Мы уже не раз писали о работе с освобождающимися из Новооскольской воспитательной колонии. Когда все начиналось – больше двух лет назад – несколько сотрудников редакций «Нескучного сада» и Милосердия.ru гуляли с девочками, которыми занимался центр «Содействие». Сейчас при нашей Комиссии существует отдельное подразделение, в задачи которого входит полноценное социальное сопровождение девчонок от колонии до дома и далее, прогулки по Москве стали лишь частью большого церковного проекта. По каждой прогулке в Комиссию поступал отчет, с 2004 года их накопилось немало. Мы начинаем публиковать их в формате историй с продолжением, меняя, разумеется, девичьи имена. Первым выпуском мы даем написанные в разное время отчеты трех «девочководов» о первом опыте прогулок.
Екатерина Степанова. От сумы и от тюрьмы
В пятницу ходила «гулять девочку». Показывала Москву малолетке проезжающей транзитом через столицу домой, освободившись из своего места заключения. А также старалась скрасить по мере сил ее однообразные «колонские» впечатления. Поезд из Старого Оскола приходит на Курский вокзал в 6.25. Я очень волновалась что просплю, и Ирина будет стоять, мерзнуть на перроне, а то и «заберут» ее провинциальную плохие дяди. Паспорта у нее нет – только справка об освобождении, а по внешнему виду определить ее «провинциальность» и «первый раз в столице» совсем не сложно, чем, уверена, пользуются заинтересованные лица.
Небольшого роста, одета в только что купленную «на базаре рядом с зоной» одежду, вместо сумок пластиковые мешки. «Одежда у нас вся там гнилая, сыро очень в подвале где ее хранят, так что ничего не остается к освобождению». Ирина крайне удивилась моему внешнему виду. Я была одета в джинсы, туристические теплые ботинки и в куртку – что на мой взгляд как нельзя лучше подходило для прогулок по мокрому городу. «Ты всегда так ходишь? А почему не одеваешься нормально?»
Ирине 18 лет, она отсидела 2.8 – «Это срок!», дали по суду 3, но внесли поправки и выпустили раньше. За что сидела не сказала, хотя я не удержалась спросить. Мы сели в машину и поехали на смотровую площадку, Ирина заметила, что машина у меня «правильного фасона» ей такие нравятся. После мы заехали к нам в храм блгв. Царевича Димитрия, я собственно не собиралась проводить какую-то особую миссионерскую работу, да и не думаю, что получилось бы хорошо. Но Ирина сама попросила показать ей где я работаю, на месте выяснилось, что «там где я работаю» имеется храм и мы зашли. Она поставила свечку «за здравие», спросила, уходя, «настоящие ли все эти монашки» и мы отправились смотреть Красную площадь.
В центре ее особенно привлекли магазины. Обошли множество ювелирных и косметических. ЦУМ, Охотный ряд. Побрызгались пробниками духами – «на зоне нельзя дезодорант чтобы был. Унюхают в нарядницы попадешь». Покушали в Макдональдсе. Чувствую, что она уже здорово устала, да и одета, прямо скажем, не по сезону, дрожит и пристраивается ко мне «под ручку». Сели пить горячий шоколад в Охотном Ряду. «А давай, купим грушу» – сказала Ирина задумчиво. Я поперхнулась, переспросила – но имелась ввиду именно груша – ее в центре столицы найти не удалось. Пришлось довольствоваться фруктовым ассорти в Шоколаднице. «Мы иногда просили воспитателей купить нам фруктов на базаре: апельсин, грушу, помидорку». Кормили, по ее словам, в колонии нормально, но ни о каких фруктах речь не шла. Разве что яблоки в сезон. «Понедельник день беспонтовый, во вторник дают сосиски…» и тд. Мне напомнило «А в тюрьме сейчас ужиин, макароны дают».
Она была в «активе», отвечала за отряд в 24 «девки». Они учились, а вечером работали – шили камуфляж. Ирина получила 3 разряд швеи и надеется на воле стать предпринимателем. Дома у нее никого нет. Родители умерли. Остался старший брат, ему 25 лет и он сидит уже 4 раз. Написал письмо из «взросляка», говорит соскучился – звал на свиданку. Жить в своей квартире не хочет, думает переехать в другой город. На мне наверно отразилось болото ее ситуации и я попыталась скрыть его за расспросом о «колонском» быте.
«У нас хорошо там. Я думала хуже будет. Как в пионерском лагере! Телевизор смотрели, сложно правда выбрать канал – нас ведь 90 человек в смену смотрело – но голосованием. Кровати двухэтажные, на первом спят активистки, на втором остальные. Жили семьями с девками. Придет кто новый присматриваемся, что из нее выйдет – бывает берем к себе в семью. Романы крутили конечно. Записочки там писали друг другу, знаешь как приятно: ложишься спать, а у тебя под подушкой записочка «Я тебя люблю» – вообще-то у нас сокращениями писали, чтобы не догадались остальные, шифрами. Вы тут на воле не понимаете какая радость от одной такой записочки…» Я постаралась придать лицу понимающее выражение, но Ирина посмотрела на меня внимательно и сказала:» А ты ведь вот всё слушаешь меня, но ведь совсем не понимаешь что я говорю!?» Я так и правда не поняла к чему она это сказала…
Ирина постоянно спрашивала куда мы идем. Вроде только что вместе решили куда, а она все равно каждые пять минут спрашивает. В метро Площадь революции ей больше всего понравился эскалатор – как ребенок прыгала и стучала на нем ногами – сказала, что представляла себе его совсем иначе. Оглядывала всех окружающих с головы до ног, спрашивала что сейчас модно. Особенно ее привлекали иностранцы – одетые «совсем уж дико». Мне позвонила не знакомая ранее женщина из Центра по реформе уголовного правосудия, куда нужно было отвезти Ирину после нашей экскурсии. И Ирина очень удивилась – «Как ты так спокойно по телефону говоришь? Нам когда на зону звонили мы всегда радовались громко кричали – Алло кто звОнит??!!» В 13.00 я Ирину отдала в руки сотрудников Центра. Мы сфотографировались на память, я встала рядом, а Ирина, улыбаясь, заметила – «Да-а-а – а руки то как в колонии складываешь за спину».
Печально было, жалко ее. И себя очень жалко за свое глупейшее неконтролируемое тщеславие, что родилась в нужное время в нужном месте, а не в ее Саратове. Не известно чтобы со мной могло быть окажись я вместо нее. Дома я легла подремать, утомившись от шестичасового гуляния. Во сне мне снилась колония. Кстати Ирина, проходя по Красной Площади повторяла: «Неужели это правда? Кажется, что это все сон и я скоро проснусь… Вот в поезде ехала – на воле уже, но засну – просыпаюсь и вроде как в колонии, хотя в поезде… А вдруг и правда все снится?»
Михаил Агафонов. Мария
Где-то у Хармса написано, что неприлично просить денег у человека, если он на твоих глазах положил в карман крупную сумму – это лишает его возможности соврать, что у него денег нет. Исходя из этого, я постеснялся спрашивать у Марии, за что сидела – потому что не был уверен, что ей так уж хочется рассказывать об этом первому встречному мне. Скажу только, что Мария не только не была похожа на уголовницу, но наоборот, больше всего походила на человека, которой зона никогда не светит – и это несмотря на то, что она отсидела 1/9 своей жизни.
Потому же и вообще не расспрашивал ее про приобретенный на зоне опыт. Из того, что она рассказала, отметил 2, вполне, впрочем, очевидных момента – «Когда к нам на зону приезжают с гумпомощью, они ничего не видят. Нам выдают все новое – форму, питание улучшается в несколько раз, а когда они уезжают – все обратно возвращается» и «Воспитательницы хорошие были, не обижали. Я когда домой приеду – своей письмо напишу».
В качестве культпрограммы Мария выбрала зоопарк, каковой мы и посетили. «Я такая: что мне нравится – смотрю, а что не нравится – и смотреть не буду». Смотрели тигров и крокодилов. «Я себе хотела вторую татушку на зоне набить – тигра; девчонки отговорили. А первая – буква «М» на плече, как трезубец».
После Зоопарка я хотел было устроить какой-нибудь стандартный туристический маршрут (Мария уверяла, что не устала и хочет посмотреть город), но к Арбату клиент выдохся. Доехали на метро до Димитриевского храма в 1-ой Градской, поели в трапезной, обещанный дежурный батюшка, который должен был показать-рассказать про храм и окрестности, естественно, был занят. Еще попили чай, провели достаточно стандартную дискуссию, зачем нужна общая молитва и следует ли убивать детей с нарушениями развития. Потом на троллейбусе, с заходом на Красную площадь, вернулись в Центр «Содействие». «Хороший город. Не удивлюсь если мне захочется вернуться».
Какой-то детский психолог, объясняя, каким должен быть воспитатель в детдоме, особо подчеркивал, что не должно быть такого: рабочий день ты воспитатель, а как работа кончается, ты про детей забываешь, встаешь и уходишь. С этой точки зрения, попрощался я с Марией хуже некуда – поглядывая на часы и что-то невнятное бормоча откланялся и убежал. Отчасти сыграла роль неловкость при передаче ее следующему провожающему (провожал ее, по обоюдному согласию, человек, с которым познакомилась в поезде Оскол-Москва), отчасти – заметное превышение предрассчитанного графика; в любом случае, мне за этот момент здорово стыдно.
Наталия Ефремова. Первый опыт
Первый опыт социальной работы я получила, работая с Ирой М-вой. Мне – из благополучной московской семьи с твердыми традициями воспитания детей – казалось, что девочки одни во всем виноваты. Но все больше погружаясь в их рассказы о жизни до зоны, я поняла, что в первую очередь пострадали они сами. Пострадали от своих родителей, от жизни, которую вынуждены были вести. Пример тому – Ира. Маму и папу посадили, они остались с младшей сестрой. Есть было нечего (куда смотрели органы опеки – непонятно), стали воровать. Ира получила условный срок, и опять о них с сестрой никто не позаботился. Стали воровать железо, и Иру посадили. Пока Ира была в колонии, квартиру в отместку сожгли, а сестре прострелили ногу. В результате Ире некуда возвращаться. Я договорилась с настоятелем местного храма о. Иоанном, чтобы он встретил девочку и помог разобраться с жильем, но она до места не доехала. Ее встречали и в облцентре, и в ее родном городке, но Ира так и не появилась. Батюшка ходил даже в детский дом, где проживает ее сестра, Ира и там не появлялась. Как сложится дальше ее судьба?
Cо всеми предложениями и соображениями по поводу проекта, вы можете обращаться в Комиссию (тел. 237-3427, мейл komissia@miloserdie.ru) или сразу в подкомиссию по работе с лицами, освобождающимися из мест лишения свободы (мейл turma@miloserdie.ru, руководитель – Кузнецова (мл.) Наталия Николаевна).
