На днях «Российская газета» в статье «Свободный выход» опубликовала информацию о новой гражданской инициативе: во многих регионах в качестве эксперимента начал действовать новый порядок, когда кандидатуры на условно-досрочное освобождение проходят, так сказать, предварительный просмотр у правозащитников из общественных наблюдательных комиссий. Благодаря такой процедуре во многих регионах выросло число граждан, выпущенных условно-досрочно из казенных домов. Казалось бы, благо – тысячи впервые осужденных по незначительным статьям будут иметь возможность раньше выйти на свободу. Но гражданское общество чаще всего до конца не знакомо с реалиями российских тюрем и еще меньше представляет, что происходит в головах тех, кто по решению суда оказался в исправительной колонии. За время десятилетней работы с уголовно-исполнительной системой я видел совсем не много осужденных, которые действительно покаялись и хотели выйти на свободу, чтобы жить по-новому. У общества есть желание помочь осужденным выйти на свободу, в этом смысле УДО самая лучшая карта. Но та ли?
К счастью, общество с тюремной темой знакомо достаточно поверхностно, но это приводит к тому, что решение общественной комиссии в пользу осужденных чаще всего носит эмоциональный характер. Но как помогать, и всем ли надо помогать быстрее покинуть нары – большой вопрос. Ведь известно, что осужденные за время пребывания в исправительных колониях многому научаются, в том числе, надевать овечьи шкуры. Это и понятно, зачем сидеть на нарах, когда можно написать слезливое, специально подготовленное письмо, и тем самым, выбить себе УДО. Как сделать, чтобы под овечьей шкурой не оказался тот осужденный, который выйдет на свободу из исправительной колонии для временной прогулки и куража?
В досоветское время большую роль при принятии решения об УДО играли священники, которые служили в тюремных храмах. Большинство арестантов тогда были прихожанами этих храмов и, соответственно, священник знал, чем и как живет тот или иной осужденный. Учитывая и то, что одним из необходимых условий предоставления УДО было написание так называемого «покаянного письма». Когда осужденный писал потерпевшему письмо, в котором искренне каялся в своем преступлении, это так же влияло на его условно-досрочное освобождение. Сегодня такая практика кое-где существует, и священники реально влияют на изменения в среде осужденных.
Священник может общаться не только с осужденным, но и с его родственниками, администрацией, то есть, он реально может видеть, изменяется ли осужденный. Имеют ли такие возможности общественные наблюдатели? Не думаю.
Подводя итог, могу смело говорить о том, что инициатива полезная, но до конца не продуманная. Только благодаря правильному и неспешному УДО, мы сможем выпустить в общество человека, который вернувшись из мест не столь отдаленных, будет встраиваться в него, потому что он изменил свое сознание и вышел на свободу для созидания. То есть повышение мотивации на скорейшей возврат домой должно стать благом, а не возможностью скорее выйти на свободу, чтобы задохнутся ею, как говорил В.С.Высоцкий – мне вчера дали свободу, что я с ней делать буду…
Председатель Попечительского совета УФСИН РФ по РК А.Гезалов
