В следственные органы поступают тысячи обращений граждан с жалобами на ошибки врачей. До суда доводится лишь незначительная часть этих дел, еще меньшее количество случаев широко освещается в СМИ. Тем не менее, профессиональное сообщество резко реагирует на такие события, полагая, что следователи предвзяты, а журналисты наносят непоправимый урон репутации медиков.
Полемика о том, кто больше нуждается в защите – пациенты или врачи – вспыхнула с новой силой в ноябре, после двух резонансных случаев.
Случай первый. Ампутация
В начале ноября сын 89-летней пациентки одной из больниц Воронежа заявил, что местные хирурги ампутировали его матери здоровую ногу. Проверкой занялись СК РФ по Воронежской области и департамент здравоохранения.
Собственное расследование провел и союз медицинского сообщества «Национальная медицинская палата» (НМП). Департамент здравоохранения и эксперты НМП пришли к выводу, что врачи невиновны.
«Здоровых ног у больной не было», – заявил президент НМП Леонид Рошаль.
Женщина попала в больницу с диагнозом «гангрена обеих нижних конечностей, слева влажная, справа сухая». Врачи могли признать ее неоперабельной, могли ампутировать обе ноги одновременно, могли произвести ампутацию поочередно, начиная с той конечности, которая приводила к наибольшей интоксикации организма. Выбран был последний вариант.
Эта тактика была обоснованной, считает академик Игорь Затевахин, президент Российского общества хирургов (РОХ). С ним согласны практически все врачи – авторы комментариев, оставленных на сайте РОХ.
Случай второй. Смерть новорожденного и дорогой препарат
23 ноября Елене Белой, исполняющей обязанности главного врача родильного дома № 4 в Калининградской области, было предъявлено обвинение в превышении должностных полномочий. Причина – смерть новорожденного мальчика.
Следствие полагает, что 6 ноября поступившая в роддом женщина родила мальчика, которому для поддержания жизни нужно было ввести дорогостоящий препарат. Лекарство выдано не было, ребенок умер.
По версии следствия, Елена Белая дала указание внести в историю родов заведомо ложные сведения, что смерть плода наступила в утробе матери.
«Все не так просто, – заявил Леонид Рошаль, комментируя обвинения. – Ребенок родился недоношенным с весом всего 700 грамм у женщины от третьей беременности.
Первые две беременности закончились печально. Она приехала в Россию из Узбекистана около года тому назад. Жила в Калининграде без прописки. В женскую консультацию не обращалась, страхового полиса не было <…> Ребенок родился в крайне тяжелом состоянии». По его словам, препарат, о котором идет речь, имелся в родильном доме в достаточном количестве.
Статистика. Хирурги и акушеры-гинекологи рискуют больше всех
В 2017 году в Следственный комитет поступило 6050 сообщений о действиях врачей, якобы причинивших вред жизни или здоровью пациента. В результате было возбуждено 1791 уголовное дело (позднее глава СК РФ Александр Бастрыкин рассказал о других данных: 197 уголовных дел в 2017 году, из которых 175 были направлены с обвинительными заключениями в суд).
Наиболее рискованные для врачей специальности – хирург (57 уголовных дел в 2017 году), акушер-гинеколог (30 дел), анестезиолог-реаниматолог (19 дел).
По сравнению с 2012 годом, число заявлений о правонарушениях врачей, поступивших в СК РФ в 2017 году, выросло в три раза. В 2015 году из-за врачебных ошибок и ненадлежащего оказания медицинской помощи погибли 712 человек, в том числе 317 детей.
Родственники умерших пациентов не только пишут заявления в СК РФ, но и записываются на личный прием к Александру Бастрыкину, настаивая на наказании врачей. На одном из таких приемов, проходившем 27 сентября, присутствовал Леонид Рошаль.
Почему количество уголовных дел растет? Размышляют хирурги
Под обращением Игоря Затевахина к медицинской общественности, где дается оценка действиям воронежских врачей, размещено более 130 комментариев. Их авторы, в основном, хирурги, которые не только выражают поддержку коллегам, но и размышляют о причинах роста числа уголовных дел против медиков.
Одна из причин, по их мнению, предвзятость следственных органов.
В Следственном комитете «мода» на дела, связанные с оказанием медицинской помощи, считает, в частности, Михаил Шалагин.
«Хирург беззащитен перед следственными органами. Любую ситуацию можно повернуть под самым неприглядным углом, найти «нужных» экспертов, журналистов, и вот появится еще одно дело о «врачах – вредителях». Следует констатировать тот факт, что хирург перед законом виноват уже по определению», – пишет он.
Его мнение разделяют многие коллеги. Неслучайно глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин ранее, на конференции в НМП в апреле, счел нужным заверить медиков: «Мы очень серьезно подходим к каждому уголовному делу, понимая, что врач рискует, берет на себя ответственность, пытаясь использовать шанс, которого порой не имеет».
«Какой-то не совсем умный человек написал, что Бастрыкин решил устроить 53-й год для врачей, – сказал он. – Но я хочу спросить и врачей, и министров, и журналистов, а куда Бастрыкину деть те 6 тысяч обращений, которые зарегистрированы в установленном порядке и должны быть рассмотрены в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, за которым должно следовать либо возбуждение уголовного дела, либо отказ».
Алчность пациентов и юристов
Медики считают, что родственники пациентов обращаются с жалобами в СК с единственной целью: получить компенсацию. Например, по данным НМП, младший сын воронежской пациентки потребовал выплатить ему 5 млн рублей.
«…Все чаще мы становимся жертвами так называемого пациентского экстремизма, когда перед жалобщиками стоит единственная задача – получить деньги, и с помощью юристов они начинают искать ошибки и поводы для судебных исков там, где их нет», – заявил ранее Леонид Рошаль.
«Весной 2017 находился в аналогичной ситуации – с высокой ампутацией по поводу атеросклеротической гангрены у 93-летнего ветерана <…>, – пишет Евгений Левчик, комментируя обвинения против воронежских врачей. – Благодаря агрессии родственников было все – и прокуратура, и центральные и местные СМИ <…> Потом пришло патогистологическое заключение, и все тихо закончилось. Никто не извинился, не покаялся…
Ветеран, которого отказались забирать домой пылавшие еще вчера праведным гневом родственники, тихо умер в терапевтическом отделении через месяц – от внутрибольничной пневмонии».
Юристы, со своей стороны, охотно предлагают свои услуги скорбящим родственникам, преследуя корыстные цели, считают некоторые врачи.
Врачей мало, денег нет
За всеми этими случаями стоит «снижение на 20% финансирования, псевдолокализация лекарств и оборудования, безграмотность менеджмента в медицине и погоня за цифрами, а не реальными результатами», – пишет хирург Валерий Егиев.
«Полная незащищенность больного… делает его агрессивным. Полная незащищенность врача делает его уязвимым», – добавляет он.
Пациенты и их родственники «проходят все круги ада у перегруженного работой (из-за нехватки кадров) обозленного персонала, кричат-ругаются», – пишет заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии Иванов О. Е. Это будет продолжаться до тех пор, пока медиков не будет «в нужном количестве», у них не будет «нормального оборудования и лекарственных средств», а также достойной зарплаты, считает он.
Профессиональная подготовка врачей тоже оставляет желать лучшего. «С годами ситуация в медицине все хуже и хуже. Имею в виду прежде всего кадровый потенциал (на мой взгляд наиболее значимый фактор в нашем деле). И самое страшное – почти полное разрушение системы высшего медицинского образования», – пишет Александр Бородулин.
Плохая коммуникация с пациентами
«Много раз сталкивался с тем, что большинство жалоб от больных и родственников порождаются нами самими. <…> Знаю точно: если все сделано грамотно (разговор с больным, разговор с родственниками, все грамотно записано, и т.д.), как правило, жалоба не рождается», – отмечает Александр Бородулин.
«Наша задача сделать больного и его родственников единомышленниками и помощниками в выборе и реализации лечебного процесса, а не заявителями в следственные органы, – пишет профессор В.Н.Эктов.
– Предоперационное консультирование и обсуждение плана хирургического лечения – как мы его проводим и проводим ли вообще? Направляет больного на операцию один хирург, принимает – другой, ведет – третий, оперирует – четвертый, выписывает – пятый?
Информированное согласие пациента на операцию – часто это типографский шаблонный текст, используемый для всех больных и на все возможные операции? Знаем ли мы и сообщаем ли мы больному и его родственникам конкретные риски послеоперационных осложнений и показатели летальности после планируемых операций?»
Защитить врача могла бы страховая компания
Какие меры предлагают принимать авторы комментариев, чтобы обезопасить врачей от необоснованных обвинений?
Можно создать страховое общество по защите хирургов, считает профессор Владимир Ершов. «Если хирург ошибся, то он не должен садиться в тюрьму, правовые вопросы должны решаться юристами и медицинскими консультантами при них. Это что-то наподобие ОСАГО или КАСКО. Тогда врачи будут продолжать работать, а не бесконечно бегать по прокурорам…, клевета со стороны СМИ будет также решаться юристами <…>
Страховку будет оплачивать или работодатель, или сам врач, в зависимости от принадлежности к государственной или частной медицине», – пишет он.
По мнению Валерия Егиева, не помешали бы законы, обязывающие человека заботиться о своем здоровье, а врачей – страховать свою деятельность.
«За больным стоит СК, а кто стоит за врачом?» – пишет он. Если бы медиков поддерживали страховые компании, то многие вопросы решали бы их юристы, полагает хирург.
Алексей Ивлев предложил усилить юридическую поддержку врачей, а Андрей Адонин – ввести в текст согласия на оперативное вмешательство «подпись родственников, предупрежденных о возможных летальных осложнениях, и в случае их развития, не имеющих моральных и материальных претензий».
«Готовиться к худшим временам»
Особое возмущение врачебного сообщества вызвала политика СМИ, публиковавших шокирующие сообщения со ссылкой на следственные органы.
«Публикация в СМИ непроверенных материалов, порочащих честь, достоинство, профпригодность не только недопустима и вредна, но еще и опасна тем, что толкает хирургов на паллиативные решения в тех случаях, когда радикальная, хотя и рискованная операция может излечить больного, а не только продлить на какой-то короткий период его жизнь», – пишет Игорь Затевахин по поводу воронежского инцидента.
Однако повышенное внимание к неудачам врачей характерно не только для России. Хирурги в любой стране мира должны готовиться к «худшим временам», считает профессор К.В.Пучков.
В Великобритании, например, Национальная служба здравоохранения решила опубликовать показатели смертности среди пациентов каждого хирурга по отдельности.
«Теперь в Англии никто не хочет работать кардиохирургом, потому что осталась единственная награда за тяжелый труд – это публичное унижение в случае полосы неудач», – отмечает профессор.
