всех, ведь современные люди такие занятые? Говорим об этом с кандидатом богословия, доцентом Московской Духовной Академии – архимандритом Симеоном (Томачинским)
Когда количество переходит в качество
– У большинства людей есть масса забот вне храма и чем быстрее служба закончится, тем им будет удобнее. Почему нам нельзя организовать богослужение как у протестантов: собраться всем вместе, послушать несколько проповедей, спеть восхваляющую Христа песнь и разойтись? Ведь с точки зрения понятности и доступности богослужения это наиболее оптимальный формат.
– Православное богослужение – это мобилизация духовных усилий, которая требует работы. Если так рассуждать, то зачем вообще молиться и поститься, если Бог и так всё знает? Пост и молитва умилостивляют Бога, но главное – смягчают наше сердце, делают его более восприимчивым к пониманию Божественных истин. Здесь и количество переходит в качество, но при этом никто никого не заставляет и человек сам выбирает себе меру участия в богослужении. У каждого своя мера.
Апостол Павел же говорил «непрестанно молитесь». Это для нас очень высокая планка, но ведь она адресована всем, не только монахам или священникам. Для людей, живущих в миру, Божественная Литургия – это как глоток свежего воздуха, возможность вырваться из суеты, а затем с новыми силами пуститься в плавание по своим попечениям.
– Давайте разберемся: православное богослужение действительно такое сложное? Или, может, мы просто ленимся приложить усилия, чтобы его понять?
– Жизнь вообще сложная штука, в каком аспекте ни возьми. Конечно, в богослужении есть свои особенности, структура и традиции, которые надо знать и изучать. Ничто так просто не дается, прекрасное нужно завоевывать трудом.
Наше богослужение для непосвященного человека непросто. Литургия, например, почти всегда имеет одинаковую структуру, а вот вечерняя служба имеет больше изменяемых частей, которые требуют особых знаний устава и обихода.
Великий пост – это особое время, которое мы призваны посвятить Богу. Поэтому и богослужение становится другим, усложняется: увеличивается и его продолжительность, и по характеру оно становится более монашеским, сосредоточенным, с акцентом на чтение Псалтири и меньшим количеством песнопений. В этом смысле на время поста мы все на время становимся монашеской общиной.
Упрощение богослужения – не выход
– Наше богослужение было таким не всегда. Не было общих молитв, в которых верующие на богослужении просят Бога о чем-то, многоголосого хорового пения… Почему сейчас такой формат службы невозможен?
– У нас на Руси тогда был Студийский устав. А потом его заменили на более торжественный – Иерусалимский. Это был выбор Церкви, так радикально поменять богослужение.
– А нет ощущения, что все эти византийские красивые дополнения – это скорее способ удержать молящегося в храме, чем попытка донести какие-то глубокие смыслы?
– Не думаю. Мы всегда следовали за византийской традицией, наследницей которой Русская Церковь стала после Крещения в 988 году. Это вопрос преемственности. Я не вижу ничего плохого во входах, ектениях, красивом пении, возжигании и тушении света.
Здесь можно было бы искать другую логику. Например, рядовая будничная служба короче, а полиелей (славословие) удлиняет богослужение. Но так праздник ощущается более полно и отчетливо: особое богослужение подчеркивает важность того или иного события в жизни Церкви.
– При этом человек может прийти на службу и столкнуться с самым настоящим языковым барьером, из-за которого ничего не поймет ни в смыслах, ни в торжественности. Перевод богослужения на более понятный язык решил бы проблему его сложности и доступности?
– Я думаю, что нет. Конечно, это очень большой вопрос, требующий всестороннего обсуждения, и в Церкви об этом много говорили на протяжении нескольких лет. В итоге все пришли к мысли, что это несвоевременно и не даст того результата, которого хочется достичь.
У нас есть пример католической Церкви периода второго Ватиканского собора, когда она приспосабливалась к текущим нуждам общества. Тогда было решено отказаться от сложного латинского языка, упростить богослужение и даже облачения… И что? В результате посещаемость храмов упала. То есть это не просто не привлекло, но и оттолкнуло людей, исчезла сакральность, и всё превратилось, скорее, в клубный концерт.
– А в Русской Церкви тоже ведь обращали внимание на языковые сложности?
– С языком были разные опыты. Было даже разрешение Святейшего Патриарха читать паремии, Евангелие и Апостол на русском языке. У нас в храме как-то попробовали почитать паремии Великой Субботы на русском. Не прижилось. Та же история Ионы во чреве китовом на церковнославянском звучит одним образом, а на русском совсем приземленно и даже немного комично. Это очень значимая вещь.
Давайте тогда поэзию Пушкина переведем на русский язык:
Восстань, пророк, и виждь, и внемли,
Исполнись волею моей,
И, обходя моря и земли,
Глаголом жги сердца людей.
Здесь почти каждое слово – славянизм. Школьники, скорее всего, без помощи учителя не смогут разобраться, о чем пишет Александр Сергеевич. Но это же не повод разрушать великий текст и переводить его?
В этом смысле церковное богослужение на церковнославянском языке хранит нашу русскую культуру. Без него многое было бы не понятно.
Проблема не столько в языке, сколько в знании контекста
– С чего начать человеку, который хочет начать понимать богослужение?
– Почитать книги, разъясняющие смыслы богослужения. Ведь понимание связано не столько с языком, сколько с контекстом, который надо знать, чтобы понять ту или иную ситуацию. Сам по себе перевод не поможет, не сделает службу понятнее.
Те или иные исправления в текстах богослужения, конечно, делались раньше и делаются сейчас. Просто некоторые из них при всей своей теоретической обоснованности не приживаются, не принимаются людьми.
Мы же не можем изменить всё только ради молодого поколения. А старое, уже доказавшее свою верность Церкви и богослужению, пускай тогда страдает?
Поэтому реально может помочь только чтение разъясняющей литературы. Те же «Размышления о Божественной литургии» Гоголя могут оказаться очень полезными. Сейчас вообще есть масса последований с комментариями и даже картинками – с такими книгами удобно стоять на службе. Я как-то подарил такое издание ребенку моих знакомых, а спустя время увидел, как папа стоит с ней на службе и сам с интересом следит.
– Получается, что каждый человек может при желании разобраться в том, что происходит во время службы?
– Конечно!Когда только начинаешь читать Псалтирь, всё кажется сложным и непонятным, но, если не бросить и честно продолжать это делать, смыслы начинают открываться сами. Не успеешь оглянуться, как уже понимаешь процентов 70 написанного, и никакие толкования не нужны.
Напрашивается аналогия с изучением иностранного языка – ты никогда не преуспеешь, если не будешь учить отдельные слова и конструкции, изучать грамматику. Церковнославянский же гораздо проще, ведь это родственный для нас язык. Церковнославянский – это книжный вариант литературного русского языка для церковного употребления. Не бывает так, что непонятно совсем ничего. Самые простые выражения и отдельные понятные слова всегда найдутся: те же «Господу помолимся» и «Господи помилуй». Это то, что понятно всем без перевода. Так что во многом понимание богослужения – это вопрос «налета часов» и усердия.
Коллажи Дмитрия ПЕТРОВА
