О детях, проживающих в сиротских учреждениях, особенно тех, у кого есть инвалидность, в последнее время не говорил только ленивый. А между тем, ежедневные будни этих детей скрыты от глаз общества и противоборствующих политических лидеров за металлическими прутьями заборов и дверьми контрольно–пропускных проходных.
Я имею ввиду не те будни, что предаются гласности в основном только в контексте скандальности (о побоях и издевательствах), а те будни, что с гнетущей монотонностью проходят ежедневно с понедельника по воскресенье 365 дней в году в большинстве среднестатистических российских домов-интернатов для детей с отклонениями в умственном развитии.
Конечно, дома-интернаты, разбросанные по разным уголкам России, имеют свои особенности и различия по уровню оснащенности и ухоженности зданий, степени реализации программ по социальной адаптации старших выпускников интернатов и конечно в численности персонала и проживающих там детей.
Но есть, безусловно, то, что объединяет практически все известные общественным организациям дома-интернаты – это медицинский подход к организации жизни таких детей, социальная изоляция внутри учреждения и полное отсутствие любого намека на домашнюю обстановку.
К примеру, в Санкт-Петербурге, в детском доме-интернате №4, где работает общественная организация «Перспективы», в четырех корпусах проживают около 400 детей (год назад – 500), хотя существуют Санитарные правила для домов-интернатов, где указана максимально возможная цифра – 300 человек. Эти же правила рекомендуют норму 60 человек, однако в России вряд ли найдется много интернатов, соответствующих рекомендуемой численности.
В каждом из четырех двухэтажных корпусов этого интерната живут по 150 человек.
Ну, какая тут может быть домашняя обстановка?
Кто-то из коллег точно окрестил эти учреждения «интернат-фабриками», в которых дети заселены в соответствующие группы по 12-15 человек. Эти группы напоминают больничные палаты, которые с линейной точностью заставлены кроватками, но только «лечение» здесь затянуто на 13-18 лет. Если повезет, то по соседству с кроватками увидишь игрушки, а если нет, только спальные места.
Не у всех групп есть свои игровые комнаты, как того требует опять же утвержденные Санитарные правила, а если и есть, то обычно только в корпусах для более «сохранных» воспитанников, то есть с умеренной умственной отсталостью и способных самостоятельно передвигаться. К сожалению, больше эти игровые напоминают классы школы, в которых расставлены в ряд столы, у стен шкафы и стенки, на полу ковер… Занятия детей в игровых заключается в сидении за партами.
В некоторых интернатах для более сохранных воспитанников организована школа, точнее ее подобие, так как обучение происходит или на заочной основе или организовано внутри самого же интерната силами сотрудников учреждения.
Медицинское обслуживание также оказывается медиками самого интерната за исключением экстренных случаев, когда планово или внепланово детей госпитализируют в больницы.
И вот только там, в больнице, ребенок соприкасается с остальным миром, а остальной мир впервые замечает этого ребенка!
В лице неравнодушных родителей детей, попавших в ту же больницу, «остальной мир» начинает кричать о тяжелом состоянии этого интернатского ребенка. Далее прокурорские проверки, вмешательство уполномоченных, публикации в прессе и т.д.
Ровно два года назад, именно по такому сценарию разворачивалась история с мальчиком Ильей из того же санкт-петербургского дома-интерната №4. Мальчик попал в больницу, где его исхудавшее тело, буквально кожа и кости, сфотографировали родители ребенка, лежащего в той же больнице, и опубликовали в интернете. Началась мощная общественная реакция.
Ведущие медики Петербурга уверяли, что причины такого состояния мальчика из интерната не в плохом питании, а всего лишь следствие его болезней.
Специалисты общественных организаций утверждали в один голос: первопричина состояния ребенка в отсутствии близкого человека, привязанностей, индивидуального внимания, реабилитационных и развивающих занятий. Именно поэтому у таких детишек развивается депрессивное состояние и, как следствие, отторжение пищи, некоторые из них искусственно вызывают у себя рвоту. Корми – не корми его, все равно пища не будет усвоена организмом.
Уже спустя полгода постоянных занятий сотрудников интерната и волонтеров с Ильей, он полностью изменился – быстро набрал вес, произошли радикальные перемены и в его психоэмоциональном состоянии.
Но сколько таких, как Илья, детей скрыты за решетками интернатов по всей стране, о которых мы никогда не узнаем?!
Таким, как Илья, детям с самыми тяжелыми нарушениями развития, так называемым «лежакам», тяжелее всего в интернатах.
Таких «бесперспективных» детей, имеющих тяжелую и глубокую умственную отсталость, с нарушениями опорно-двигательного аппарата отправляют на проживание («доживание») в отделения «Милосердия».
А теперь, уважаемые читатели, примерьте на себя тот распорядок дня, согласно которому протекает жизнь в интернате для «лежаков», и помножьте этот 1 день на почти 5 000 дней – столько, сколько в среднем длится жизнь ребенка в интернате (13 лет, иногда меньше, если ребенок умирает до перевода в психоневрологический интернат).
Представьте, в группе отделения «Милосердие» проживает 13-15 детей. Они лежат в кроватках с бортиками. У одной из стен стоит хозяйственный стол для персонала. У другой стены пристроена ванная и умывальник. Иногда тишину прерывает включенная музыка из радиоприемника.
Итак:
Подъем в 6.30 -7.00 утра.
07.00-08.00 гигиенические процедуры (смена белья, умывание).
С 09.00 – 10.00 завтрак (кормят детей очень быстро).
С 10.00 до 13.00 дети лежат в своих кроватках. В группе на 13 самых тяжелых детей работает одна санитарка, в обязанности которой входит только выполнение гигиенических процедур, а не общение и развивающие занятия. Вот и получается, что более 3 часов дети лежат, видя перед собой только потолок, а кто способен повернуться, видит еще и стены и кого-то, кто лежит рядом…
13.00-14.00 – обед.
14.00 -16.00 – тихий час. Дети продолжают лежать, глядя в тот же потолок и те же стены.
16.00 – полдник.
17.00-19.00 – опять тишина, потолок и стены, и одна нянечка на группу, готовится к предстоящему завершающему кормлению тринадцати детей.
19.00 – 20.00 – ужин.
20.00 -07.00 – ночной сон.
Отношение к «лежакам» лишь как к биологическому объекту, не нуждающемуся ни в развитии, ни в общении характерно для всех интернатов. Именно поэтому в группах отделения «Милосердие» не запланированы в штатном расписании воспитатели, в обязанности которых входило бы общение, социализация детей. На таких детях будто поставлен крест, им отказано в любом развитии.
Зачастую, особенно в зимнее время, детей вообще не выносят на уличные прогулки, почти 4 месяца они находятся в здании. Если посмотреть в журнал учета перемещений детей, то покидают группу каждый воспитанник в лучшем случае 2 раза в неделю и то, если в интернате есть волонтеры.
Кормят таких детей часто протертой пищей в лежачем состоянии, голова запрокинута назад. Делается это для ускорения процесса кормления, потому что пока санитарка с медсестрой кормят, скажем, двоих, остальные плачут, требуя еды, а пища остывает… Дети привыкли к такому техническому, ускоренному, неудобному и нездоровому приему пищи и чаще всего даже теряют способность и склонность к нормальному способу питания.
Вся система организации учреждений строится не на индивидуальном подходе к потребностям ребенка, а на формальных инструкциях, запретительных и разрешительных распоряжениях, удобных для администрирования и организации трудовых процессов персонала нормах, но никак не на интересах и нуждах ребенка.
Ситуацию, описанную выше, пока что спасают только волонтеры общественных организаций, которым удается пробить дорогу в интернаты и наладить регулярное взаимодействие с учреждением.
С приходом в интернат №4 нашей организации в описанный выше распорядок дня отделения «Милосердия» вошли добровольцы – они помогают кормить детей, развивая у них навыки самостоятельности, проводят занятия и играют с ними, выносят на прогулки.
От такого эмоционального личного общения дети прибавляют в росте и весе, на их лицах появляются улыбки, а кто-то начинает самостоятельно ходить. Важным показателем является и сокращение смертности.
Но только силами общественных организаций невозможно качественно изменить жизнь всех детей в интернате, необходимо совместными усилиями государства и общественных организаций реформировать саму интернатную систему.
В 2011 году в Санкт-Петербурге, региональная власть продемонстрировала готовность к переменам и в кратчайшие сроки колоссальными усилиями комитетов по образованию и социальной политике открыла двери школы для воспитанников всех домов-интернатов, которые ранее признавались необучаемыми.
Что касается дома-интерната №4, где работают «Перспективы», то более сохранные дети самого многочисленного в Петербурге интерната стали ежедневно выезжать, как и все обычные домашние дети, в ближайшие коррекционные школы.
И даже дети-«лежаки», имеющие глубокую умственную отсталость, от которых всегда отказывалась система образования, были впервые зачислены в школу.
Теперь педагоги коррекционной школы №25 приходят к ребятам, проводят с детьми дообеденное время и конечно учат их не буквам и числам, а навыкам общения, эмоционального восприятия окружающей действительности.
Прогресс налицо – если раньше ребята, бесконечно лежа в кроватке, искали хоть какие то впечатления, надавливали себе на глазки, чтобы вызвать разноцветные картинки или боль, а значит хоть какую-то эмоцию, то теперь их день наполнен общением и учебой.
Приход системы образования в интернат очень важен еще и тем, что происходит так называемый межведомственный государственный контроль, когда система образования, контролирует качество жизни детей в интернатах, относящихся к социальному ведомству, в свою очередь сотрудники интерната могут оценить работу учителя школы. Нередко возникают трения двух систем, но это тоже положительный эффект, поскольку ребенок стал в центре эти трений, а значит, он стал важен и нужен!
Поэтому так важно чтобы в новом законе «Об образовании» функция обучения детей домов-интернатов была отдана не самому интернату, а зафиксирована обязанность системы образования обучать таких детей.
Последнее время мне часто звонят журналисты из телекомпаний с таким запросом: надо сделать съемку интерната и чтобы картинка впечатляла – грязные простыни и халаты санитарок, обшарпанные полы и стены и т.д. Но как объяснить всем им, что чем глубже и дольше ты начинаешь погружаться в суть необычной жизни в домах-интернатах, тем четче понимаешь, что не так уж важно покрашены ли стены и не сыпется ли штукатурка, перестаешь оценивать белизну халатов санитарок, ведь гораздо важнее, когда кроватка в группе остается пустой как можно дольше, поскольку ее хозяин в этот момент занят, общаясь с взрослым, близким взрослым.
