Российским онкобольным не хватает сильных наркосодержащих обезболивающих. А если они все же имеются в наличии, для их получения пациентам и их родным нужно выиграть настоящую бюрократическую войну. Скандал вокруг самоубийства контр-адмирала Вячеслава Апанасенко из-за невозможности вовремя получить обезболивающее вынудило власть искать пути выхода из ситуации. ФСКН предлагает возродить в России производство сильнодействующих анальгетиков. Эксперты не против. Они уверены: наркотики в нелегальный оборот не попадут.
Фото http://www.ravnoepravo.ru
Бывший начальник управления ракетно-артиллерийского вооружения ВМФ контр-адмирал Вячеслав Апанасенко 6 февраля выстрелил в себя из наградного пистолета. Спустя четыре дня он скончался в больнице. У контр-адмирала был рак поджелудочной железы в последней стадии. Он решил свести счеты с жизнью из-за нечеловеческих страданий, вызванных тем, что государство вовремя не могло выдать ему обезболивающее. В своей смерти Апанасенко обвинил правительство и Минздрав.
После трагического случая с контр-адмиралом Апанасенко наркоконтроль и Минздрав бросились исправлять ситуацию с обеспечением нуждающихся необходимыми обезболивающими препаратами. Глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов напомнил региональным подразделениям о вступлении в силу еще в 2012 году упрощенного порядка выдачи наркосодержащих препаратов, который на местах почему-то игнорируют.
Для верности в Думу внесли законопроект об ускоренной выдаче лекарств. А спустя несколько дней Виктор Иванов предложил возродить в стране производство сильнодействующих средств, в том числе морфина, чтобы не приходилось покупать их за рубежом.
Международный комитет по контролю за наркотиками ООН выдает государствам определенные квоты на производство наркотических обезболивающих. Однако последние 20 лет Россия этой квотой не пользуется. «У нас это производство свернуто, и мы закупаем эти наркотические вещества за валюту, за деньги налогоплательщиков за пределами Российской Федерации, вместо того чтобы развернуть эту работу здесь. Тогда и обеспеченность будет значительно лучше», – сказал глава ФСКН, выступая 19 февраля на «правительственном часе» в Совете федерации. Он также отметил, что «Россия по объемам предоставляемых анальгетиков стоит на одном из последних мест в мире». «Эту ситуацию надо исправлять», – заключил он.
По данным ВОЗ и ООН, Россия занимает по доступности наркотического обезболивания 38-е место в Европе и 82-е в мире. ВОЗ отмечает, что всего в мире ежегодно от рака умирают более 5 миллионов человек, не имеющих доступа к морфину. Достать такие лекарства россиянину в 180 раз сложнее, чем немцу. В пояснительной записке к законопроекту об упрощенной выдаче наркотических обезболивающих отмечается, что в Германии на 100 тыс. населения приходится 19 тыс. ампул, во Франции – 9 тыс., в Греции – 4 тыс., а в России – всего 107. При этом наркоконтроль до последнего времени и сам всячески затруднял получение таких препаратов.
Вячеслав Апанасенко оказался далеко не первой подобной жертвой. В интернете можно встретить множество историй про то, как люди либо сводили счеты с жизнью от непереносимой боли, либо умирали долго и мучительно. Видимо, личность контр-адмирала послужила причиной того, что на этот раз колесики государственной машины, наконец, закрутились.
В Министерстве здравоохранения идею Иванова о возрождении производства анальгетиков поддержали. «Я не вижу никаких рисков и думаю, что это правильно. России необходимо обеспечивать свои потребности в обезболивающих самостоятельно», – сказал главный нарколог РФ Евгений Брюн.
По его словам, наркоманы уже давно перешли на героин, морфин их не заинтересует, поэтому вероятность попадания его в нелегальный оборот крайне мала. Естественно, все это должно осуществляться под строжайшим контролем, но в последние годы «утечек» морфина не наблюдалось, отметил доктор. Специалист также пояснил, что опийным маком в России поля засевать никто не будет: у нас слишком холодно. Сырье для производство морфина, скорее всего, будут завозить из Средней Азии и Афганистана. Кроме того, на переработку для получения лекарственного сырья пускают наркотики, изъятые из незаконного оборота.
В похожем ключе высказался глава думского комитета Сергей Калашников. Он признал, что потребность в морфине есть и что наладить его производство «не такая уж и большая проблема». Парламентарий напомнил, что в Советском Союзе производились морфины и опиаты для фармацевтической промышленности и ни к чему страшному это не приводило.
Глава благотворительного фонда «Нет алкоголизму и наркомании» Олег Зыков поддержал возобновление производства морфина и других анальгетиков и обвинил ФСКН в том, что ведомство пытается «контролировать все химические вещества только потому, что они имеют психоактивные свойства». Далеко не все из них значимы для незаконного наркооборота, но наркоконтроль на всякий случай запрещает их, создавая большие проблемы тяжелобольным пациентам, заявил Олег Зыков.
Президент Лиги защитников пациентов Александр Саверский настаивает на том, что онкобольным все равно, где производят спасительное для них лекарство. По его словам, облегчение боли – это норма права, и препарат должен быть предоставлен пациенту в любом случае.
Проблема с обеспечением россиян обезболивающими препаратами действительно является острой. Самым необходимым для обезболивания лекарственным препаратом эксперты называют морфин. Согласно рекомендаций ВОЗ, он является препаратом первого ряда для лечения хронического болевого синдрома, от умеренного до сильного. Более того, морфин – единственный сильный опиоидный анальгетик, включенный ВОЗ в перечень жизненно важных лекарственных средств.
Морфин производился в России с 1915 года и на протяжении всего советского периода. При этом на Московском эндокринном заводе была создана линия по производству таблетированного морфина быстрого освобождения, который во всем мире считается «золотым стандартом» обезболивания. Однако после распада СССР линия на московском предприятии простаивает, а препарат – причем в менее совершенной, пролонгированной форме – завозят исключительно из-за границы.
Все потому, что морфин быстрого освобождения в России запретили. Фонд помощи хосписам «Вера» и московский «Хоспис №1» более десяти лет пытаются добиться у чиновников разрешения возродить производство этого универсального обезболивающего, но ФСКН твердо заявляет, что «быстрый» морфин в России не разрешат никогда.
Морфин входит в список II «Перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации». То есть его оборот не запрещен совсем, но строго ограничен. Любые действия с наркотическими обезболивающими подпадают под жесточайший контроль государства, поэтому никто не хочет связываться. Ни компании, которые могли бы производить морфин. Ни врачи, которые теоретически могли бы выписывать его пациентам, но на деле боятся бюрократии, проверок и давления сверху.
В последние годы медики, по наблюдениям специалистов, стали выписывать морфин вдвое реже, пытаясь заменить его пусть и не таким эффективным для больного, но куда менее проблемным для самого врача препаратом.
Это привело к тому, что морфин пропал из аптек (хотя говорят, что на складах он пылится годами – просто никто не берет, все боятся). В результате, если Москве почти хватает таблеток и пластырей с опиоидами, то регионы в лучшем случае обеспечены ими на треть, но чаще всего – процентов на пять. При этом стандарты ВОЗ предусматривают, что в сильных обезболивающих нуждается от 70 до 90% раковых больных. В случае с Россией это миллионы людей: в конце января 2014 года главный онколог РФ Валерий Чиссов оценил число россиян, имеющих диагноз «рак», в 2,8 млн человек.
И дело здесь вовсе не в отсутствии денег – опиоиды стоят сравнительно недорого, – а в убежденности государства, что больные как-нибудь потерпят и что если полностью обеспечить медучреждения наркотическими анальгетиками, то эти препараты «уплывут» на улицу. Еще государственные мужи якобы проявляют заботу о самих пациентах: по их мнению, прием любого наркотического обезболивающего моментально превращает человека в наркозависимого (так же, к слову, думают и многие пациенты).
Каждый врач скажет, что это не так, но мнение экспертов в расчет никто не принимает. Это пример того, как в центр системы здравоохранения ставятся чиновники, их предрассудки и выпускаемые ими нормативные акты, а не пациенты и их интересы. В США, например, отказ или невозможность врача выдать страждущему соразмерное его диагнозу и состоянию обезболивающее трактуется как жестокое обращение и уголовно преследуется.
За пациентов с онкологическими заболеваниями в России (а также в других странах, где сильнодействующие препараты отпускаются по той же схеме, что и у нас) в 2012 году вступилась Международная ассоциация хосписной и паллиативной помощи (IAHPC). Она распространила «Манифест о морфине», в котором отмечалось, что «отказ от адекватной терапии хронического болевого синдрома у значительного количества пациентов нарушает право на достижение наивысшего достижимого стандарта физического и психического здоровья… и может нарушать запрет о жестоком, антигуманном и унизительном обращении…»
Организация призвала правительства, фармацевтическую промышленность и больницы «гарантировать доступность морфина немедленного освобождения для приема внутрь для пациентов, которые в нем нуждаются, по ценам, доступным как для отдельных граждан, так и для общества в целом». Особенно актуальным для России прозвучал пункт, в котором говорилось, что «правительства стран должны свести к минимуму влияние регулирующих требований на производство, импорт, экспорт и распределение опиоидных анальгетиков».
Предложение Виктора Иванова о возрождении производства морфина, которое так горячо поддержали эксперты, направлено на решение проблем, изложенных в манифесте IAHPC. Порядок назначения обезболивающих власти уже упростили: теперь, к примеру, рецепт на анальгетики будет действовать не пять, а 30 дней; решение о назначении опиоида сможет принимать лечащий врач-онколог, а не только врачебная комиссия; от пациентов больше не будут требовать сдавать пустые ампулы. Производство морфина в России должно обеспечить бесперебойный доступ к лекарству всем, кто в нем нуждается.
Никто из экспертов пока не берется судить, сколько времени потребуется, чтобы наладить в России производство наркотических обезболивающих, и сколько для этого нужно финансовых вливаний. Более того, пока нет никаких подтверждений, что предложение о возрождении производства морфина уже получило одобрение на самом верху. Зато у инициативы Виктора Иванова давным-давно имеется законодательная база. В законе «О наркотических средствах и психотропных веществах», принятом еще в 1998 году, оговариваются условия производства и изготовления наркотических средств.
Глава Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов. Фото http://image1.thematicnews.com
«Изготовление наркотических средств и психотропных веществ, внесенных в Список II… осуществляется государственными унитарными предприятиями и государственными учреждениями, а также входящими в муниципальную систему здравоохранения муниципальными унитарными предприятиями и муниципальными учреждениями… при наличии у них лицензий на изготовление конкретных наркотических средств и психотропных веществ», – говорится в документе.
В законе также отмечается, что «имущество предприятий, осуществляющих разработку, производство, изготовление, приобретение, использование, уничтожение инструментов или оборудования, не подлежит приватизации и иным формам разгосударствления». Таким образом, контроль над производством наркотических анальгетиков просто не может перейти в частные руки, и у бизнеса даже теоретически нет возможности делать деньги на наркотиках.
Производство обезболивающих в России не только обеспечит ими всех страждущих, но и позволит разнообразить предлагаемые схемы лечения. По словам главного онколога Москвы Анатолия Махсона, сейчас на Западе врачи могут предложить больному 20-25 наименований обезболивающих препаратов, а у нас – всего пять-шесть. Имея свои заводы, Россия сможет ориентироваться на западные эталоны.
Для того чтобы пробить стену ледяного молчания со стороны чиновников, в чьей воле облегчить жизнь миллионам людей, потребовалась трагедия. В этом виновато не только бездушное государство, но и мы сами. По словам президента благотворительного фонда помощи хосписам «Вера» Нюты Федермессер, в 2011 году в Минздрав не поступило ни одной жалобы на неадекватное обезболивание. Хотя перебои с получением анальгетиков носили системный характер. Разумеется, очень многие не верят в возможность достучаться до властей со своими нуждами. Однако если не пытаться этого сделать, то перемен в собственной судьбе нам придется добиваться лишь ценой чужих человеческих жизней.
