Одна из самых шокирующих проблем, с которыми мы сталкиваемся – исчезновение подопечных. Нет, слава Богу, потерять девочку во время прогулки нам еще не случалось. Часто бывает (особенно, бывало раньше, когда технология встреч еще не была достаточно отработана), что девочку не удавалось встретить, и после часового ожидания на вокзале наш волонтер в расстроенных чувствах уходил домой. Но в основном пропавшие девочки благополучно проезжают через нас, гуляют, одеваются, получают инструкции, садятся в поезд… и исчезают в полную неизвестность. Не приходят отмечаться в милицию и соцслужбы, не приходят домой. Куда и на каком этапе исчезли одни – остается только гадать. Судьбу других иногда удается проследить до какого-то этапа. Наконец, третьи благополучно находятся – или неблагополучно, например, снова в колонии.
Михаил Агафонов:
Лиля, Арина, Хава. Вообще-то, встречать Лилю и Aрину должна была (и встречала) наш волонтер NN из «Православной семьи», но, так как у нее нет мобильника, а я беспокоился, не упустим ли мы девочек еще раз (до этого упустили 2 раза подряд, я даже звонил потом в колонию и, вытребовав Лилю к телефону, велел ей в Москве от поезда никуда не уходить, а ждать нас), я решил с утра тоже поприсутствовать на встрече. Как выяснилось, совсем не зря: девочек прибыло не 2, как ожидалось, а 3, и отъезжать им всем трем надо было с разных вокзалов в разное время – от полчетвертого дня до полдвенадцатого ночи. Плюс довольно увесистые баулы у двоих из них, так что я пригодился. Третья, без баулов – Хава из Ингушетии. Вещей – ноль. Одета – хуже некуда, в какой-то засаленный спортивный костюм, руки-ноги торчат (если девушке в колонии не удалось скопить денег на новую одежду и «семейницы» не помогли, то она на выходе получает те вещи, в которых приехала несколько лет назад. Не говоря о том, что никакой одежде не идет на пользу многолетнее лежание на складе в ожидании хозяйки, хозяйка-то все это время растет, и если срок не совсем короткий, то радикально вырастает из «допосадочной» одежды). Но дома, говорит, ждет мама.
Путем сложнейших комбинаций остановились на том, что, после завтрака у NN дома, и посещения под ее надзором Красной площади, Aрину дочка NN отвезет на вокзал а Лилю и Хаву заберут в Центр «Содействие», после чего туда приду опять я и приму дальнейшее участие. Знакомства, в результате, у меня не получилось – все общение ограничилось борьбой с добрейшей Aриной за право таскать ее баул.
Провожать мне досталось Хаву. Вышли из «Содействия» за сорок минут до ее поезда, идем по Тверской, мимо витрин. Хава: «О! Мне надо купить маме подарок!». Я «Хава, тут все для богатых, у нас денег не хватит…» Спускаемся в метро, там ларьки в переходе, в ларьках – в числе прочего – маленькие открыточки по 5 рублей. Хава изъявила желание приобрести две такие открыточки. Я дал ей пятьсотрублевку и отвлекся – буквально на минуту. Оборачиваюсь – Хава кладет в сумку 2 большие открытки, спрей-дезодорант и продавщица ей демонстрирует помады. Я говорю – Хава, ты в пятьсот рублей-то укладываешься? Хава с тяжелым вздохом: «Ну ладно… помады не надо…». Только отошли – Хава в другом ларьке «Ой, а почем те носочки? Детские?.. ну ладно…». Оторвал ее с трудом, указав, что она рискует остаться с носочками, но без поезда. «Шептали вслед добрые люди: Кому-то с женой повезет» – как сказал поэт.
Довез и посадил благополучно в поезд Москва-Махачкала. Ехать Хаве оставалось еще трое суток.
PS До дому Хава не доехала…
Линда и Дина. Обеим по 16, одна 2, другая 3 года в колонии.
Линда – детдомовская, Дина – домашняя. Это сразу очень заметно. За все время Дина, кажется, ни разу не выступила ни с одной инициативой. Линда: «Куда мы идем? А когда нам купят шапки? Ну, скоро мы придем? А денег нам на дорогу дадут? Пришли? А что мы тут делать будем?» и т.д. Дина, даже когда Линда постановила звонить в покинутую колонию, никак не отреагировала, и только когда Линда дозвонилась, робко: «Я тоже хочу…».
Но началось все с тетеньки. Я так и не понял, кто она: показала быстро какую-то корочку, сказала «Я провожающая. Девочки никуда не поедут, будут сидеть на вокзале». Я – то, се, Церковь, центр «Содействие», на вокзале опасно, покажу город… Она: «Нет». Дина: «Но воспитательницы специально звонили, ну пожалуйста…», Линда, строго сверкая глазами: «Мы никуда не пойдем, будем сидеть на вокзале». Тетенька: «Да».
Поехали на Белорусскую. Я думал, девчонкам с Белорусского вокзала ехать, оказалось – с Белорусского вокзала ехать тетеньке. Она была, кстати, изрядно нагружена – у меня чуть руки не отвалились тащить, а так предполагалось, видимо, что тащить будут Линда с Диной. Отправили тетеньку. Дина: «Это комиссия, она к нам в колонию часто приезжает. Ой, мы прям молились, чтоб с ней в одном поезде ехать и вот – ехали». Линда: «Ну наконец-то уехала, надоела уже».
Дело происходило в 7 утра, где можно было поесть, я не очень понимал, поехали в центр. Метро Линде не понравилось. Особенно эскалаторы. Доехали до Театральной, обошли кругом Кремль, показал через ограду шемякинский памятник на Болотной.
Звал зайти в храм (Казанской БМ) – Линда отказалась: боится. «Я – говорит – туда никогда не могла заходить).
В Александровском саду остановили постовые. У девчонок документы – только справки об освобождении. Милиционеры как увидали – спрашивают: за что сидели? Я: Это важно? Они: Да, мы любопытные.
Долго, с удовольствием, вслух зачитывали формулировки из справок. Впрочем, отстали потом.
Поели МакДоналдсе, пока ели – совсем рассвело. Зашли на Красную площадь, сфотографировались, потом по Тверской, с заходами в центральный телеграф и еще один МакДоналдс, поднялись в Центр «Содействие».
В «Содействии» за девочек взялись тамошние тетеньки. «И запомни: если можешь не курить – не кури!». Свозили их до магазина, одели. Взяли интервью, дали анкеты. Пока брали интервью я сидел в соседней комнате, все слышал. Обе – за грабеж: Линда убегала из детдома, с ребятами пришли к знакомой тетке, та их напоила самогоном; они ее побили и украли продуктов на 1700 р., съели. Дина, тоже в компании, поучаствовала в съеме с девочки сережек и последующей их продаже на рынке, сбежала из-под следствия. Как и первая моя подопечная, Мария, девчонки даже отдаленно не похожи не то что на хулиганок, а даже на каких-нибудь московских ПТУ-шниц.
Позвонили Дининой маме, та пьяная. Поехали на вокзал. Дина: «Давайте зайдем куда-нибудь. У меня псих. Она обещала не пить». Заходить было некогда и некуда; доехали до вокзала, минут пятнадцать выбирали Линде шапку. Покупка шапки вообще была у Линды весь день идея фикс; Дину приходилось наоборот все время понукать – «ну, а ты себе выберешь что-нибудь?» Не выбрали, так и уехали. До дому не доехали.
Весь год о Линде появлялась противоречивая инфо – то, что снова во что-то вляпалась, то что живет спокойно в своем детдоме, то что пропала и вообще неизвестно где. Примерно через год после нашей встречи очередная девчонка с колонии сказала, что Линда вернулась в Новый Оскол. Срок ей 4 года, сейчас уже пишет мне со взрослой. На вокзале их с Диной встречали Динина мама с каким-то мужиком, оба пьяные. Дина к ним не пошла, пошли к Линдиным родственникам, там тоже все пьяные. Тогда уехали в другой город к Дининым «не то родственникам, не то знакомым» – ну да, Дина же довольно долго скрывалась от следствия у друзей в другом городе. «Потом разъехались». Линда вот теперь опять в колонии, учится на парикмахера. Дина «вроде встала на ноги, писала тут девчонкам»…
Что делать? Первое и самое очевидное – организовывать ту же систему встреч на месте прибытия и (если надо) – на промежуточных пересадках. Несколько раз по нашей просьбе таким образом встречали девочек в Саратове сотрудники Социального отдела Саратовской епархии. Иногда удается договориться с батюшками в городках и поселках, куда девочки возвращаются. Но часто, к сожалению, мы слышим: «мы таким не занимаемся, у нас такой службы нет, нам послать некого». Или – еще резче: «Я вообще против помощи таким людям. Один тут освободился, приехал, а теперь ездит по деревням в подряснике, выдает себя за иеромонаха, крестит-венчает. И все они такие, бывшие зеки!»
Иногда удается договориться о взаимодействии с совсем неожиданными (особенно для самих девочек) инстанциями:
Наталия Ефремова:
Один эпизод из истории встреч. Приезжали «подельницы» (проходившие по одному делу): Василиса и Эльвира. Классический случай – Василиса сильная, волевая, Эльвира маленькая, худенькая. Работают в паре давно. Эльвира отвлекает своим видом «Божьего одуванчика», Василиса чистит карманы. После нашего совместного гуляния по городу Василиса гордо похвасталась, что в метро у «лоха» «приватизировала» 200 рублей, а до этого где-то умыкнула из кассы 500. Отправив их из Москвы (им нужно было делать пересадку в Самаре), мы понимали, что во время ожидания поезда в Самаре они натворят таких дел! Созвонившись с милицией Самары, договорились, что их встретят и посадят на нужный поезд. Представляю себе их лица, когда, выйдя из поезда, они обнаружили милицейский наряд, который их встречал.
Мы снова и снова хотим обратиться ко всем, кто мог бы нам помогать в нашей работе: не отказывайтесь от встреч девочек! Для вас это может стать эпизодом, в чем-то даже забавным случаем; им – спасти жизнь или удержать от греха.
Хотя бывает, конечно, так, что и наличие встречающего не помогает. Примером тому – последний отчет нашего выпуска.
Анна Пальчева:
Приехали две девочки. Одна — из Астрахани. Билет туда у нее был на следующий день, а ночевать в Москве девчонкам негде. Да и не положено, вроде. Так что понеслись мы менять ей билет. Поменяли — на Душанбинский поезд, с Казанского вокзала. На меня еще кассир так внимательно посмотрела и с усилием сказала: «ДУ-ШАН-БИНСКИЙ!» Чего-то, думаю, тут не так. Но выхода другого не было, да и против Душанбе я ничего не имею. Отлично, говорю, ура!
Времени до поезда было в обрез, побежали скорее в Комиссию, чтобы девочки могли позвонить всяким там встречающим-провожающим, позавтракать и переодеться. А эта самая астраханская девчонка достает бумажку, на ней — мобильный телефон какого-то Антона. У меня мобильник был, как на зло, заблокирован, и мы стали звонить ему с городского. Пока суть да дело, завтрак-помывка-переодевание, этот Антон перезванивал нам раза три. Меня это уже порядком начало раздражать. Разговоры все какие-то идиотские. «Нуда…Че это ты, моими словами стал говорить? Ну, я тебя увижу — я те покажу! Не попадайся мне на глаза! Нуда… А ты меня приедешь проводить? Как не знаешь?! Только попробуй не приехать!» — и так далее.
По дороге эта самая девочка меня все просила ей то то купить, то это. Я по мере для меня очевидной необходимости покупала ей кое-что. Девочка, надо сказать, была с размахом. Не особо мелочилась. Это я не от жадности отмечаю, а чтобы яснее описать произошедшее позже.
После пробежки по магазинам и Красной площади принеслись на поезд. Тут-то пыл девичий резко остыл. До того она все: скорее бы домой, сколько уже можно. А теперь – ой, я боюсь ехать, как же я одна? Поезд — и впрямь душанбинский — заплеванный, темный, чем-то залитый, вонь, грязь и мужики по углам сидят и выглядывают, как тараканы. Проводник по-русски только «кырыдым-мырыдым». Теток в вагоне нет.
Девочка там свои вещички бросила и скорее на перрон — ждать своего Антона. А он, я так поняла, не особо-то обещался. По работе не успевал, наверное. Она мне рассказала, что Антон живет в Москве, работает охранником. Познакомились они в поезде еще до отсидки, и он ей писал все два года, что она сидела. Сейчас я понимаю, что это, пожалуй, не правда. Скорее всего, познакомились только предыдущей ночью по дороге в Москву. Ну, не суть.
Все бегает с цигаркой в зубах его высматривать. «Я, говорит, влюбилась, похоже. Очень мне хочется его увидеть. Если опоздает, вы к нему подойдите и скажите: «Ты кАзел, тебе передали!» Обязательно, обещаете?» Ну, мы с той девочкой, которая чуть позже ехала в Челябинск, пообещали.
Тут смотрю — и глазам не верю! Поезд уже движется, а наш «кырыдым-мырыдым» не то, чтобы предупредить нас о том, что уже пора — он уж и дверь перед нашим носом закрывает. Я девочку подтолкнула, и впихнула в вагон. Счастливого пути!
Путь ее был недолгим и несчастливым. Мне позвонили на следующий день из «Содействия». Ее должна была встречать на месте тетенька из Юнеско. Поезд, вагон, даже вещи она нашла. Девочки только там не было. Проводник рассказал, что девочка, как села в поезд, все спрашивала, когда ближайшая остановка. И вышла в Рязани.
Тетенька из Юнеско обнаружила в вещах ее дневник. Заглянула. Девочка писала, что встретили ее хорошо, и что в Москве все было отлично, но только теперь ей очень страшно. И вообще, и ехать в этом поезде с одними мужиками. Что ей непонятно, куда пропал Антон. На этом запись прерывалась.
Скорее всего, девочка отправилась в Москву, к этому своему Антону. Она прихватила только документы и деньги (которых у нее, кстати, оказалось довольно много). Ничего из того, что она с меня стребовала в Москве, ей, в действительности, не было нужно. Все это она бросила в вагоне.
Это какие-то совершенно иные люди, именно что ИНЫЕ. Они живут не то, чтобы одним днем — секундой, каким-то мимолетным желанием. И, в то же время, им попросту наплевать на свою жизнь. То ли по молодости, то ли от того, что просто наплевать, и все.
И где ее теперь искать? А ведь можно было бы найти, если б она звонила этому мужику с моего мобильного, а не из Комиссии. Или если бы я сообразила у нее телефон тайком переписать. А самое главное — дальше-то что с ней будет?
Чтобы не заканчивать на этой грустной ноте, расскажем, пользуясь случаем, о совсем других девушках. Летом волонтеру подкомиссии по работе с освобождающимися из мест лишения свободы Михаилу Агафонову и социальному работнику центра «Содействие» Ольге Маркович довелось дважды выступить с рассказом о своей работе в Российском университете дружбы народов. После этого студенты организовали сбор вещей для девочек и передали их в «Содействие». А на прошлой неделе, в пятницу, четыре студентки РУДН организовали новый сбор и уже в Комиссию передали 10 больших пaкетов с прекрасными вещами – для заключенных и освобождающихся подопечных нашей Подкомиссии, а также детские вещи и игрушки для разных категорий нуждающихся детей, которыми также занимается Комиссия. Оля, Зося, девушка с очень красивым восточным именем (боимся ошибиться в транскрипции) и девушка с фотоаппаратом – а также все, принявшие участие в сборе – спасибо!
Михаил и девушки из РУДН несут собранные студентами вещи к машине
Теперь, правда, перед нами стоит задача – разобрать вещи. Даже на это кадров не хватает, и мы будем рады помощи добровольцев, а пока не разберем и не распределим (места под склад у нас тоже немного) – больше вещей принимать не сможем. Напоминаем, что стать волонтером Комиссии можно на открывшемся форуме нашего сайта. До встречи!
